Радий Погодин - Максим и Маруська

Нету в реке русалок - Максим знает. А может быть, есть?

- И водяной, - сказала Маруська. - Он зелёный и весь в пупырях, как лягушка.

- Нету в воде царя, - сказал Маруське Максим. - Дочек тоже нету. И никого нету - одна вода. - Сказал и поёжился. А может быть, есть?

Маруська надулась.

- Ты нарочно так говоришь, потому что не знаешь.

Маруська сидела на корточках. Ей хотелось на маленькую долю секунды увидеть царских прекрасных дочек. Проплывают в воде пузыри, будто легкие жемчуга, и Маруське кажется, будто манят они её за собой.

Тянутся вверх руки водорослей, чтобы поймать зазевавшийся солнечный блик, подарить его Маруське на место банта.

Максим увидел - покачнулась Маруська. Схватил её за красные шаровары. Но Маруська уже окунулась головой в воду.

Она тискала воду руками, словно хотела в неё упереться. Максим потянул её изо всей силы - вытащил из воды. Маруське нужно реветь, а чтобы реветь, нужно ей разогнуться. Стала разгибаться, тяжесть её пересилила Максимову силу, и она снова ткнулась головой в воду.

- Чего ты, - рассердился Максим. - Вылезай, тебе сказано! - Он снова дёрнул Маруську.

Маруська была тяжёлая. Максим оглянулся, чтобы крикнуть людям - пусть они помогут ему Маруську тащить. Увидел совсем пустой берег, только коза, выгнув острую спину, трясла и жевала куст на бугре. Что-то ударило Максиму в сердце и защемило.

- Маруська! - закричал он. - Я тебе говорю, вылезай! А то отпущу!

И вдруг понял, что он один, что нельзя ему отпустить Маруську, потому что Маруська нырнёт в глубину, обоймёт Маруську вода - и останется земля без Маруськи. Максим из последних сил дёрнул её на себя, но сил его не хватило, и он, покачнувшись, упал за Маруськой. Но, ещё не успев погрузиться, почувствовал - кто-то тянет его и Маруську обратно.

И лёжа на досках, он слушал Маруськин живой оглашенный рёв. Потом сказал:

- Ладно, будет реветь.

Над ними стояла старуха; может, она из воды вышла вместо тех царских дочек-красавиц?

- Не реви, - снова сказал Маруське Максим. - Чего ревёшь, как укушенная? Смотри, народ набежит. Поведут тебя домой. Могут ремнём выдрать. Мы сейчас пойдём к дяде Вале, у него высохнем.

Маруська реветь перестала, только дёргался Маруськин красный от влаги нос да с Маруськиных длинных ресниц, как с весенних веток, падали капли.

- И дома не говори, - наказал Маруське Максим. - Было и было, чего говорить.

Старуха кивала седой головой, и в её плывущих глазах закипало и уплотнялось синее чудо и ударило прямо в Максимову душу.

Снова поднесла старуха палец к губам, сухим и рассыпчатым, как дресва, и покачала пальцем, как бы остерегая его на будущее.