Николай Семченко - Басё, Зроп, Проп и другие

– На самом деле я плохо вижу без очков. А когда плохо вижу, то смотрю сердцем.

– Как это у тебя получается?

– Сама не понимаю, как, – честно призналась Проп. – Просто как-то так получается. Само собой. Может, у меня какое-то не такое сердце?

Зроп приложился ухом к сердцу Проп, послушал его и сказал:

– Оно у тебя стучит, как часики. По-моему, совершенно нормальное сердце.

– Вот и я говорю: нормальное, – вздохнула Проп. – Но почему-то помогает мне лучше видеть всё, что вокруг, и даже не вокруг, а Где-То Там, к примеру…

– Значит, ты можешь увидеть, как Где-То Там сияет весёлое солнышко и совсем нет дождя?

– Если хочешь, то я постараюсь, – сказала Проп и взяла лист бумаги.

Она нарисовала и солнце, и зеленую траву, и барашков, которые бродили по небу, а в озере росли большие красивые цветы. На самом деле они росли, конечно, на берегу, а в воде только отражались. Проп почему-то нравилось смотреть на их отражения, и она решила: так они даже красивее.

Зроп был немного волшебником. Он взял рисунок Проп и повесил его на окно. Акварель была совсем маленькой, и она закрывала стекло чуть-чуть. Но Зроп взмахнул рукой, сказал «Крамбле– мамбле-бумс!» и провел вдоль рамы ладонью:

– Дождя нет. И туч больше нет. И ветер, такой сердитый сильный ветер, напавший на наш город, умчался прочь.

Проп посмотрела в окно. Там сиял веселый летний день. И летали ласточки. А высоко-высоко в небе степенно парил большой воздушный змей.

Большого воздушного змея, между прочим, незаметно пририсовал Зроп. А ласточки прилетели сами. Никто их не звал. Просто им надоела дождливая холодная погода, и когда они увидели акварель Проп, то решили: вот он, настоящий летний день!

Может, ласточки ошиблись. А может, и нет? Это смотря как посмотреть!

А Проп всегда смотрела правильно. И даже когда видела что-то неправильно – это же с каждым бывает, особенно если, допустим, очки запотели, то сердце помогало ей увидеть всё, как надо.

Проп решила, что у Зропа нет никакого таланта. Кто-то играет на скрипке, кто-то в шахматы, кто-то умеет вырезать из дерева разные фигурки, а кто-то божественно чинит водопроводные краны, или пишет стихи, или картины рисует.

– Ничего ты не умеешь, – сказала Проп. – Даже скучно!

Проп обиделся, замолчал и ушёл в свою комнату.

Там он сел на подоконник и стал смотреть в окно.

Проп, конечно, знала, что он сейчас сидит на подоконнике и ждёт, когда она придёт к нему мириться.

– Нет, – сказала Проп самой себе, – не пойду я мириться. Я правду ему сказала. Никакого таланта у него нет, вот!

И сама тоже села на подоконник и принялась смотреть в окно.

А тут вдруг кто-то стал тихонечко насвистывать. Да так красиво! Самые любимые мелодии Проп кто-то насвистывал, и даже – песенку Эдит Пиаф «Я ни о чём не жалею».

Проп очень удивилась. Потому что Эдит Пиаф сейчас мало кто знает, хотя она и самая великая певица Франции, а может, и всего мира. Впрочем, Элла Фицджеральд тоже не менее великая, и тоже – всего мира.

Кто-то будто бы подслушал мысли Проп и начал насвистывать песенки великолепной Эллы, а потом – Джо Дассена, «Биттлз» и всех-всех, кого Проп любила. Любила так, что у неё аж дыхание порой перехватывало.

– Господи! – сказала Проп самой себе. – Есть же у человека талант вот так насвистывать!

И она выглянула в окно, даже с подоконника свесилась, чтоб разглядеть, кто это там во дворе так насвистывает. Но на улице никого не было. Разве что бегал дворянин Тузик. Но он явно не умел так свистеть.

А Зроп из своего окна увидел, как Проп чуть ли не вся свесилась в своё окно и очень испугался. Он подумал: Проп с горя, что с ним поругалась, решила выпрыгнуть. Чтоб он знал, как с ней молчать!

Он перестал свистеть, тихонечко вышел из своей комнаты и, подобравшись к Проп, обхватил её. Чтобы спасти.

– Отстань! – Проп передёрнула плечиками. – Чего это ты так быстро решил со мной помириться? Я ещё не готова, вот!

Она решила, что Проп её обнимает.

– А я и не думал мириться, – гордо сказал Зроп. И отошел от Проп. И снова засвистел. Потому что ему стало грустно, а почему – он и сам не знал.

Тут Проп поняла, кто это так восхитительно свистел.

Она кинулась к Зропу, обняла его и даже поцеловала.

– Чего это ты? – удивился он. – Кажется, я не давал тебе повода…

Но Проп не обратила на его слова никакого внимания и крепко поцеловала его в губы. Чтобы он, стало быть, замолчал и не говорил всякие глупости.

У Проп был талант мириться!

Как-то раз Зроп решил удивить Проп. Он долго думал, что ему для этого стоит сделать. И придумал.

Он пошёл на рынок и долго выбирал самые лучшие лумпапушки.

Продавцы наперебой зазывали его:

– Самые большие лумпапушки – тут!

– А у меня самые свежие!

– Дешевые! Почти даром!

– Попробуй! Язык проглотишь!

Но Зроп не хотел глотать собственный язык. И даром ничего не хотел. Он хотел взять самые лучшие лумпапушки. Смотрит: у одного торговца они прямо на него глядят и весело подмигивают.

«Показалось», – подумал Зроп, закрыл глаза и потряс головой. Потому что он первый раз в жизни видел, чтоб лумпапушки подмигивали.

Открыл глаза, а они и вправду мигают. Ладно, пришлось их взять. К тому же, они и вправду были самыми лучшими – по крайней мере, на вид.

Но чтобы приготовить лумпапушки, никак не обойтись без буратинок, быструшек, уропки, медьки, кусочка лунника, пригоршни заморского ерепейника, грамульки вредиуса и обыкновенного пастернака. Его он почти сразу нашёл, хотя некоторые огородницы пытались выдать за пастернак кудрявую петрушку. Но Зроп был хозяйственный, и провести его не так-то просто.

Когда он всё купил, то пришёл домой и принялся заталкивать лумпапушки в кастрюлю. А они не хотели туда лезть, и всё время сдвигали крышку и выпрыгивали. Ну, никак не желали они готовиться!

– Не понимаете, что ли, я хочу удивить Проп! – сказал им Зроп. – Нехорошо!

А лумпапушки почти хором ответили:

– Она ещё больше удивится, если ты приготовишь лумпапушки без лумпапушек! Для этого тебе достаточно буратинок, быструшек, уропки, медьки, лунника, ерепейника, вредиуса и пастернака.

– Правда?

– Правда-правда! – сказали лумпапушки и с опаской покосились на кастрюлю, в которой уже кипела вода. – А мы лучше пока погуляем.

И они ушли гулять.

Зроп быстренько приготовил блюдо из того, что у него осталось под рукой. Попробовал – вкусно получилось. Хотя лумпапушек очень даже не хватало.

А тут как раз пришла Проп.

– Вот! – сказал Зроп и с гордым видом поставил на стол приготовленное блюдо. – Сам сделал!

Проп с удовольствием пообедала. И даже пальчики облизала.

– Вкусно? – спросил Зроп.

– Очень! – ответила Зроп и чмокнула его в щёчку.

– А почему ты не удивилась? – спросил Зроп.

– Потому что я успела удивиться ещё раньше, – честно призналась Проп.

– Раньше не считается! – почти обиделся Зроп.

– Ещё как считается, – ответила Проп. – Представляешь, по улице бегают весёлые лумпапушки. Бегают и кричат: «Зроп – самый лучший кулинар!» А когда их спрашивают, почему они так решили, то слышат: Зроп умеет готовить лумпапушки без лумпапушек. Настоящий талант!

А тут и лумпапушки вернулись с прогулки. Да такие раскрасневшиеся, веселые, и без конца мигают!

Присмотрелся к ним Зроп и вдруг ахнул: никакие это не лумпапушки, а самые настоящие мигашки. И как это торговец сумел их ему подсунуть?

Так что хотел Зроп удивить Проп, а вместо этого сам удивился.

– А ты такая!

– От такого и слышу!

– И куда мои глаза глядели?

– Да лучше б я очки разбила, чтоб тебя никогда не увидеть!

– А ты…

– Да ты…

Зроп и Проп поссорились. Они уже и сами забыли, из-за чего. Но на всякий случай продолжали ругаться. И дуться.

– Видеть тебя не могу! – сказала Проп.

– А я и не прошу меня видеть, – парировал Зроп.

И тогда Проп хлопнула дверями. Да так сильно, что с потолка обвалился кусок штукатурки и упал ей прямо на ногу.

Зроп услышал, как Проп вскрикнула и застонала. Он сразу забыл, что Проп не хотела его видеть и побежал посмотреть, что случилось. В отличии от Проп он всегда хотел её видеть. Даже если сильно на неё сердился. А сердился он вообще-то редко. Считай, почти никогда и не сердился. Только делал вид, что дуется.

Он подбежал к Проп и погладил её ушибленную ногу. Проп было больно, и она плакала. Зроп подумал, что у неё вообше перелом.

Сначала он хотел побежать к телефону и позвонить в неотложку. Но раздумал. Потому что Проп нужна была немедленная помощь. И тогда он подхватил её наруки, как маленького ребёнка, – и побежал, помчался, полетел в больницу.

– Миленькая моя, – говорил Зроп. И каким-то чудом гладил Проп по голове: руки-то у него были заняты. Но он сам не знает, как – умудрялся гладить её.