Виктор Голявкин - Карусель в голове

— Алло, Маша?

— А я тебе сейчас звонить хотела, — говорит Маша.

— А я тебе сейчас решила позвонить, — говорит Катя.

— А ты мне раньше не звонила?

— А раньше меня дома не было.

— Вот это интересно. И меня тоже дома не было.

— Вот здорово-то получается.

— Потрясающе получается. А у меня всегда потрясающе получается. Поэтому всех вокруг я потрясаю. А вчера я иду, а навстречу мне Петька идёт. И на меня не смотрит. А я делаю вид, что на него тоже не смотрю.

— Вот потеха!

— А он взял и за угол завернул, представляешь, потеха!

— А потом?

— Я иду, а он навстречу мне из-за угла выходит.

— Действительно, умора! Ой, ты меня совсем уморила! А он куда шёл?

— Первый раз или второй?

— Ну, первый.

— За угол.

— А второй?

— Из-за угла.

— И всё?

— А чего же ещё? — Куда же это он всё время ходит, то сюда, то туда, вот интересно.

— Теперь мне всё ясно. Наверное, он куда-нибудь ходит и там курит. Нам надо выяснить и учительнице сказать. Мы его поймаем, учительнице скажем, и он курить перестанет.

— Ой, Катька, завтра же начнём за ним ходить. Ой, здорово ты сообразила! А кстати, какой у тебя ответ в задаче получился?

Катя только и ждала этого вопроса. А самой спрашивать ей не хотелось: пусть Маша думает, что задача у нее решена и этот вопрос Катю не интересует. И она с удовольствием называет Маше первое попавшееся число, которое ей приходит в голову. Она ведь не решала.

— А у меня другой ответ, — удивляется Маша.

— Какой?

И Маша называет ей правильный ответ, а Кате только остаётся теперь подогнать под ответ задачу.

Учительница спрашивает у неё урок, а она его не знает. И вот она заявляет своей учительнице:

— Я знаю, но не хочу говорить.

— Как же так? — удивляется учительница,

— Не имею права, — отвечает Катя, — я дала себе слово сегодня не отвечать.

— Как это понимать? — удивляется учительница.

— А чтобы себя проверить, смогу я выдержать или нет.

— Что выдержать?!

— Слово.

— Да какое ещё слово?!

— Своё.

Учительница в полном недоумении. И весь класс тоже.

— Скажи уж сразу, что ты урока не знаешь! — говорит учительница.

— Знаю, — говорит Катя.

— Ну, отвечай тогда, — возмущается учительница, — что это ещё за новости?! А Катя отвечает;

— Человек, который дал себе слово, должен твёрдо и непоколебимо его выполнять, вы нам сами говорили.

— О чём ты? Что за чушь? Что Кате отвечать? Молчит.

— Тогда я тебе ставлю двойку, — говорит учительница.

И она ставит двойку. Твёрдую и непоколебимую.

— Я сегодня здорово выдержала свой характер, — сказала она родителям.

— Молодчина, — сказали родители и погладили её по голове.

— Я сегодня сдержала своё слово, — похвастала Катя.

— Молодчина, — сказали родители и опять погладили её по голове. И даже обещали ей купить подарок, если она всегда будет сдерживать своё слово.

— Учительница у меня урок спросила, — похвастала Катя, — а я ей отвечать не стала. Родители насторожились.

— Наверно, ты урока не знала? — спросил отец.

— Наверно, ты урок забыла? — спросила мама.

— Вы знаете, какой у меня характер? — предупредила Катя.

Они знали. Давно.

— Устрою вам сейчас истерику, будете знать! Родители замахали руками, больше всего они боялись этой истерики.

— Так вот, значит, поставили мне двойку ни за что, — сказала Катя.

— Как ни за что?!

— Я дала себе слово молчать, и выполнила его с честью!

— Для чего ты это слово давала, можешь объяснить?

— Чтобы выполнить его, — сказала Катя, ещё больше запутывая своих родителей.

— М-да… — сказал отец. Он был бухгалтер крупного учреждения и всю жизнь боялся запутаться в очень крупных цифрах. Но там были большие суммы и счета. И сослуживцы, с которыми он вёл всю жизнь дела, были взрослые люди. А здесь дочь. Третьеклассница. И такое наворачивает, что не разберёшь.

Мать почему-то в третий раз погладила свою единственную дочку по голове. Она совершенно запуталась во всей этой истории.

Тогда Катя улыбнулась и сказала:

— Между прочим, вас завтра в школу вызывают.

— Зачем?

— За то, что у меня твёрдый и непоколебимый характер, неужели вы этого не понимаете?

— И нам придётся за него отвечать? — догадался отец.

— Чему тут удивляться, — сказала мать, — если у дочки твой характер.

— Но я никогда никого не запутал на своей работе, и никто меня не запутал, — сказал отец, — и когда учился в школе, не запутывал своих учителей.

— Оставь ребёнка в покое, — сказала мать.

— М-да… — повторил отец.

Катя молча сидела на диване и болтала ногами.

И они оставили её в покое.

Ребята сидели на лавочке во дворе, и один мальчишка спрашивает Катю:

— Будет сегодня дождь или не будет? Ну, а Катя видит — небо чистое, засмеялась от такого вопроса и говорит:

— Не будет, всем видно.

А этот мальчишка прогноз погоды слышал по радио и друзьям моргает видимо, они договорились. Решили Катю проучить: ребятам она тоже досаждала своими выкрутасами.

И вот этот мальчишка нарочно спрашивает Катю:

— Где видно, что дождя не будет? Катя ухмыляется:

— На небе. Мальчишка говорит:

— А я ничего такого на небе не заметил. Если дождь будет, мы уйдём, а ты здесь оставайся. Катя ухмыляется:

— Пожалуйста, я буду здесь сидеть, а вы сейчас же отсюда уходите, дураки.

Ребята говорят:

— Хорошо, мы, дураки, уйдём, а ты у нас умная, сиди, если дождь пойдёт.

— Да он никогда и не пойдёт!

— А если через час он не пойдёт, мы здесь целый день будем сидеть и целую ночь.

— А я буду на вас из окна смотреть и водой вас из ведра поливать!

Катя ухмыляется, ребята смеются, спор, в общем, затянулся. Но договорились: в течение часа ждать дождя на скамейке, никому не уходить. Конечно, риск у ребят был: вдруг дождь стороной пройдёт? И в редком случае, но прогноз погоды может подвести. Бывает. Мало ли.

Но вот вдруг подул ветер. Налетела туча. И дождь как пошёл хлестать!

Ребята — по домам!

А Кате надо оставаться.

И вот тогда она со своим твёрдым и непоколебимым характером припустила за ребятами во весь дух!

Весь её твёрдый характер моментально в дожде растворился…

— А где же твоё слово? — кричат ей ребята.

— А я грома боюсь, — заявляет Катя таким тоном, как будто она ничего на свете не боится…

Эх, Катя, Катя…

Эх, ты!

Часто я пишу весёлые рассказы. Естественно, тут нужен смех, чтобы дети смеялись.

Однажды я читал в школе. Выбрал самые весёлые рассказы, как мне казалось. Я хотел, чтобы смеху было как можно больше, чтобы всем было весело.

Дети, в общем, смеялись, но не все. Кое-кто не смеялся. Это меня беспокоило.

Я к ним обратился с речью: «Дорогие ребята, тут кое-кто не смеялся. Так вот. Для них я напишу специально. Поработаю в полную силу. И в другой раз прочту. Чтобы смех был дружный, а не какой-то отдельный. Чтобы всем было весело». — «Что ж, посмотрим, — сказал один мальчик, — увидим».

Он как раз меньше всех смеялся. Он мне как будто не верил. Я пожал протянутую руку и сказал: «Ну что ж, увидим. Я растормошу тебя. Будешь и ты хохотать!» — «Вы так думаете? — сказал он. — Ну давайте ещё приезжайте. Я буду вас ждать с интересом». Он мне чем-то даже понравился. Своею какой-то железной невозмутимостью и простотой в обхождении с людьми. Хотя я немного расстроился. Тяжёлый слушатель попался. Но в то же время такой человек как бы советует вдуматься, пересмотреть своё творчество, писать острей, смешней.

Я написал ещё рассказы, стараясь, чтобы они были как можно смешнее. Поехал опять в эту школу и, слегка волнуясь, начал читать. Волнение моё понятно. Я сразу увидел этого мальчишку, не помню, в каком ряду. Как мне казалось, ребята смеялись больше, чем в прошлый раз, но он, этот мальчишка, даже глазом не моргнул. Он как-то весь подался вперёд, смотрел на меня и сжимал рот. Я видел только его. Тем более — был уговор.

Я с трудом дочитал. Он подошёл ко мне, держа руки в карманах. У него было удивительно довольное лицо, но рот так же сжат. Нельзя сказать, чтобы он улыбался, но было заметно: он доволен. Я же был настолько недоволен, что и говорить нечего. «Ну, как?» — спросил он. «Неужели там не было ничего смешного?» — спросил я. «Было», — сказал он. «Так в чём же дело?» — «Всё дело в воле», — сказал он. Я не понял его. Тогда он совершенно спокойно объяснил мне, что воспитывает в себе волю, и сжимает рот, и смотрит вперёд не моргая, когда ему смешно. Этим самым он закаляет свой организм, свою волю, по его мнению. «Но зачем?» — спросил я. «Чтобы полететь в космос», ответил он вполне серьёзно.