Ф. Энсти - Шиворот-навыворот

Поль сразу узнал его, хотя они давно уже не виделись. Это был его печально известный зять. Парадайн, «дядя Дюк», подарок которого, камень Гаруда, и навлек на мистера Бультона все его невзгоды. Поль заметил, что вид у зятя вполне процветающий, а смокинг модный и красивый. «Еще бы! горько подумал Поль. – Этот тип живет на мои денежки вот уже неделю». Некоторое время Поль молча стоял у стойки с киями и глядел на Парадайна, а затем с холодной иронией, выглядевшей, наверное, очень забавно в сочетании с его мальчишеской внешностью, проговорил:

– Надеюсь, вы хорошо проводите время в этом доме? Мармадюк отложил сигару и уставился на Поля.

– Очень любезно и учтиво с вашей стороны задавать такой вопрос,отозвался он с весьма двусмысленной улыбкой, обнажившей два ряда белоснежных зубов. – Кто бы вы ни были, юноша, знайте, что я и впрямь отменно провожу время.

– Мне так и показалось, – проговорил Поль, задыхаясь от гнева.

– Ты воспитанный мальчуган, – сказал Мармадюк. – Я это сразу заметил. Значит, ты пришел сюда, потому что тебе обрыдли все эти дети и охота немного посудачить о жизни? Садись, бери сигару, если не боишься, что тебе от нее станет нехорошо. Я бы не советовал курить до ужина, но ты человек светский и знаешь, чего хочешь. Давай, закуривай, а как почувствуешь себя нехорошо, бросай сигару.

Мистер Бультон никогда не любил этого субъекта. Его страшно раздражали самодовольство и фамильярность Дюка, а теперь он возненавидел его вдвое, и все же Поль невероятным усилием воли взял себя в руки.

В его нынешнем положении он не мог позволить себе наживать новых врагов, и при всей неприязни, что он испытывал к Парадайну, хитрость последнего делала его ценным союзником. Поль решил рискнуть и рассказать ему все.

– Не узнаете меня, Парадайн?

– Боюсь, что не имею чести... Вы один из многочисленных кавалеров мисс Барбары? Впрочем, одеты вы не по-праздничному, да и в голосе слышится что-то знакомое. Я вас знаю?

– Скорее всего, знаете. Я Поль Бультон.

– Надо же! – вскричал Мармадюк. – Господи, это же мой юный племянник. А я твой пропащий дядя. Не будем, однако, обниматься и целоваться, я никогда не был охотником до таких излияний чувств, но послушай, юный плут, тебя ведь не звали на вечеринку. Сейчас ты должен быть далеко отсюда и крепко спать в школьной спальне. Как же ты тут оказался?

– Я оставил школу, – сказал Поль.

– Понимаю! Обиделся, что тебя не позвали? Решил, значит, появиться среди торжества, как жених-призрак? Я восхищаюсь твоей отвагой, но не знаю, оценят ли ее остальные...

– Это не имеет значения, – быстро проговорил Поль. – Я должен кое-что рассказать вам. У меня мало времени. Я в отчаянном положении.

– Уж это точно! – признал Парадайн и громко расхохотался. – Потрясающе! Отчаянное положение! Страшная погоня. По пятам за тобой директор школы с розгой! Все это, конечно, очень весело, но если отставить шутки, боюсь, тебе за это сильно влетит.

– Если бы я сказал вам, – смущенно начал мистер Бультон, – я это не я, совсем другой человек, но в чужом обличье, вы, наверное, станете смеяться?

– Прошу прощения, – вежливо перебил его зять, – но я что-то не совсем понимаю...

– Если я поклянусь, что я вовсе не тот несчастный мальчишка, в чьем обличье вынужден пребывать, скажете ли вы, что этого просто не может быть?

– Нет, нет, я вполне готов тебе поверить. По если ты не тот мальчик, то какой же? Извини мое любопытство.

– Я вообще не мальчик. Я ваш несчастный шурин Поль. Вы, я вижу, мне не верите.

– Прошу прощения, значит, вот оно что: вы не ваш собственный сын, но свой собственный отец. Поначалу это сбивает с толку, но не так уж и невероятно. Благодарю за разъяснение.

– Давайте, смейтесь, – горько отозвался Поль. – Вы думаете, что очень остроумны, но со временем поймете правду.

– Не без некоторой помощи со стороны, – уточнил Парадайн. – В жизни не видел такого вруна. Тебе не кажется, что ты отменно сочиняешь?

– Как мне это надоело! – воскликнул Поль. – Прислушайтесь к голосу разума и здравого смысла.

– Если мне представится такая возможность!

– Говорят вам, – не сдавался Поль, – это горькая страшная правда. Я не мальчик вот уже много лет. Я пожилой человек, которого втиснули в это жуткое обличье.

– Это как сказать, – возразил собеседник. – Честное слово, вид у тебя вполне симпатичный.

– Вы хотите свести меня с ума вашими неуклюжими шутками?! – вскричал Поль. – Ну посмотрите на меня? Разве я говорю, разве я веду себя как обычный школьник?

– Надеюсь, что нет – наше подрастающее поколение не так уж и плохо,отвечал Парадайн, усмехаясь своему умению неплохо ответить.

– Вы сегодня в отменном настроении. Похоже, дела ваши в порядке,медленно проговорил Поль. – А я помню, как в свое время мне предъявили счет, выписанный вами и акцептованный якобы мной задолго до того, как я его впервые увидел. Я согласился оплатить его ради бедной Мар, а также потому что, признай я свою подпись недействительной, ваша участь была бы плачевна. Вы не помните, как ползали в моем кабинете передо мной на коленях и клялись, что исправитесь и станете гордостью семьи? Тогда вы не были столь веселы, как теперь. А может, я ошибаюсь?

Эти слова оказали удивительное воздействие на Мармадюка. Он побледнел, глаза его забегали, он привстал с кресла и отбросил недокуренную сигару.

– Ах ты юный мерзавец! – тихо пробормотал он, тяжело дыша. – Где ты услышал эту ложь? Небось твой папаша рассказал тебе эту небылицу. Зачем ворошить прошлое! Ах ты, чертенок! Кто научил тебя подложить свинью дядюшке, который, возможно, в молодости кутил к веселился от души, но который никогда не причинял тебе ничего плохого.

– Где я это услышал? – переспросил Поль, заметив, как смутил его собеседника этот эпизод. – Неужели если бы мне было тринадцать лет, я бы знал о вас так много? .Могу рассказать и кое-что еще. Спрашивайте, если не боитесь! Хотите, расскажу, как вы внезапно покинули армию? Хотите, я напомню вам детали вашей карьеры в бухгалтерской фирме Паркинсона? Могу поведать об истинных мотивах вашей поездки в Нью-Йорк? Или о том, почему ваш отец оставил вам в наследство лишь серию гравюр «Путь распутника» и в придачу шиллинг, чтобы сделать для них рамки? Я могу подробно рассказать об этом, если вы желаете послушать.

– Нет! – взвизгнул Парадайн. – Не желаю! Когда подрастешь, попроси отца купить тебе дешевую бульварную газетенку. Ты просто создан быть редактором. Меня же это не интересует.

– Ну так вы верите в мою историю или нет? – спросил Поль.

– Не знаю! Как в нее поверить? – мрачно отозвался Парадайн. – Как вы ее объясните?

– Помните, вы подарили Марии маленькую сандаловую шкатулку с камнем?

– Помню, но смутно. Дарил какую-то вещицу. А что?

– А то, что лучше бы я никогда ее не видел. Этот дьявольский камень и выкинул со мной такую штуку. Вам не говорили, что он обладает волшебными свойствами?

– Теперь я припоминаю – этот старый мошенник Биндабун Досс сплел какую-то историю, говорил, что это талисман, но его секрет утрачен. Я-то решил, он просто набивает цену этой штуковине. Это и понятно, учитывая, что я сделал для старого негодяя...

– Вы сообщили Марии, что это талисман. Этот ваш Биндабун был прав. Э то страшная штука. Выслушайте меня – и вы убедитесь.

И затем, пылая яростью и негодованием, мистер Бультон пустился излагать историю, о которой читателям уже известно. Он сделал особый упор на бесчестии и жестокости Дика и на собственных немыслимых страданиях. Мармадюк первое время слушал его, откинувшись в кресле с иронической улыбкой на лице, но в конце концов улыбка исчезла, и он выслушал рассказ молча и с подобающей серьезностью.

Да, поведение Поля не оставляло места для прежних сомнений Парадайна. При всей своей невероятности, эта история была слишком последовательна и точна в деталях, чтобы ее мог сочинить школьник. К тому же притворство в данном случае было просто бессмысленно.

Когда Поль закончил, Парадайн некоторое время молчал. Он был рад тому, что темные тайны его прошлого не стали известны не по годам смышленому подростку. С другой стороны, новости таили в себе некоторые неприятные моменты. Его благополучие в Вестборн-террас окажется под угрозой, если он не разыграет свою партию искусно.

– Ну что ж, – наконец сказал он, метнув острый взгляд на Поля, с тревогой ожидавшего реакции зятя. – Предположим, что я скажу: в этой истории есть нечто, похожее на правду. Что я, по-вашему, тогда должен делать?

– Учитывая все то, чем вы мне обязаны, – отозвался Поль, – и узнав о постигшем меня несчастье, вы, возможно, захотите мне помочь.

– Предположим. Что потом?

– Тогда я смогу вернуть себе то, что утратил, – разъяснил мистер Бультон. Он подумал, что его шурин глупее.

– Так-то оно так, но что станет со мной?

– С вами? – удивленно спросил Поль, который как-то об этом не подумал. – Учитывая то, что я знаю о вашем прошлом, вы вряд ли можете рассчитывать на дальнейшее пребывание под моей крышей.