Волны на стене. Часть вторая. Тринадцатилетние - Соня Ергенова

Но Глаша не унималась, с напиханном ртом конфетами допытывалась, поэтому Полина ответила:

– Когда мне грустно, когда я чувствую одиночество и я будто проваливаюсь в темноту внутри себя. Это жутко, – Полина замялась на секунду и неуверенно произнесла, – но вдруг ощущаешь… Скорее всего, ощущаешь, хотя это не точно, а предположение….

– Так что же? – перебила Глаша.

– Быть может, это…

– Что? Говори! – Глаше не терпелось узнать. Разноцветные фантики разлетались у нее с руки.

– Быть может, это любовь.

– Любовь? – засмеялась Глаша. – К кому? К Михееву?

– Нет, – заулыбалась Полина, доставая ногами небо, – просто любовь. Сама по себе. Но наверняка я не знаю и знать не хочу.

На выходе из дворца творчества Полину окликнул Михеев:

– Полина, подожди!

Полина обернулась и остановилась. Зимние сапожки вязли в слякоти от первого выпавшего снега. Эти сапожки ей вовсе не нравились, зато не натирали ноги. Девочка куталась в широком вязаном шарфе и с интересом наблюдала, как большими шагами к ней приближается Михеев в расстегнутом нараспашку пальто.

– Я хотел попросить у тебя прощения, – сказал он, подойдя, – за то, что накричал на тебя тогда, в гостинице.

Полина удивилась тому, как спокойно получается смотреть ему в глаза. Михеев немного замялся и продолжил, дружелюбно улыбаясь:

– Ты забавная. Напоминаешь мне младшую сестру. Ну, если б у меня была младшая сестра. Думаю, она бы также чудила, как ты.

Полина улыбнулась в ответ.

– Хочешь, вместе напишем статью о поездке во Францию?

Девочка пожала плечами. Странно было не ощущать тот ураган эмоций, который она испытывала к Михееву. И при этом не чувствовать себя отчаянно несчастной. «Забавно, – подумала Полина, – после той пропасти и темноты, мир будто стал светлее».

– Можно попробовать, – согласилась Полина после паузы.

– Договорились. И передавай привет Кире! – махнул рукой на прощанье Михеев.