Михаил Чернолусский - Золотой след (легенды, сказки)

- Не вашего ума дело, - отвечал Савелий и на некоторое время перестал ездить в город и привозить обнову да вино.

Но за коня начал с той поры все-таки побаиваться, чтобы не увели ночью. Стал он спать на сеновале, двустволку у старика на пасеке купил. И ко времени, надо сказать. В первую же безлунную ночь пожаловали конокрады. Два заряда пришлось выпустить по непрошеным гостям. После этого случая Савелий пса ещё завел, на цепь возле сарая посадил.

Этим псом он окончательно себя и выдал. Все поняли, что разговор о золотых подковках - сущая правда.

Тягостная жизнь началась для Савелия. Днем - расспросы, допросы, никуда не спрячешься от людей, а ночью - бессонница, тревога, чтобы коня не увели. Не мог долго переносить такое страдание гармонист, привыкший к вольной жизни. Запил он с горя. В это самое время к нему и пожаловали гости - два богатых купца из Стародуб-города. Стали они предлагать Савелию:

- Послушай, Савелий, не печалься ты и не майся. Даем мы тебе верное слово, а хочешь - на бумаге, за подписями и печатями, оформим все по закону, что обязуемся мы до самой смерти твоей обувать, одевать и кормить тебя, на гулянку деньги давать тебе; и чего бы ты ни пожелал сверх того хоть дворец построить, хоть в заморское путешествие отправиться, - всякое такое желание твое исполнять обязуемся также. С тебя же мы ничего не требуем, только отдай нам коня своего по кличке Хозяин.

Зачесал затылок Савелий. Уж очень заманчиво было предложение, да коня жалко. Думал он, думал и согласился.

- Пусть будет по-вашему, - сказал. - Нет у меня такого умения, чтоб золотом владеть. Не уродился на то.

Увели купцы Хозяина. А Савелий с того дня и хромку свою на сеновал забросил.

Через несколько дней пошел он в Стародуб коня проведать. Но купцы не пустили Савелия в конюшню, побоялись почему-то.

- Уговору такого у нас не было, - сказали они. - Иди обратно.

Савелий начал было спорить с купцами, но те пригрозили ему:

- Имей в виду, парень, мы можем доказать, что жеребца ты украл, и тогда вообще ничего от нас не получишь. Заруби себе это на носу.

Так и ушел Савелий, не повидав коня.

У купцов между тем дело не очень-то клеилось. Оградили они двор высоким частоколом, выровняли дорожку, песком её посыпали и вывели из конюшни жеребца. Провели его по краю дорожки так, чтобы обратный след можно было проложить и ещё два раза провести из конца в конец. В первый проход конь оставил золотые подковки, а когда снова его повели - серебряные. В третий же раз отпечатались копыта на земле, и все.

Заволновались купцы, отвели жеребца в конюшню и стали совещаться: в чем дело? Решили, что конь пока не обжился на новом месте. Однако на второй день и вовсе золотых подковок не получили, серебряные собрали только с одного прохода. Стали они кричать на коня, подхлестывать его кнутом. Но не помогло это. Тогда купцы придумали: наняли мужиков и оградили крепкой изгородью весь луг возле речки. Выпустили Хозяина. Но и на лугу не оставлял он золотых следов. Рассвирепел тут один из купцов, привязал коня к дереву и стал хлестать его мокрым кнутом. А второй пустил в ход палку.

С этого дня Хозяин и вовсе захирел: припадать стал на переднюю ногу.

Купцам ничего не оставалось, как отвести к Савелию коня и потребовать обратно свою расписку. Так они и сделали.

Стал Савелий отхаживать друга своего, но коня словно подменили.

- Жилка у него лопнула, - сказал сосед. - Есть такая у коня жилка жизненная. - И посоветовал: - Сходил бы ты, Савелий, в лес к Шмелю, лесному мудрецу и волшебнику. Может, он тебе советом поможет.

Пошел Савелий в лес. Шмель, как услыхал, в чем дело, замахал в гневе руками.

- Сгинь, сгинь! Убил ты свою душу. Корыстью своей. Не в твоей конюшне, а на дороге золотые подковки лежали. Не для тебя, значит, одного, а для всех людей. Запомни, несчастный бражник, поделом тебе. Не заиграет больше твоя хромка. И не быть в неволе золотому следу! Сгинь...

Вернулся Савелий от Шмеля ночью, в грозу. Сосед видел в окно, как он шел по дороге понурив голову.

Рано утром Савелий вывел коня из сарая и огородами повел к лесу. На Дальнем лугу остановился, снял с коня уздечку. Прижался Савелий лицом к горячим лошадиным ноздрям и сказал:

- Прости меня, друг, если можешь. Поганый я человек. Возвращаю я тебе твою волю. Живи, как знаешь, - и отпустил коня на все четыре стороны.

С той поры Савелий как в воду канул. Никто не знает, куда человек делся.

А конь прижился у лесника. И не один год он верно служил своему новому хозяину, но золотых следов на земле уже не оставлял.

МАРФИНЫ РУКИ

Много раз слыхал я от земляков о золотых Марфиных руках, что жила, мол, в Забаре при наших прадедах первая по всем временам ткачиха, кружевница, вышивальщица и многих других дел мастерица по имени Марфа, по прозвищу Кольчуга, и что с той поры, как Марфа, по прозвищу Кольчуга, и что с той поры, как Марфа померла, и по сей день повелось в Забаре говорить про каждую лучшую рукодельницу, что у неё золотые Марфины руки.

Признаться, я так бы никогда и не узнал доподлинно всю необыкновенную историю жизни и смерти Марфы Кольчуги, если б однажды не заинтересовался сказочной красоты узорами на самотканых рушниках Дарьи Васильевны. Вопрос за вопросом, и рассказала мне моя хозяйка, почему в Забаре так много хороших рукодельниц, откуда все пошло. Оказалось - от Марфы Кольчуги. Потом я с другими забарскими женщинами разговаривал, и когда все узнал и все понял, сам стал людям рассказывать эту простую и прекрасную, как песня, историю.

Дед у Марфы был мастером на все руки и наладил для внучки такой станок, что и поныне похожего в деревнях не сыщешь. А прясть да ткать и всякому рукоделию научила Марфу её бабка - тоже, говорят, великая мастерица. Отец же у Марфы был кузнецом и прославился тем, что лучше всех в округе ковал кольчуги, с заказами к нему приезжали военачальники из самой столицы. Оттого будто и прозвище у Марфы - Кольчуга. Так ли, нет - доказать нынче трудно, но, по всей видимости - похоже все на правду.

Марфа рано овдовела: забрали мужа на войну, и там в каких-то горах он сорвался будто в пропасть. Потом Марфа часто вышивала на рушниках летящего в пропасть солдата. Дарья Васильевна в детстве сама видала эти Марфины рушники.

Жила Марфа первое время небогато, козу имела, поросенка и малость кур. Растила дочку и рукодельничала. Постепенно от села к селу пошла слава про золотые Марфины руки. И, конечно, сразу объявились заказчики. Именитые купцы с женами стали появляться в Забаре.

В скором времени стряслась беда. Дочка у Марфы захворала грудной жабой, и сколько забарские знахари и климовские лекари ни старались вылечить девчонку - болезнь не отступала. Тогда Марфа по совету стариков решила обратиться к самому царю.

Неделю, а может, и две, а может, и того больше - кто теперь уж знает и днями, и ночами сидела Марфа за станком, ткала в подарок царю полотно неслыханной красоты. Цветы - как лазурь небесная. Золотые нити на нем - что лучи майского солнца, и свет от них будто сквозь облако проходит, будто колышется. А по краям цветы, прямо-таки не сотканы они, не разрисованы, а живые, и ветерок по ним гуляет - глаз не оторвешь.

В ту пору один добрый человек собрался в столицу ехать по своим делам и вызвался Марфин подарок с письмом отвезти и передать, по возможности, самому царю.

В письме Марфа просила разрешения больную дочь царскому лекарю показать да заодно сообщить - ежели царю подарок понравится, то она ещё такое полотно соткет в благодарность за великую милость.

Месяца не прошло, вернулся добрый человек из столицы, царский ответ привез.

Поблагодарил государь Марфу за подарок и велел второе такое полотно соткать по просьбе самой царицы, а лекаря дал слово к концу лета в Забару прислать. Приписал еще, чтобы за дочку свою не тревожилась, к зиме, дескать, будет здорова.

Обрадовалась Марфа. Стала она для царицы подарок готовить и лекаря ждать.

Но вот и лето прошло, и подарок неслыханной красоты был готов, а там и зима наступила, - лекарь все не приезжал.

Истерзала грудная жаба девчонку до того, что слегла бедняжка в постель. Но Марфа все крепилась, все ждала царского исцелителя.

Тут снова добрый человек собрался в столицу по своим торговым делам, и пообещал он Марфе при содействии своих знакомых напомнить государю про лекаря.

Уехал человек. На сей раз долго в столице не был, но вернулся с печальными новостями. Государь - в заморском путешествии. Разъезжает по разным странам, визиты наносит, подарки раздаривает. И, говорят, подарил он Марфино полотно самому грозному королю в Европе - Прусскому, и что тот король не может наглядеться на подарок, будто бы даже не поверил, что сие творение рук человеческих.

Ну, а про лекаря, сказал добрый человек, никакого распоряжения в столице не имеется, и никто Марфиному горю не поможет, пока царь не возвратится.

Проводила Марфа гостя, опустилась на колени перед иконой. Всю ночь взывала к господу внять её молитве.