Надежда Надеждина - «Моревизор» уходит в плавание

Вот он каков, чудо-юдо — самое могучее животное на земле!

Когда кит делает выдох, воздушная струя превращает захваченную ею воду в брызги и кажется нам фонтаном высотой с трёхэтажный дом. Когда бьёт фонтан серого кита, слышится приятный запах, словно от свежих огурцов.

Только сам кит ни свой, ни чужой запах не чует: органов обоняния у него нет. Никогда кит не плачет. Нет у него и слёзной железы. Вместо слёз у кита жир. Выделяясь из особой железы, жир смазывает глаза кита, оберегает их от солёной морской воды.

Под водой кит близорук, на воздухе полуслепой, зато у него удивительный слух. Он различает звук за несколько километров.

Тюлени, сивучи, котики кормятся в море, но отдыхают на берегу или на льду. Для кита океан — его стол и дом, его величавая колыбель. Ни разу за всю свою жизнь кит не коснётся земли.

Вот он каков, чудо-юдо — самое сказочное животное из всех известных нам не по сказкам!

И нам посчастливилось его увидеть.

Первым чудо-юдо заметил капитан и крикнул:

— На горизонте кит!

Бинокль переходил из рук в руки. Чудо-юдо плыл не один. Справа и слева от него мелькали в волнах высокие спинные плавники. По этим огромным, похожим на остриё косы плавникам мы опознали преследователей.

— Косатки! — сказал капитан.

— Морские волки! — прибавила Катя. — Недаром прозвали волками этих дельфинов: зубасты, как волки, и никого не щадят. Только они одни нападают на кита.

И мы стали свидетелями такого разбойничьего нападения.

Как нам было жаль бедное чудо-юдо! При всей своей силе кит был бессилен защитить самого себя. Остерегаясь страшных ударов его хвоста, косатки нападали с боков и спереди. А спереди кит беспомощен: ни когтей у него, ни зубов.

— Они его живым разделают, — пробормотал капитан. — Вцепятся в морду, выгрызут язык, а потом начнут вырывать из боков куски мяса.

— Неужели мы это допустим? — дрожащим голосом сказала Майя. — Почему, ребята, у нас нет пушки?..

— А что, если врезаться на большой скорости и отпугнуть косаток от кита? — предложил я.

— Попробуем! — согласился капитан.

Теперь мы неслись с такой скоростью, что только ветер свистел в ушах. Мы были увлечены погоней, и никто не заметил, как Молчун, пытаясь поймать сорванную ветром шапку, очутился у самого борта.

— Молчун, назад! — крикнула Майя.

Но было уже поздно. Молчун заболтал руками и, не удержав равновесия, без единого крика исчез за бортом. Разгон был так велик, что мы далеко пронеслись вперёд, прежде чем смогли повернуть обратно на выручку Молчуна. Его голова то показывалась над водой, то исчезала

— Валер, друг, держись! — кричали мы наперебой.

Но тут над головой Молчуна поднялся белый гребень высокой волны, и…

На этом месте найденный мной журнал обрывался.

И вот опять на мои плечи падают снежные хрупкие звёзды. Третий день выхожу я на сквер, всматриваюсь в лица ребят. «Моревизор», «Моревизор», бормочу я про себя. Неужели никто из экипажа загадочного корабля не разыскивает пропавший журнал?

В сквере пустынно. Сквозь мохнатые от инея ветви мне видны два ярких пятнышка: красная шапочка и синяя шапочка. О чём спорят между собой эти девочки?

Я подхожу ближе.

— Пойдём, Катя, — говорит красная шапочка, — ждать больше нечего. Мы опоздаем. Осталось полчаса.

Катя? Я настораживаюсь, хотя такое имя могут носить тысячи девочек.

— Ждать нечего, — повторяет синяя шапочка. — Это из-за меня всё пропало. Никуда не пойду. Хочешь, иди одна.

Я не вижу лица девочки в синей шапочке. Низко нагнувшись, она чертит по снегу прутом. Но мне видно, что пишет на снегу прутик, — «Мореви… »

— Здравствуйте, Катя и Майя! — громко говорю я. — Нет, не всё пропало! — И я вынимаю из муфты рукопись.

Сначала они удивлённо смотрят на меня, потом торопливо разворачивают свёрток.

— Ура! Наш журнал! Вот спасибо! А где вы его нашли?

— На соседней аллейке. А теперь я хочу вас спросить. Жив ли Молчун? Кто был Невидимка? Как мог Антон Петрович заходить на корабль, плывущий по волнам? Думаю, что раз вы вернулись из плавания, устройство «Моревизора» больше не секрет и вы мне об этом расскажете.

— Молчун жив, — отвечает Майя, — а про Невидимку… Вы извините, но через час на сборе… то есть я хотела сказать «на рейде», Юра должен читать путевой журнал, а у него остались только середина и конец журнала. Ведь начало-то было потеряно. Теперь, когда журнал нашёлся, нам надо скорее отнести его Юре. Приходите в школу к пяти часам. Вы всех увидите и всё узнаете. Вот адрес.

В пять часов я была занята, но в шесть мы пришли вместе с Виктором.

Только что окончился перерыв. Занимая места в зале, украшенном флажками, ребята обменивались впечатлениями.

— Пробить носом шлюпку! Вот это удар!

— А кто это пробил шлюпку? — заинтересовалась я.

— Рыба-меч! — ответил знакомый голос.

Я обернулась и увидела Игоря, одного из близнецов.

— Ты как сюда попал?

— Да я тут с Олегом: ведь мы хотим стать моряками, нам всегда интересно, когда говорят про море! Эх, жалко, Алёшки нет! А вы только сейчас пришли? Сколько же вы пропустили!

Нам достались места позади, но я легко нашла глазами моих знакомых, Катю и Майю. Они сидели на сцене за столом, возле высокого молодого учителя. Так вот он какой, Антон Петрович! А рядом с ним — маленький курносый Молчун. А тот, с хохолком, который, чуть прищурившись, с важностью смотрит в зал, конечно, сам капитан Пышкин.

— Продолжай, Юра, — сказал Антон Петрович смуглому черноглазому мальчику, который держал в руках путевой журнал.

И Юра стал читать дальше.

В эту ночь, когда мы чуть было не изловили Невидимку, я дежурил по кораблю. Дежурному всё равно нельзя спать, но я знал, что не спит и Молчун, ожидая, когда часы покажут ровно полночь.

Сами мы плыли на «Моревизоре» по Тихому океану, а далеко от нас, на Чёрном море, находился один из наших следопытов — Митя. И в полночь у нас с ним должен был состояться по радио разговор.

В двадцать два пятнадцать я отправился в обход. Проходя мимо кают-компании, я услышал шорох и тихие шаги. Ключ был вынут, и, приложившись к замочной скважине, я увидел загадочное светящееся пятно.

— Невидимка, сдавайся! Всё равно не уйдёшь! — крикнул я, а сам побежал за Молчуном.

Когда мы вернулись, дверь была открыта. Невидимка сбежал. Но он забыл на столе тетрадку и необычный фонарик — колбу с морской водой. Она светилась тусклым голубоватым светом. Это был свет моря, удивительный свет, без дыма, без жара, без пламени. Меня ещё раньше познакомил с ним Антон Петрович, и теперь я сам мог рассказывать о морском свечении Молчуну.

Очень многие морские животные способны светиться. Капелька светящегося вещества — фонарик морского лилипута, чьё тело — одна клеточка. У рыб есть особые железы, выделяющие светящуюся слизь.

Рыбьи «светофоры» могут быть очень мудрено устроены: тут и «фары», вроде как у автомобиля, бросающие свет вперёд-вниз, тут и линзы, рефлекторы и даже экраны.

У одной рыбки выключателем служит веко. Её «фонарик» находится на нижнем краю глаза, и, приподняв веко, рыбка тушит свой свет.

В первую мировую войну японские разведчики носили с собой вместо фонариков сушёных ракушковых рачков. Стоило их смочить, и рачки начинали светиться.

При этом слабом, не видимом врагу свете разведчик мог в тёмную ночь прочесть или записать то, что нужно.

Иногда морской житель светится не своим, а чужим светом. Лучезарным становится крылоногий моллюск клио, проглотивший светящийся обед. Бывает, что в бочке с солёной рыбой начинает мерцать сияние. Это последние вспышки поселившихся на рыбах светящихся бактерий.

В колбе, забытой Невидимкой, плавали два маленьких кальмара-ватазении. Казалось, искусная рукодельница расшила их светящимся жемчугом и даже вокруг глаз сделала ободок из бусинок. Но вдруг живые фонарики стали тускнеть.

— Чёртик гаснет! — вскрикнул Молчун.

— А ну, зажгись! — сказал я и тряхнул колбу.

И кальмарики-фонарики опять засияли. Чтоб заставить их светиться, достаточно было лёгкого толчка.

Прибой выбрасывает на берег крохотных морских животных перидиней, и, если ночью по мокрому песку идёт человек, от трения его подошв на песке вспыхивают огненные следы.

В сказке синица хвалилась море зажечь. Синица не синица, а вот некоторые плывущие рыбы «зажигают» море. «Зажигают» море нос парохода, весло гребца.

— Юра, — шепнул мне Молчун, — пойдём и мы море зажигать!