Сказания Корнуолла - Дэвид Генри Келлер

Я слегка трепетал. В этом был виноват прохладный ночной воздух. Однако, преодолеть испытание этой ночи было нелёгкой задачей даже для закалённого авантюриста. Допустим, мне придётся выбрать дочь сэра Мэлори? Я знал его жену и не было никаких поводов полагать, что дочь будет отличаться. Что ж, хорошо! Если случится худшее из худшего, то я всегда могу отправиться поохотиться на жуликандеров в Эфиопии.

В конце концов священник, по-видимому, бывший и Распорядителем, призвал к тишине и предложил мне подойти к колодцу. Прямо над древней впадиной нависла луна. Содрогаясь, я заглянул туда и сразу же прикрыл ослеплённые глаза. Потом я отступил назад.

— Видел ли ты образ там? — спросил священник.

— Видел.

— Тогда выбери из этих прекрасных дев ту, чей образ ты увидел в Невестином Колодце.

— Не могу! Он не похож ни на одну из этих ожидающих леди.

Мои люди заворчали, когда услышали меня. То, что я сказал, было неприятно и непонятно никому из них. Но я по-королевски взмахнул рукой, требуя тишины.

— Вот волшебное событие, — вскричал я. — Там, в колодце, нет никакого образа, но лишь настоящая женщина. Священник, вели ей выйти, и назвать своё имя и сословие. Пусть она объяснит, как попала туда.

Священник так и сделал. На семи разных языках и пяти древних диалектах он воззвал к той, что в колодце, дабы она вышла оттуда. Она вышла; медленно, будто всплывая вверх, вышла, изящно переступив через каменную ограду, подошла ко мне и сделала глубокий реверанс, а затем чистым властным голосом проговорила:

— Я — Леонора.

Королевская дочь,

Из рода многих королей.

Пришла я из благороднейшей земли,

Что людям известна.

Страна та лежит

Не на земле

Как края, людьми населённые,

Но в небесном Раю.

Прекрасна земля та,

Благословеньем отрадным.

Оттуда явилась я в Корнуолл,

Соединиться с тем, кто царит,

И одарить любовью и изобилием

Всё его царство.

Затем, вытянув ко мне руку, она прокричала священнику:

— Сейчас же пожени нас, чтобы мы могли, объединившись, благословить эту прекрасную корнуолльскую землю и её возлюбленный народ. К чему мне беспокоиться о покинутом Рае, когда я могу провести вечность в Корнуолле?

Она выглядела по-королевски. От золотой короны, что удерживала золотые локоны, до серебряных туфелек на маленьких ножках, она стала бы превосходной супругой любому Властителю. Должно быть, подобное впечатление возникло и у моих людей. Наверное, они почувствовали, что это счастливое завершение того, что могло оказаться затруднительным положением. По крайней мере, они прокричали вслух о своём согласии на этот брак.

Но сквозь лес донёсся звук серебряных рожков, лошадиное ржание и монотонный рокот колесниц. Кто мог прийти с той стороны, как не королева Брода в своей золотой колеснице, вместе с моим другом и её мужем? Какое же удачное волшебство помогло ей прибыть в это время? Я посмотрел на священника и он подмигнул мне. Замечательно! С таким компаньоном я мог бы далеко пойти.

— Приветствую, Сесил, Властитель Корнуолла! Приветствую и трижды приветствую! Я слыхала, что сегодняшней ночью ты отправился в это супружеское место и если эта леди рядом с тобой станет твоей невестой, то твоё испытание будет действительно приятным. Но у тебя здесь много незамужних девиц. Мне пришло в голову выбрать пятьдесят из моих молодых рыцарей и предложить им сочетаться браком с твоими прелестными девушками. От подобных браков дружба Ирландии и Корнуолла станет слишком сильной, чтобы её разбить.

Затем в лунный свет вступили пятьдесят ирландцев в пурпурных одеждах, золотых наручах, золотых цепях на шеях и золотых кудрях на головах, и трудно было выбрать меж ними. Корнуолльские девицы с трудом дождались окончания подобающих церемоний представления. Затем, с помощью волшебства, царящего весь вечер, пары тут же влюбились и вскоре заключили договорённости, так, что после часа веселья, вместо одной пары бракосочетания ждала уже пятьдесят одна.

Естественно, все ушли довольными. Я задерживал их в Замке так долго, как мог, но наконец пришёл час, когда я остался со своей невестой наедине. Она выскользнула из королевских одежд и облачила своё прекрасное тело в шёлковое платье, каждой частью доказывающее истинность её заявления, что она явилась из Рая. Я решил быть с ней пожёстче. Пришло время понять, кто будет править.

— Зачем ты сделала это? — спросил я.

— Почему бы и нет? Той ночью, когда сэр Мэлори беседовал с тобой, я укрылась за бархатными портьерами. Что могла сделать одна женщина, сможет и другая. Ты подарил мне платья и драгоценности, и я решила ими воспользоваться с умом. Ты, конечно же, вспомнил ту поэму? Ты сам научил меня и я просто внесла туда несколько изменений.

— Я сразу вспомнил эти стихи, — сознался я. — Я читал их тебе из Эксетерской Книги и их название «Феникс». Несомненно, это было хитро и ты смотрелась более, чем прекрасно, когда поднялась из колодца.

— Конечно, мне пришлось поупражняться. Было довольно трудно взбираться по висячей лестнице, но ради тебя я сделаю, что угодно, милый Сесил. И всё закончилось совершенно восхитительно. Словно одна из тех историй, которые ты раньше читал мне.

Она так сладко улыбалась мне, так мило обнимала меня, с таким обожанием смотрела мне в глаза, что вся моя суровость растаяла. Я прижал её к себе.

— Ох, Руфь, Руфь! Я рад, что это случилось именно так. Никакая другая женщина не отважилась бы совершить такое. Я рад, что ты станешь моей королевой. Я не верю, что когда-нибудь перестану тебя целовать.

Мы услыхали тихий смех. Обернувшись, мы натолкнулись на священника.

— Я просто заглянул попрощаться и пожелать вам всяческих успехов. Ты далеко пойдёшь, Сесил, Властитель Корнуолла, с такой женщиной в жёнах. К слову, ты не возражаешь, если я одолжу твой том Элефантиса? В Италии есть кардинал, мой друг, который пожелал его увидеть.

— Всё в порядке — ответил я. — Просто забирай его с собой. Теперь, когда мы с Руфью поженились, не думаю, что захочу проводить столько времени с Элефантисом, как было раньше.

— Ты обнаружишь, что я гораздо лучше, — проворковала Руфь, теснее прижимаясь ко мне.

[Stirring Science Stories, February 1941]

Властитель Корнуолла погрузился в думы у камина. Он и изначально не был крупным мужчиной; теперь же годы неспешно сгибали его, пока юность, некогда принадлежавшая ему, не