Мариэтта Чудакова - Не для взрослых. Время читать! Полка вторая

Шведское Министерство иностранных дел в работу Рауля не вмешивалось. Американское правительство оплачивало все расходы».

Готовясь к поездке, Рауль узнал ужасные вещи – Эйхман уже депортировал из Венгрии в газовые камеры Освенцима «триста восемьдесят тысяч евреев. Каждый день в Освенцим уходило пять-шесть поездов, вмещавших по четыре тысячи евреев. В каждый из пятидесяти вагонов такого поезда загоняли по сто человек. Люди проводили неделю в невыносимой жаре, без воды и туалета. А по прибытии на место их ждала смерть в газовой камере».

Перед отъездом его спросили:

«– Вы отдаете себе отчет, что, быть может, не вернетесь обратно живым?

Рауль кивнул.

– Да, понимаю, – ответил он серьезно. – Но я постараюсь спасти из когтей убийц столько людей, сколько будет в моих силах».

Он только не мог себе представить, что погибнет он совсем не от руки нацистов.

И дальше в книге Аландера – потрясающие подробности того, как один человек, действуя день и ночь, спасал от смерти десятки тысяч.

Он придумал специальный шведский охранный документ для евреев. Он был похож на шведский паспорт – на желтом фоне три голубые короны. Те, кто его получал, переставали носить звезду Давида, могли днем и ночью свободно перемещаться по городу, иметь радио и телефон, покупать товары в любых магазинах – все это евреям было запрещено. Но главное – немцы теперь не имели прав их умерщвлять: они были под охраной Шведского королевства.

…В тот самый вечер, когда Валленберг, готовый к неустанному деланью добра, прибыл в Будапешт, человек, готовый к неустанной работе зла, – Эйхман – проводил собрание немецких офицеров СС в черной униформе и венгерских нацистов.

«– С удовольствием докладываю, что последний поезд с евреями, согнанными из деревень, отправился вчера из Будапешта в Освенцим. …За четыре месяца мы очистили от евреев всю венгерскую провинцию. Я горжусь вами! Четыреста тысяч евреев за три месяца были отправлены в газовые камеры. Это новый рекорд моего управления.

Ему одобрительно захлопали.

…– Но это не значит, что мы можем остановиться на достигнутом. Еще триста тысяч евреев остаются здесь, в Будапеште. Очистить от евреев целый город – очень сложная задача. Я знаю это по опыту других европейских городов. …Времени остается мало. Мы должны любой ценой схватить евреев до того, как советская армия подойдет к Будапешту. Впервые в истории у нас есть шанс создать Европу, очищенную от евреев. В конце своей речи он воскликнул:

– Это великая миссия, и мы должны выполнить ее. Зиг хайль!

Офицеры СС повскакали с мест и выбросили вперед руки в гитлеровском приветствии».

И вот такой целеустремленности Зла бесстрашно противостоял в одиночку молодой человек (в Будапеште ему исполнилось 32 года).

Как только Рауль узнавал, что поезд с евреями готовится к отправке в Освенцим, – он мчался на вокзал. Однажды он взобрался на крышу товарного вагона и просовывал охранные паспорта через решетку вентиляции. «Он перепрыгивал с вагона на вагон. Отовсюду тянулись руки за паспортами.

…Прозвучал выстрел, но пуля просвистела мимо.

– Я незамедлительно рапортую немецкому командованию об обстреле дипломатов из нейтральных стран! – закричал Рауль. – Вы будете наказаны!

Он спрыгнул на землю и, открыв двери вагона, освободил евреев с паспортами. Никто не осмелился помешать ему».

Рауль решил пригласить Эйхмана на обед – попытаться узнать его слабые места. Подъехал черный мерседес. «Неужели я и вправду решил пригласить Эйхмана? – в волнении думал он. – Ведь это все равно что позвать на обед самого дьявола!»

Стол был сервирован бело-голубым сервизом с тремя коронами. «Рауль произнес тост и завел было разговор о французском бургундском вине, но Эйхман резко оборвал его.

– Вы очень необычный дипломат, господин Валленберг, – сказал он и пристально посмотрел нам Рауля. – Чего вы, собственно, хотите здесь, в Будапеште?

– Давайте говорить откровенно, – спокойно ответил Рауль. – Я хочу спасти от смерти столько людей, сколько будет возможно. Это моя задача.

– Евреи – не люди, – ответил Эйхман и аккуратно отрезал кусочек ростбифа.

– По этому вопросу наши с вами взгляды расходятся, – кратко ответил Рауль».

Он прямо сказал Эйхману, что он здесь для того, чтобы помешать ему.

Тот ответил:

«– Вам это не удастся. …У меня есть приказ уничтожить всех евреев Венгрии – каждого! Мне удалось уничтожить евреев во всех странах, которые оккупировала Германия. И здесь у меня тоже все получится.

– Но Германия уже проиграла войну, – резко сказал Рауль.

– Но не войну против евреев, – ответил Эйхман с ледяным спокойствием…»

Вскоре он попытался уничтожить Рауля. По случайности это не удалось. Рауль продолжал ездить по Будапешту, выхватывая людей из лап тех, кто вел их на смерть.

И вот наступил долгожданный день – в Будапешт вступили советские войска.

Валленберг был тут же задержан и отправлен в штаб советской армии.

«Советские офицеры вели себя вежливо, но, разумеется, его несколько раз допросили.

– Весь город наводнен людьми со шведскими охранными паспортами. Как такое может быть? – удивлялись русские.

„Чем на самом деле занимался этот человек? – спрашивали они себя. – Спасал евреев? Нет, это слишком глупо, чтобы оказаться правдой!“»

Почему же они так думали?

Во-первых, потому, что после победы, сталкиваясь уже не с вооруженным противником, а просто с иностранцами – хотя бы и с нейтральными шведами, – наши офицеры из отважных воинов мгновенно становились советскими людьми, подозрительными к любому иностранцу.

Во-вторых, потому что советская власть отучала от любых индивидуальных, личных действий. К ним относились с опаской. Такого человека сразу спрашивали: «А кто это вам разрешил?» или «А что – было решение о таких ваших действиях?» Кто-то – сверху – должен был разрешить, санкционировать такие-то действия человека.

А тут еще не просто личное действие, а – направленное на спасание людей! То есть – определенно доброе действие, направленное на благо других людей. А в советских словарях слово «благотворительность» было названо словом устаревшим. Точно так же, как и филантропия: она-то вообще буквально переводится с греческого как человеколюбие (филео – люблю + антропос – человек). Доброта, любовь и жалость к человеку вообще советской властью осуждалась. Нельзя было жалеть попавших в беду. При Сталине соседи, скажем, не могли взять в свой дом несчастных малышей, оставшихся в пустой квартире без родителей, арестованных и увезенных в тюрьму, а потом расстрелянных или отправленных на десять-пятнадцать лет в советский концлагерь. Таких детей положено было отправлять в специальные детские дома. Там им объясняли, что их родители – отвратительные люди, враги всего народа, предатели – и заставляли их это повторять…

Рауля Валленберга арестовали. «Сталин лично отдал соответствующий приказ. Он не сомневался: Рауль был американским шпионом». Америка была нашим союзником – но для Сталина «империалисты» оставались врагами.

В послесловии автор книги пишет, что за шесть месяцев пребывания в Будапеште, благодаря неустанным, днем и ночью не прекращающимся личным усилиям Валленберга «около ста тысяч евреев избежали смерти в нацистских газовых камерах». Сравнить эти усилия не с чем. Такого подвига не совершил больше никто.

Советская разведка – СМЕРШ («Смерть шпионам!») увезла Валленберга в Москву и бросила в камеру Лубянки.

Рауль, видимо, долго еще надеялся, что недоразумение разъяснится и его выпустят, он увидит мать. Он не знал, что Сталин ни одного иностранца старался не выпускать из своих тюрем. Ведь он умело скрывал от всего мира то, что творилось там по его воле. А тут человек, вернувшись на родину, непременно рассказал бы всем о пытках и издевательствах.

Многие из сидевших в советских тюрьмах и лагерях рассказывали, что встречали шведа с таким именем в разные годы. Следы его родственники и шведское правительство ищут до сих пор.

Первый раз я прочитала роман Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» в девятом классе. А в последующие годы, честно говоря, перечитывала. И не раз. И всякий раз радовалась, что первый-то раз я прочла ее вовремя!

Я бы сказала, что наилучшее время для первочтения этой книжки – двенадцать-тринадцать лет. Но и в старших классах школы читать ее особенно интересно!

И уж точно она вполне заменяет «COSMOPOLITAN», «ЕLLE» и другие так называемые глянцевые журналы. Считается, что они для девушек, а на самом деле, по-моему… Но об этом – позже. После того, как мы поговорим о Джейн Эйр, а также о ее создательнице – Шарлотте Бронте. Потому что ее недолгая жизнь – неисчерпаемый источник размышлений о жизни вообще.