Алексей Пантелеев - Гвардии рядовой

- "Верное дело!" - ворчит Бардабаев. - Еще раньше эту Чернушку надо взять.

Саша молчит. Молчит и Бардабаев. Оба думают об одном и том же.

- Возьмем? - говорит наконец Бардабаев.

- Возьмем, - отвечает Саша.

- А если опоздаем? Если, скажем, ихние танки подойдут?

- А зачем нам опаздывать? - говорит Саша. - Опаздывать - к черту. А если уж опоздаем, если действительно танки подойдут - ну что ж...

Он перебрасывает на ремне автомат и, искоса посмотрев на товарища, негромко творит:

- За себя, Мишка, я отвечаю. С гранатой под танк брошусь, а врага не пропущу.

- Гм... - качает головой Бардабаев. - Это легко сказать - под танк!

- Да нет, - улыбается Саша, - ты знаешь, и сказать тоже не легко.

- Все-таки легче.

- Кому как...

- Э, смотри, какой белячок проскочил!

- Заяц? Где?

- Вон - за елочкой. Нет, уж теперь не видно... Н-да, легко сказать. А ты знаешь, ты сегодня хорошо на собрании выступал.

- Иди ты к черту! - говорит Саша.

- Нет, правда. Может, какой знаменитый оратор и более интересно выступает, а все-таки...

Саша хотел выругаться покрепче, но тут его окликнули из задних рядов:

- Матросов! К старшему лейтенанту!

Артюхов шагал на левом фланге второго взвода, Саша подождал, пока он приблизится, сделал шаг вперед и приложил руку к козырьку ушанки.

- Ну как, Саша? - улыбнулся Артюхов.

- А что? - сказал Саша, тоже улыбаясь. - Хорошо, товарищ старший лейтенант!

Не останавливаясь, командир взял его за локоть. Они пошли рядом.

- Н-да, - сказал Артюхов. - А у меня к вам, товарищ гвардии красноармеец Матросов, между прочим, предложение есть.

Саша насторожился и искоса посмотрел на командира.

- В ординарцы ко мне пойдете?

Саша вспыхнул и сам почувствовал, как загорелись у него уши и щеки.

- Хочешь?

- Точно, товарищ старший лейтенант. Хочу.

- Ну, будешь ординарцем. Не отставай теперь от меня. Настроение, значит, хорошее?

- Очень даже хорошее.

- А ребята как?

- Ребята - орлы!

- Жить будем?

- Будем.

- Курить желаешь?

- От "Казбека" не откажусь.

От хорошей, крепкой папиросы у Матросова закружилась голова. Опять ему захотелось петь. Придерживая рукой автомат, он шел теперь легким широким шагом, стараясь идти так, чтобы и Артюхову оставалось место на тропинке.

- Товарищ старший лейтенант, - сказал он вдруг, не глядя на командира, - можно вам один вопрос задать?

- Давай.

- У вас кто-нибудь из родных есть?

- Ну как же... Слава богу, у меня семья, да и не маленькая.

- А у меня вот никого...

- Да, я знаю, - сказал Артюхов. - Это грустно, конечно.

- Нет, - сказал Саша.

- Нет?

Саша подумал и помотал головой.

- Раньше я, вы знаете, действительно грустил и скучал. И на фронт ехал - тоже паршиво было: никто не провожает, никто не жалеет. А теперь я как-то по-другому чувствую. Как будто я не сирота. Как будто, в общем, у меня семья... да еще побольше вашей.

"Опять я не то говорю", - подумал он с досадой.

- Непонятно небось? - сказал он усмехнувшись.

Неожиданно Артюхов взял его за руку и крепко сжал ее.

- Нет, Сашук, - сказал он. - Очень даже понятно. Только я думаю, что эта большая семья у тебя всегда была, только ты не замечал ее. Это называется - Родина.

- Да, - сказал Саша.

В лесу уже рассвело. Солнце еще не показалось, но уже поблескивал снег на верхушках деревьев, и уже нежно розовела тонкая кожица на молодых соснах. А снег под ногами из голубого превратился в белый, а потом стал розоветь - и чем дальше, тем гуще и нежнее становился этот трепетный розовый оттенок.

"Ах, как хорошо, - думал Саша, - какой славный день впереди! И как это вообще здорово и замечательно - жить на свете!"

Артюхов посмотрел на часы.

- Бросай курить, - сказал он и сам первый бросил и притушил валенком папиросу.

- Приехали? - сказал Саша.

- Да, кажется, приехали, - уже другим, серьезным и озабоченным тоном ответил Артюхов. - Рота, стой! - негромко скомандовал он.

- Стой! Стой! - понеслось по растянувшимся рядам колонны.

Нагнувшись и расстегивая на ходу кобуру, Артюхов побежал к голове колонны, и следом за ним, тоже пригнувшись и на ходу снимая с плеча автомат, побежал Саша Матросов.

4

Артюхов стоял за деревом и проглядывал местность. За его плечом, с автоматом, взятым наизготовку, стоял Саша Матросов.

После двухдневных блужданий в тесных потемках леса картина, которая открылась теперь их взору, казалась ослепительно яркой и необъятной.

Золотисто поблескивая, лежала перед ними широкая снежная поляна. Нафталиновый февральский наст был гладко укатан - никаких следов на нем, только черные кустики боярышника и можжевельника выглядывали кое-где из-под снежного покрова. С запада поляну замыкал небольшой островок мелкорослого леса, как бы оторвавшийся от огромного материка Ломоватого бора. Эта зелено-синяя гривка скрывала за собой упомянутый в приказе и указанный на карте овраг. За кромкой леса сразу же открывался вид на западный скат лощины, по которой растрепанной ленточкой вилась зимняя дорога. В каком-то месте дорога пропадала, и там, где она пропадала, из-за снежной гряды выглядывали черные треугольники крыш и клубился легкий розовато-серый дымок. Это была Чернушка.

- Вот она - Чернушка, - показал рукой Саша. Глаза его не могли оторваться от этого уютного, домашнего дымка, который неторопливо плыл над кровлями маленькой русской деревушки.

Артюхов ничего не сказал, отметил что-то на карте и спрятал ее в планшет.

- Пошли, - сказал он.

Саша старался не отставать от Артюхова. Как всегда перед боем, лицо его пылало, на щеках выступил румянец. В голубых глазах играл задорный мальчишеский огонек. Он оглянулся, увидел Бардабаева, Воробьева, Копылова и других ребят. Великан Бардабаев, отдуваясь, тащил на плече тяжелую цинку с патронами.

- Что, Миша? - окликнул его Матросов. - Валеночек не подведет?

Бардабаев хмыкнул, перекинул цинку и что-то пробормотал под нос.

- Пожалуй, и без валенок жарко будет, - усмехнулся Копылов.

- Ну что ж, - сказал Саша, - жарко будет - валенки скинем, босиком в атаку пойдем. Воевать так воевать...

Заметив, что отстал от Артюхова, он кивнул товарищам и побежал, прижимая к животу автомат.

Почти вся рота была уже на опушке.

И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Даже Саша, который уже не раз бывал под огнем, не сразу понял, что именно случилось.

Над ухом у него прозвучал знакомый жалобный свист, вокруг защелкало, застучало, и на глазах у него от большой, толстой пихты с треском отлетела лохматая светлая щепка.

- Ложись! - услыхал он сдавленный голос Артюхова, увидел, как один за другим попадали в снег его товарищи, и сам повалился набок, вовремя перехватив автомат.

- Назад! - крикнул Артюхов и тоже залег.

Люди ползли назад и прятались за деревьями.

Саша пополз к Артюхову. Командир роты лежал за деревом вместе с лейтенантом Брякиным и командиром первого взвода. У взводного была поцарапана пулей кисть руки; он сосал ее и сплевывал на снег кровь.

- Дзот, чтоб их черти взяли!.. - прохрипел Артюхов и, яростно скомкав, отбросил в сторону коробку с папиросами, за которой машинально полез в карман.

- И не один, а целых три дзота, товарищ старший лейтенант! - крикнул Саша; он показал рукой в сторону маленького леска, замыкавшего поляну.

В эту минуту у них за спиной, над вершинами Ломоватого бора, показалось солнце, и трепетный свет февральской зари залил поляну.

- Вон, вон, видите? - показал Саша.

Теперь, на солнце, лесистый островок казался ближе, чем раньше. Вглядевшись, можно было различить отдельные деревья, а присмотревшись внимательнее, можно было установить и местонахождение вражеских огневых точек. Пулеметы молчали, но солнце выдавало их - белые тесаные рамы деревянных амбразур проступали даже сквозь густую сеть маскировки.

- Ах, шут подери, да ведь это же целая лесная крепость! - сказал лейтенант Брякин.

- Н-да, - сказал Артюхов. - Расход непредвиденный. Однако оставить Чернушку на нашей совести мы не можем. Обойти дзоты - не выйдет: поляна у них тут пристреляна, как видно, до последней пяди. Придется штурмовать с фронта... Саша, - повернулся он к Матросову, - лейтенантов Губина и Донского - ко мне!

Саша разыскал и привел к Артюхову командиров второго и четвертого взводов. Артюхов объяснил им свой план: взводы Донского и Губина решительным штурмом блокируют фланговые дзоты. Остальные берут на себя задачу подавить центральный, по-видимому, самый мощный.

- Работа предстоит нелегкая, - сказал Артюхов. - Но выполнить ее нужно быстро, иначе вся операция пойдет прахом.

Командиры вернулись к своим подразделениям, и через минуту громкое, раскатистое "ура!", залповый огонь и ответная дробь немецких пулеметов возвестили о том, что штурм лесной крепости начался.

5

Артюхов любил Сашу, ему приятно было видеть возле себя этого скромного голубоглазого, с прозрачным, чистым и открытым взглядом, молодого солдата. Сам того не замечая, он уже давно относился к нему не просто как начальник к подчиненному, а с какой-то скупой и суровой отцовской нежностью, думал о нем, как о старшем сыне своем, гордился его успехами и тревожился, когда малейшая беда грозила Саше. И может быть, назначая Матросова своим ординарцем, он сделал это не только потому, что Саша был ловкий и расторопный боец, но и потому, что ему хотелось, чтобы этот милый, полюбившийся ему парень находился рядом. Но для Саши это было странно и непривычно - находиться на поле боя и не участвовать в бою. До сих пор во всех боевых схватках он всегда был на первом месте, он шел в атаку, не думая об опасности, увлекая своим бесстрашием товарищей, и, может быть, поэтому за все три месяца своей боевой жизни он ни разу не был ни ранен, ни контужен.