Эшелоны жизни - Арий Александрович Днепровский

А. ДНЕПРОВСКИЙ

ЭШЕЛОНЫ ЖИЗНИ

Повесть об А. Д. Цюрупе

В самом центре Москвы, рядом с Красной площадью, на стене одного из старинных зданий установлен горельеф — изображение волевого профиля Александра Дмитриевича Цюрупы, народного комиссара первых лет Советской власти. Именно в этом здании — теперь здесь разместился ГУМ — в 1918 году работал Народный комиссариат продовольствия молодой Республики Советов, возглавлявшийся Цюрупой.

Проходит быстротечное время, сменилось не одно поколение, но вечными и немеркнущими остаются в нашей памяти тревожные, боевые, геройские послеоктябрьские годы, когда партия большевиков, весь трудовой народ России отстаивали завоевания революции.

В жестоких битвах с внутренними и внешними врагами, с тяжкой разрухой первостепенное место отводилось снабжению армии и рабочего класса хлебом. «Борьба за хлеб, — говорил тогда В. И. Ленин, — это борьба за социализм».

Нужно было в невероятно трудных условиях отбить хлеб у кулаков, минуя фронты гражданской войны, доставить его в пролетарские центры, дать хлеб Красной Армии. Понадобились люди, беззаветно преданные революции, гибкий государственный аппарат, способный выполнить эту грандиозную по своей сложности задачу.

И В. И. Ленин нашел человека, способного возглавить это важнейшее государственное дело. Им был А. Д. Цюрупа, которого Владимир Ильич хорошо знал как стойкого, принципиального большевика, выдержавшего суровые испытания, выпавшие на его долю до революции, с честью прошедшего самые крутые перевалы истории.

А. Д. Цюрупа был назначен наркомом продовольствия, возглавил великий поход за хлебом, начатый по призыву Ленина. Кулацкими обрезами, белоказачьими шашками, пушками и танками интервентов враги Советской власти безуспешно пытались перерезать пути продовольственных маршрутов — эшелонов жизни. За продвижением их лично следил нарком продовольствия.

Страна выстояла. Голод был побежден. И сегодня, когда те дни стали страницами истории, интересно вспомнить, каким трудным был тот хлеб — хлеб первых послеоктябрьских лет.

Начальник херсонского губернского жандармского управления полковник Тампофольский вызвал ротмистра:

— Получена срочная бумага наших харьковских коллег. Необходимо произвести обыск в усадьбе помещика Скадовского.

— Помещика Скадовского? Предводителя дворянства?! — удивился ротмистр. — В чем же провинился Георгий Львович?

— Он-то ни в чем. Зато его сестрица, уважаемая Ольга Львовна, занимается недозволенными делами. Вот, полюбуйтесь. — Полковник протянул ротмистру бумагу. — Народные аудитории, читки литературы. Какие могут быть читки для крестьян? Какой литературы? У нас под носом, в деревне Белозерке…

— Что же они там читают крестьянам…

— Вот это я и хочу знать.

— А как это обнаружилось?

— При обыске у харьковчанки Софьи Русовой, которая давно известна полиции, нашли письмо Скадовской. Это насторожило. Вот оно, это письмо.

— А почему был обыск у Русовой?

— На то имеются причины. — Полковник Тампофольский рассказал ротмистру обстоятельства дела.

Софья Русова считала себя демократкой, получала литературу из Львова от лиц, связанных с писателем-демократом Иваном Франко. Такая литература в России была категорически запрещена. Жандармам это стало известно, они следили за Русовой и, когда та получила посылку с книгами, нагрянули с обыском.

— Вам придется немедленно выехать в Белозерку, в поместье Скадовских, — продолжал полковник Тампофольский. — Возьмите с собой двух жандармов, чтобы выглядеть внушительно, порасспросите Ольгу Львовну. Всякие там народные читки и прочие чудачества запретить категорически. Только без хамства! Все же она помещица. Лишь в крайнем случае пригрозите обыском.

Ротмистру это поручение было неприятным. Когда Ольга Львовна Скадовская, сорокалетняя дама, появлялась на вечерах в Дворянском собрании, к ней спешили с приветствиями многие видные горожане. И вот на тебе: с обыском! Но служба есть служба. И через час после разговора с полковником ротмистр в сопровождении двух жандармов уже ехал в экипаже — от полицейской кареты он отказался — по булыжным мостовым губернского города Херсона.

Экипаж проехал центр города, пыльную окраину Забалку, казенный сад сельскохозяйственного училища, выехал в степь и проследовал вдоль великолепного фруктового сада женского Благовещенского монастыря. Остались позади его стены и колокольни. Вот и широкое подворье помещика Скадовского.

Георгий Львович разъезжал по хозяйству — шла уборка урожая. Ольга Львовна была дома. Она удивилась, увидев приехавших ротмистра и двух жандармов.

— Завернули по пути? — спросила она.

— Нет, именно к вам, — услышала в ответ.

— Чему обязана?

— Разрешите конфиденциально… — Ротмистр кивнул жандармам, те остались у крыльца, сам же проследовал за хозяйкой в комнаты.

— Что это у вас за народные чтения? Что вы читаете окрестным мужикам?

— Ах, вот почему вы пожаловали, — усмехнулась Ольга Львовна. — Разве в этом есть что предосудительное? Графиня Панина в Питере целый Народный дом открыла для рабочих. Слышите? В самом Питере.

— Ну, там это с дозволения полиции. А тут без нашего ведома. А что как запрещенную литературу читаете? — шутливо погрозил пальцем ротмистр.

— Что вы, какая запрещенная литература?! Мы читаем книги известных на Руси писателей…

— Например, Некрасова?

— Но ведь он не запрещен?!

— Мужичкам читать его не следует.

— Не понимаю. Читки я провожу давно, почему вдруг они сейчас взволновали вас.

— Изволите ли видеть… Только сугубо между нами. Есть у вас в Харькове такая знакомая Русова?

— Софья? Моя подруга…

— Так вот, эта ваша подруга получила из-за границы нелегальную литературу.

— Не может быть!

— Вот и ошибаетесь. Жандармы произвели у нее обыск и, между прочим, нашли вот это письмецо. Ваше? — показал ротмистр.

— Мое, но что в нем заинтересовало вас?

— Не присылала ли она вам для чтения чего предосудительного?

Помолчав, он продолжал:

— Видите ли, не хотелось огорчать вас, но мне поручено произвести у вас обыск…

— Обыск? У меня?! Да как вы посмели! — возмутилась Ольга Львовна.

— Виноват-с, по долгу службы… Но если вы сами покажете нам недозволенное…

— Ничего у меня нет… Впрочем, тут практикант-студент попросил сохранить два тюка… На несколько дней…

Глаза ротмистра загорелись.

— Ну вот, мы эти тюки и посмотрим. Где они? Пожалуйста, не утруждайте себя, только скажите. Я позову своих молодцов. Я мигом. — Он выскочил на крыльцо и тут же вернулся с жандармами…

В поместье Скадовских проходил практику студент Херсонского земского сельскохозяйственного училища Александр Цюрупа, к нему приходили Игнатий Гудзь, еще кто-то — Ольга Львовна знала не всех. Буквально несколько дней назад Цюрупа попросил:

— Если можете, сохраните, пожалуйста,