Мария Прилежаева - Жизнь Ленина

- Володя, не мешай. Снова ты с шалостями.

Нитка дёрнулась, кузнечик убрался. Через секунду на Сашину тетрадку скок!

- Володя, отстань.

Кузнечик не отстаёт. Скачет и скачет, никак не уймётся.

За столом смех, пока кто-нибудь не поймает кузнечика, оторвёт нитку и бросит.

- Угомонись, - говорит Володе Анюта.

Володю угомон не берёт. Как бы ещё пошутить?

- Митя, а Митя!

Митя тихонько взвизгнул, предчувствуя что-то забавное, а может быть, страшное. Володя приставил два пальца к вискам:

- Идёт коза рогатая, идёт коза бодатая, кого бы ей забодать?

- Не меня, не меня!

Рога идут, приближаются к Мите, медленно, прямо к нему. Митя кубарем, с визгом и смехом, скатился со стула под стол. В дверях появился отец:

- Володя, идём ко мне.

Ещё не остывший от шалостей, Володя вошёл в кабинет. Здесь стоял книжный шкаф, в простенке меж окон большой письменный стол, а у другой стены овальный столик и диван для посетителей.

- Сядь, - сказал отец. - Посиди.

И углубился в работу. С малых лет Володя чувствовал уважение к кабинету отца. Папа много работал, очень много. Выезжал в губернию, в деревенские школы за сотни вёрст и в зимние морозы, и в осеннюю грязь. Не было, наверно, ни одной начальной школы в Симбирской губернии, куда бы Володин отец не приезжал помогать учителям. А дома надо писать отчёты, планы, педагогические статьи и заметки. Отец работал с утра до ночи.

- Володя, - позвал он через некоторое время.

Володя охотно подошёл. Шалости уже вылетели у него из головы.

- На сегодня окончил работу, - сказал отец, аккуратно складывая в папку свои бумаги. - Кончил дело - гуляй смело. А другим не мешай, несердито погрозил он Володе. - Ну, как в гимназии дела, гимназист?

Володя рассказал, как дела. Ничего дела.

Из зала донеслась негромкая музыка.

Они тихонько вошли в зал. Был полумрак. В подсвечниках рояля горели свечи. Мама играла. Что-то светлое, ясное, как летний солнечный день, играла мама. Володя с отцом сели в уголке, долго слушали музыку.

БУДЬ ТОВАРИЩЕМ

Зазвенел звонок к уроку. Второклассники с шумом занимали места. Была весна. Окна были открыты. Вдруг с улицы на подоконник вскочила кошка.

- К нам новичок! - хохоча, крикнул кто-то.

Вошёл учитель. Мальчик, сидевший у окна, недолго думая схватил кошку, сунул в парту, захлопнул крышкой.

- Начнём урок, - сказал учитель, поднимаясь на кафедру и поправляя на носу пенсне.

"Мяу", - промяукала кошка.

- Что такое? - строго сдвинул брови учитель.

В классе послышались кашель и шорохи, у кого-то шлёпнулись на пол книги. Гимназисты старались всячески заглушить мяуканье кошки в парте. А она всё пуще: "Мяу, мяу, мяу".

Мальчик перепугался, что влетит от учителя, и выпустил кошку. Кошка как ни в чём не бывало направилась между партами к учительской кафедре. Второклассники замерли.

Учитель побагровел, пенсне упало с носа, повисло на шнурке.

- Что за безобразие? Кто принёс?

- Мы не приносили. Она сама вскочила в окно.

- Кто спрятал? Сейчас же сознавайтесь. Кто спрятал кошку? Назовите тотчас!

Ни звука в ответ. Никто не оглянулся к окну, где тот мальчик сидел ни жив ни мёртв от грозного крика.

- Смутьяны! - сказал учитель. - Будет доложено инспектору.

Урок прошёл в глубокой тишине. После звонка, когда учитель удалился, Володя вышел перед классом:

- Будем молчать!

- Верно, Ульянов! Не выдавать! Ни за что!

С последней парты поднялся один второклассник, длинный, тонкий, неслышный. Бочком незаметно ушёл. "Куда он?" - удивился Володя. Но некогда было раздумывать. Обсуждали происшествие. Никто не обратил внимания на то, что Длинный ушёл.

- Ребята, - сказал Володя, - молчать, как один.

- Как один! - подхватил второй класс.

Было и боязно, и дружно, и какой-то у всех был подъём.

Длинный вернулся, сел за парту.

В конце перемены появился инспектор, выпячивая грудь в зелёном мундире:

- По местам!

Вмиг второклассники были за партами. Стояли. Что будет?

Инспектор леденящим взглядом обвёл второклассников и... задержался на мальчике, спрятавшем кошку.

- Вон из класса! Единица за поведение. В карцер!

Мальчик, ошеломлённый, поникнув, отправился в карцер. Все были поражены. Как мог инспектор узнать? Кто-то наябедничал. Кто?

Володя оглянулся на Длинного.

У того горели уши, пугливо шныряли глаза...

Плохо стало в классе. Каждая, даже небольшая, проказа и малейшая шалость становились известны инспектору. Ежедневно кого-нибудь то в карцер, то без обеда. Мальчики стали подозрительны. Боялись дружить. У всех вертелась мысль: "Кто же, кто ябедничает инспектору?"

Однажды в перемену Володя увидел: из кабинета инспектора выскочил Длинный и, прячась, шмыгнул в ребячью толпу. "Он", - понял Володя.

- Он ябедничает, - сказал Володя товарищам.

Многие уже и сами догадывались.

- Я его изобью! - сжимая кулаки, возмущался Дима Андреев, Володин товарищ. - Ребята, подстережём его на улице, проучим.

- Лучше по-другому проучим, - сказал Володя. - Объявим бойкот.

- Что такое бойкот?

- Не разговаривать, не отвечать на вопросы, не замечать, будто его нет.

Как раз вошёл Длинный. Глаза, как всегда, жалко суетились и бегали. Он заметил, все умолкли при его появлении.

- Какой сейчас у нас будет урок? - спросил Длинный.

Никто не ответил. Один мальчик подбежал к доске, написал крупно: "С ябедами не разговариваем" - и быстро стёр тряпкой.

Длинный съёжился и, втянув голову в плечи, ушёл за свою парту.

Володя его презирал. Когда Длинный попадался навстречу, Володя глядел мимо. И все так. Длинный остался один, совершенно один. Никто не говорил с ним ни слова. На него не глядели. Не замечали.

Шли дни. Шла неделя, другая, третья. Доносов не стало. Второклассников не сажали каждый день в карцер.

- Он перестал ябедничать, мы его проучили, - говорили между собой второклассники. Но по-прежнему не замечали его.

Раз после уроков Володя вбежал в пустой класс взять забытую книжку. Длинный сидел на последней парте и плакал. Володя подошёл:

- Ты раскаялся? Ты больше не будешь?

Длинный поднял дрожащее, залитое слезами лицо. С ним говорили, он не верил ушам!

- Никогда, никогда! - залепетал он. - Я от страха. Я боялся, что инспектор прогонит меня из гимназии за то, что плохо учусь. Не могу я так жить, без товарищей!

- Будь сам товарищем, и у тебя будут товарищи, - ответил Володя. - Ну ладно, мы верим. Уговорю ребят, что тебе можно верить.

И бойкот Длинному во втором классе кончился. Никто не поминал прошлого. Длинный получил урок на всю жизнь... И все второклассники получили урок.

ТРЕВОЖНО

Брат Саша не любил гимназический казённый дух и муштру. А учился отлично, кончил с золотой медалью. Володя тоже не любил гимназические порядки и тоже учился отлично, был выдающимся учеником с первого до последнего класса.

Когда Володя был в младших классах, отец опасался: приучится ли Володя к труду? Уж очень был он способен, легко схватывал новое. После папа убедился, как настойчиво умеет Володя работать. Да и то сказать, было у кого научиться: в доме царило глубокое уважение к труду.

Саша кончил гимназию и поступил в Петербургский университет. Перед отъездом Саши в Петербург братья пошли на Старый Венец - так назывался в Симбирске высокий берег, круто обрывавшийся к Волге. Братья с детства любили Старый Венец. Просторное небо над ним. Просторные открываются дали.

- Что тебе нравится более всего в человеке? - спросил Володя.

- Труд. Знания. Честность, - ответил Саша. И, подумав, добавил: По-моему, такой наш отец.

Сашины слова о папе вспоминались и вспоминались Володе сейчас. У Володи выдержанный характер, но и его начинала брать тревога: папа в поездке по деревенским школам. Давно пора бы вернуться, а его нет и нет.

Володя занимался в своей маленькой комнате на антресолях. Маленькой комнатке, где всегда безупречный порядок. Не брошена на пол бумажка, не захламлён письменный стол. Рядом такая ж комнатка Саши. Пустая. Третий год Саша учится в Петербургском университете. И Анюта - в Петербурге на Высших женских курсах. Володя скучает по Анюте и Саше, особенно по Саше. Когда Саша жил дома, они обсуждали прочитанные книги, часами говорили о жизни.

- Однако довольно предаваться воспоминаниям, - оборвал себя Володя, за дело!

Уроки выучены. Как в детстве, аккуратно приготовлен на завтра ранец. Весь вечер Володя читал. У него был громадный план чтения! Сюда входила история, книги об устройстве общества и жизни народа, и художественная литература - Тургенев, и Пушкин, и, конечно, Толстой.

Гимназические учителя не знали, что, кроме того, он читал книги Добролюбова, Писарева, Белинского, Герцена. Эти книги говорили о том, чего никогда Володя не слышал на уроках в гимназии. Они открывали глаза на несправедливости в обществе.

...Володя оторвался от страниц, взглянул на часы! Ух как зачитался! Надо проведать маму. Он сунул книжку в стол и побежал вниз, в столовую.