Виктор Голявкин - Карусель в голове (рассказы)

- Зато тебе будет в жизни трудно, - сказал Миша-отличник. - А тебе легко? - Мне легче. - А мне сейчас легче, - сказал Миша-троечник. А Гера сейчас же эту сцену снял. Мише-троечнику очень не понравилось, что его зафиксировали в такой момент, и он стал возмущаться, а Гера - улыбаться. - Ты ведь сам просил, - говорит ему Гера. - Я не так просил. - А как? - По-другому. Стоит расстроенный и зевает. И опять Гера его снял. - Да ты что, нарочно? - разозлился Миша-троечник. - Не смей меня снимать с раскрытым ртом! - А ты закрой рот, - говорит Гера. Миша-троечник так стиснул рот, что даже зубы скрипнули, тут Гера его сейчас же и сфотографировал. Миша испугался, что у него на фотографии теперь получится свирепое лицо, но Гера объяснил, что на фотографии не будет слышно скрипа зубов, и Миша-троечник успокоился. Камилла вытерла слезы и говорит: - Гера Крошечкин действительно способный человек. Он ловко успевает подмечать. Но это не всё. Что он снял? Меня плачущую, Мишу-троечника с раскрытым ртом, Мишу свирепого, Мишу расстроенного и Мишу-отличника, стоящего на моей ноге. Кому нужны такие фотографии? Разве мне, старосте, и Мише-отличнику нужны такие фотографии? Они никому не нужны, даже самому фотографу. Но Гера сказал: - А зато мне смешно. Я буду смотреть на ваши фотографии и показывать другим, и мы все вместе будем хохотать. - Я тебе покажу, как надо мной хохотать! - заорал круглый троечник Миша, но Камилла его остановила. Круглый отличник Миша сказал: - Как же он будет надо мной смеяться, если я круглый отличник? А у него две двойки. Это я над ним должен смеяться вместе с его фотоаппаратом, если на то пошло! - А что, нельзя зевать? - раскричался троечник Миша, - Что, нельзя зевать?! От его крика Гера Крошечкин стал вовсю зевать, и Миша сказал: - Сам зевает, а другим не даёт. Но тут, глядя на Геру, все стали отчаянно зевать и долго не могли остановиться. После этого Камилла сказала: - Наш Крошечкин со своим аппаратом вполне мог бы классу пользу принести. Если бы он имел поручение от пионерского отряда, представляете? Давайте-ка, ребята, его корреспондентом стенной газеты выдвинем. Согласен быть корреспондентом?

- Ох, наверное, это трудно, - испугался Гера. - Легко, легко! - закричали ребята. - Мы будем только сниматься, а ты нас снимать. - Только вас одних снимать? - опять испугался Гера. Ира-санитарка говорит: - Заснял бы ты, Гера Крошечкин, как от нас некоторые ускользают, когда мы у них уши и руки проверяем, - и посмотрела на круглого троечника Мишу, получилась бы у тебя отличная картинка. Гера Крошечкин подумал и сказал: - Это можно. - Сфотографировал бы пушкинские места, родную нашу природу, которую воспел поэт, - сказала Камилла. - Это верно, - сказал Гера. И Гера Крошечкин согласился стать корреспондентом. А для начала сфотографировал весь довольный, улыбающийся класс на фоне карты мира для праздничного номера стенной газеты.

ДВА ПОДАРКА

В день рождения папа подарил Алёше ручку с золотым пером. На ручке были выгравированы золотые слова: "Алёше в день рождения от папы". На другой день Алёша со своей новой ручкой пошёл в школу. Он был очень горд: ведь не у каждого в классе ручка с золотым пером и золотыми буквами! А тут учительница забыла дома свою ручку и попросила на время у ребят. И Алёша первый протянул ей своё сокровище. И при этом подумал: "Мария Николаевна обязательно заметит, какая замечательная у него ручка, прочтёт надпись и скажет что-нибудь вроде: "Ах, каким красивым почерком написано!" или: "Какая прелесть!" Тогда Алёша скажет: "А вы взгляните на золотое перо, Мария Николаевна, самое настоящее золотое!" Но учительница не стала разглядывать ручку и ничего такого не сказала. Она спросила урок у Алёши, но он его не выучил. И тогда Мария Николаевна поставила в журнал двойку золотым пером и вернула ручку. Алёша, растерянно глядя на своё золотое перо, сказал: - Как же так получается?.. Вот так получается!.. - Ты о чём, Алёша? - не поняла учительница. - О золотом пере... - сказал Алёша. - Разве можно ставить двойки золотым пером?

- Значит, сегодня у тебя не золотые знания, - сказала учительница. - Выходит, папа подарил мне ручку, чтобы мне ею двойки ставили? - сказал Алёша. - Вот так номер! Какой же это подарок?! Учительница улыбнулась и сказала: - Ручку тебе папа подарил, а сегодняшний подарок ты себе сам сделал.

ЗАБЫЛ

Лёня делал уроки, решал задачу. И поставил в тетрадке кляксу. Стал искать промокашку. Ходил-ходил по комнате и в кухню зашёл. И забыл, что ему было нужно. "Зачем, - думает, я в кухню пришёл?" Заглянул в кастрюльку, чтоб вспомнить, - никак не вспомнит! Сел Лёня на табуретку и думает. А в голову разные мысли лезут. О том, как он летом в пруду купался. О том, как собака его укусила. И другие ненужные мысли. Вернулся искать промокашку в комнату. Ходил-ходил по комнате. И опять в кухню зашёл. И опять забыл зачем. Потому что о лете всё думает. О том, как в пруду купался. Как собака его укусила. В кухне бабушка суп варила. Бабушка говорит ему: - Что ты, Лёня, на кухню ходишь? Почему уроки не делаешь? - Я промокашку ищу, - вспомнил Лёня. - Промокашка ведь у тебя в руках! Побежал Лёня к своей тетрадке. А клякса вся расползлась.

ПОИГРАЛИ

Пообедав, Валерик пришёл к Лёше поиграть в игрушки. А Лёша как раз обедал. - Поиграй сам в комнате, - сказала Лёшина мама, - пока он поест. Валерик пошёл в комнату играть в игрушки, а Лёша ему кричал из кухни: - Ну, как? Хорошо играешь? - Хорошо, - отвечал Валерик. - А сейчас? - Хорошо! - Очень хорошо? - Очень хорошо! - И сейчас хорошо? - И сейчас. - А сейчас? - Хорошо! - И опять хорошо? - И опять хорошо, - отвечал Валерик. Но Лёша не унимался, продолжал спрашивать Валерика во всё горло, хорошо ли он играет, потому что ему ужасно хотелось играть вместе с ним.

Но вот Валерику тоже захотелось играть вместе с Лёшей, и он стал кричать ему из комнаты: - Пообедал? - Нет ещё, - отвечал Лёша. - А сейчас? - Тоже нет. - И сейчас не пообедал? - Пока нет. - А когда? - Ой, сейчас... Валерик замолчал. А Лёша продолжал: - Ну, а теперь? - Теперь хуже, - отвечал Валерик. - А теперь ещё хуже? - Ещё. - Совсем? - Совсем. - Ну, я сейчас приду! Лёша очень спешил. Вылил суп на себя. Раздавил помидор на рубашке. И чуть не подавился огурцом. - А я уже наигрался, - сказал Валерик. - Ну вот и поиграли, - сказала мама.

НАСТОЯЩАЯ ДРУЖБА

У Андрюшки было много друзей во дворе. Некоторые даже ходили уже в школу, но такого маленького друга у него ещё никогда не было. Этот новый друг Вадик знал несколько слов и большую часть времени спал в коляске. И тем не менее он был настоящий друг. При виде Андрюши он ещё издали кричал: - А-а-а! Всё, что у него было в руках, он протягивал своему другу и говорил: - На! А однажды, когда на Андрюшу залаяла большая собака, Вадик так громко заплакал, что собака поджала хвост и замолчала. Зато Андрюша, как друг, водил малыша за руку, и благодаря этому Вадик быстро научился самостоятельно ходить. Ведь Андрюша сам в своё время не сразу научился ходить самостоятельно и, наверное, помнил об этом. А когда мама Вадика отлучалась, всегда следил, чтобы друг его не вывалился из коляски, и Вадик, хорошо понимая это, протягивал ему руки и говорил: - Угу. Андрюша часто дарил ему какую-нибудь свою игрушку, и Вадик радостно кричал: - Ага! Теперь Андрюша ходит уже в школу и, говорят, не очень-то смирно сидит за партой, а Вадик вовсю бегает и ни минуты не желает сидеть в коляске. И они по-прежнему друзья. ГОРКА - Эх, съехать бы с горки на санках, - мечтали малыши Петя и Вася,: - а не возить друг друга за верёвочку по ровному месту. Но возле их дома горок не было. И они решили написать заявление, как это делают взрослые. Они напишут заявление и бросят его в почтовый ящик. И взрослые позаботятся, чтобы у них была горка, когда прочтут заявление. Но тут возникли сложности. Во-первых, они не знали, что такое заявление, а только слышали. А во-вторых, не умели писать, потому что не ходили в школу. Но всё-таки они вышли из положения. Спросили у первоклассника, что такое заявление, и тот сказал: - Это такая бумажка, которая заявляет. - Как раз мы хотим заявить, что нам нужна горка, - сказали малыши, - но мы не умеем писать. Первоклассник сказал: - Пожалуйста, я напишу вам такое заявление, и потом мы все вместе будем кататься с этой горки. И он написал: "Заявляем, что нам нужна горка".

И все втроём бросили в почтовый ящик это заявление. И вот пришли рабочие и стали строить деревянную горку возле их дома. - Ура! - закричали ребята. - Получили наше заявление! Наконец-то строят нам горку! - Мы строим уже десятую горку в вашем районе, - ответили строители. И малыши подумали: "Вот это да! На одно наше заявление построили десять горок!"

БЫСТРЕЙ, БЫСТРЕЙ!

Наши шефы, шестой "а", соревновались с шестым "б" - кто лучше и быстрее поможет одеться в раздевалке своим подшефным. И вот после звонка мы помчались в раздевалку, и тут началось это одевалочное соревнование. Два шестых уже ждали своих первоклассников. Очень строгое жюри устроилось на подоконнике, чтобы лучше видеть. Пятьсотсвечовые лампочки вкрутили дополнительно к дневному свету. Самодятельный школьный струнный оркестр расположился невдалеке. Оркестр грянул - и пошло! Ох, что тут было! Моим шефом был Светик Костров. Он очень волновался. Как только я подбежал к нему, он заорал: - Давай ногу! Ну! Ногу давай! Суй в ботинок ногу и не рассуждай, малыш! Нужно быстрей! Ты быстрей можешь? Ну! - С трудом он запихивал мою левую ногу в правый ботинок, и я не рассуждал. - Не везёт, вот напасть! - ворчал он и тряс меня за ногу изо всех сил. Но я держался за вешалку и не падал. Вешалка качалась, и сверху падали шапки. - Давай другую ногу! Побыстрей! Ну! И не рассуждать! - Как же я тебе другую ногу дам? - сказал я. - На чём же я тогда стоять буду? - Не рассуждай, малыш, много ты понимаешь! - Отпусти мою ту ногу, - сказал я, - тогда я тебе дам эту. - Ну, быстрей давай, не рассуждай! Теперь он стал напяливать левый ботинок на мою правую ногу. И я ему сказал об этом. - Не заметят, - отвечал он, - раньше нужно было, говорить, малыш! Не время рассуждать, пойми. Где шапка? Шапка где твоя? - Да вон Васька её нацепил.