Мэделин Ру - Похитители костей

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что собираюсь сделать перерыв в учебе как минимум на год. – Нерешительный поначалу голос Эбби окреп и зазвучал увереннее. – Сначала родители сказали, что не будут мне помогать, если я не поступлю в колледж. Но в конце концов они согласились подумать, если я смогу объяснить им, как собираюсь использовать этот год. И кто знает, если этот проект у меня получится, возможно, его возьмет какая-нибудь галерея.

Дэн молча кивнул. Несмотря на все, что их связывало, подруга не захотела поделиться с ним чем-то настолько серьезным.

– В конце концов, ну и что, если родители не захотят мне помогать? Родители Джордана ему не помогают, но он же как-то живет?

– Ага, цвету и пахну, – поддержал Джордан, но Дэну в его словах почудился сарказм.

Дэн пытался не отставать, глядя на скользящие мимо имена усопших. Резкий ветер с завыванием кружил по открытой равнине, рассекая теплый воздух своим ледяным дыханием. Дэну казалось, что он напоминает человеческие вопли. Джордан прав, нам тут не место. И все эти горы разноцветных букетов на могилах и ступенях величественных мавзолеев ничего не меняли – одного увядшего цветка под ногами Дэну хватило для того, чтобы ощутить, что со всех сторон их окружают тысячи умерших людей.

– Господи Иисусе, по части призраков Юг явно в лидерах, – прошептал Джордан. – Когда идешь на кладбище дома, там как бы… ну да, жутковато, конечно, но с этим местом не идет ни в какое сравнение. Мне кажется, что мертвецы здесь злее, что ли.

Дэн кивнул.

– Я молюсь о том, чтобы меня тут не посещали никакие видения.

– О боже… – Джордан побледнел. – Я об этом даже не подумал.

Эбби привела друзей в дальний угол кладбища, где могилы были скромнее. Большинство захоронений представляли собой грубые гранитные плиты, вкопанные в землю и снабженные выбитыми на них именами и датами. Но позади этой россыпи камней возвышался один-единственный памятник – чудовищное сооружение из белого камня, которое, казалось, повелевало невзрачными соседями. На нем было высечено оскалившееся лицо, гротескное в своей преувеличенной злобности. Казалось, внутри камня заперли демона, который в попытке вырваться так надавил на кремовую поверхность камня лицом, что она натянулась, готовая лопнуть подобно тонкой ткани.

Одно-единственное наполовину засохшее дерево вздымалось к затянутому тучами небу в самом углу ограды. Оно нависало над друзьями, сохраняя странную неподвижность, как будто не замечая порывов ветра.

– Вот она! – взволнованно произнесла Эбби, принимаясь щелкать фотоаппаратом.

ДЖЕЙМС КОНЛЕН ОРСИНИ 1894—1935

«Долг честолюбия оплачен».

Je ne te quitterai point que je t’aie vu pendu.

– Я не оставлю тебя в покое, пока не увижу, как тебя повесят, – прочитал Джордан. Эбби и Дэн, как по команде, обернулись к нему. – Что? Я три года учил французский. Почему бы мне этим не воспользоваться?

– Этот парень, похоже, был настоящим бунтарем, – пробормотал Дэн.

– Только не надо делать удивленный вид, – поддразнила Эбби. Дэн слушал тихие щелчки фотоаппарата, перемежавшие ее слова. – Он был преступником, бандитом. Такие ребята редко покидают этот мир в своей постели. Он погиб в перестрелке после того, как дружки вытащили его из тюрьмы, пытаясь спасти от казни.

– Ты уверена, что тебе так необходимо фотографировать его могилу? Ты не боишься привлечь его дух или что-нибудь в этом роде? – спросил Джордан, нервно теребя языком пирсинг в губе.

– Оставь в покое эту штуку, если не хочешь занести туда инфекцию.

– Ты сама тут чем-нибудь заразишься.

– Очень оригинально, Джордан.

Дэн почувствовал, что больше не в состоянии смотреть на это жуткое лицо. Он обошел памятник, пиная ногами высокую траву, растущую вокруг ограды. Смотрители кладбища, судя по всему, не особенно чествовали этот угол вверенной им территории, заросший сорняками и усыпанный опавшими листьями. Цветы сюда тоже давно не приносили. Дэн брел вокруг памятника и едва успел остановиться перед ямой. Еще один шаг, и он бы в нее свалился.

Кто-то перевернул и оттащил в сторону одно из надгробий, а прямо перед ним вырыл большую неаккуратную яму. На первый взгляд в яме ничего не было, не считая нескольких червей и комков дерна.

– Эй, ребята! – окликнул Дэн, заглядывая в яму.

Он хотел позвать друзей и показать им странную открытую могилу, но вдруг замолк, заметив в земле что-то белое. Опустившись на колени, он осторожно отгреб рыхлую землю и камни и увидел то, что напомнило ему челюсть собаки или другого маленького животного. Его пальцы задержались над потускневшей костью, и внезапно им овладело желание поднять ее, сжать ее в руках и никогда не выпускать. Он слегка покачнулся, затем сделал над собой усилие и попятился, не сводя глаз со странной изогнутой косточки. Его даже затошнило, потому что внезапно он понял, что кость принадлежала вовсе не собаке, а ребенку.

Из-за памятника вышла Эбби, продолжая на ходу фотографировать.

– О, только этого не хватало, – пробормотал Джордан, заметив открытую могилу. – Только не говори мне, что там и тело есть.

– Нет, всего одна кость, – ответил Дэн. – Детская. Кажется, кто-то нанес на нее резьбу.

– О боже, – прошептала Эбби. Подняв фотоаппарат, она сделала снимок, но тут же замерла. Ее глаза вспыхнули каким-то странным светом. – Я не должна была этого делать, – произнесла она, опуская фотоаппарат. – Я не знаю, почему я это сделала, но я не должна была ее фотографировать. Я удалю снимок.

– Мне одному тут не по себе? – спросил Дэн.

– Это челюсть ребенка, конечно, мне тоже не по себе! – буркнул Джордан, стараясь не смотреть на яму.

Он отвернулся и зашагал к машине.

– Мы должны ее засыпать, – прошептала Эбби.

Они переглянулись, но ни один из них даже не шелохнулся. Наконец Дэн сдался, сделал шаг вперед и носком туфли подгреб землю, прикрывая кость. Взглянув на нее в последний раз, он заметил, что к одному концу привязан какой-то шнурок. Он не желал знать, для чего это было сделано.

Услышав тихий щелчок фотоаппарата, он нахмурился.

– Я думал, что ты не собиралась больше ее фотографировать, – произнес он, полностью засыпая челюсть.

– Я не фотографирую, – ответила Эбби.

Она действительно не фотографировала. Дэн резко развернулся, поняв, что звуки исходят от цветущих кустов на аллее, по которой они сюда пришли. Не колеблясь ни секунды, он бросился к человеку, опустившемуся на колено у куста. Стройная, атлетически сложенная фигура, незнакомец снова с головы до ног был одет во все черное. Подбежав ближе, Дэн подумал, что не знает, кто перед ним – мужчина или женщина.

Это не имело значения. Он твердо решил на этот раз поймать негодяя. Он мчался, петляя между надгробиями, его легкие горели огнем, но незнакомец бежал очень быстро… Слишком быстро. Дорога к воротам казалась смутно знакомой, и Дэн надеялся, что сумеет хотя бы заметить номер или получше разглядеть мотоцикл. Это был тот же человек, которого он уже встречал возле школы, – в этом не было никаких сомнений.

Даже безнадежно отстав, Дэн продолжал бежать, не обращая внимания на голос зовущей его Эбби. Но беглец стремительно удалялся и наконец скрылся за живой изгородью и деревьями, растущими вдоль ограды кладбища.

– Проклятье! – разозлился Дэн, выскакивая на улицу и пытаясь перевести дух.

Оглядевшись, он обнаружил мотоцикл, припаркованный неподалеку от машины Эбби. Дэн попытался к нему подбежать, но парень уже завел двигатель и мчался по улице.

Остаток пути Дэн преодолел, низко наклонившись и упираясь ладонями в колени. Он тяжело дышал и пристально разглядывал толстый след от колес мотоцикла.

– Ты увидел, кто это? – спросила, подбегая к нему, Эбби, которую уже догонял Джордан.

– Нет, – пробормотал Дэн. – Он был в этом чертовом шлеме. – Парень поднял голову и сглотнул комок в горле. – Но я думаю, что все и так ясно. За нами следят.

Боль была шепотом, приглушенным и надодоедливым, похожим на голос, доносящийся из соседней комнаты. Ему казалось, что он хочет, чтобы она стала сильнее, чтобы этот голос зазвучал громче. По крайней мере, если бы он понял, где у него болит, он смог бы что-то с этим сделать. Дэн извернулся, взмахнул руками, но ощутил свою беспомощность. Он не мог допустить этого снова – он не имел права быть таким уязвимым, чтобы его перехитрили и поймали. Сначала Скульптор – нет, Феликс, – а потом профессор Рейес. На этот раз им его не поймать. Его первое желание исполнилось. Боль с ревом ринулась в него через кисть руки, мгновенно достигнув плеча. Она была такой острой и ужасной, что у него даже глаза горели. Но затем они открылись, и он проснулся, вскакивая на сиденье с отчаянным всхлипом тонущего человека.