Георг Форстер - Путешествие вокруг света

История до сих пор не знала примера усилий, направленных на расширение человеческих познаний, подобных тем, что были предприняты британцами в правление их нынешнего короля[1].

Америка со всеми ее богатствами еще долго оставалась бы неоткрытой, если бы не настойчивость Колумба; одержимый своей благородной мечтой, он сумел вопреки всем препятствиям, кои воздвигали перед ним зависть и невежество, пробиться к Фердинанду и Изабелле[2].

Но и этот бессмертный мореплаватель удостоился покровительства лишь потому, что открыл Новый и очевидный источник богатств. Надежды на долговечный союз Плутоса и муз напрасны; они дружны лишь постольку, поскольку прелестные богини, подобно Данаидам, способны наполнять золотом сокровищницы ненасытного[3].

Увидеть торжество науки суждено было лишь последующим временам! Уже были совершены три морских путешествия с благородной целью исследовать неведомые края[4], когда по велению просвещенного монарха предпринято было четвертое, еще лучше подготовленное. На средства нации подобрали опытнейшего мореплавателя нашего времени, двух искусных астрономов, ученого, призванного изучать природу в ее святилище, и художника, дабы запечатлевать прекраснейшие ее черты. Они завершили путешествие и теперь намерены дать отчет о множестве своих открытий, которые должны прославить, во всяком случае, их покровителей.

Британское правительство наняло и послало в это путешествие моего отца в качестве натуралиста, но не только для того, чтобы он засушивал травы и ловил бабочек. Ему надлежало употребить все свои таланты, не обойдя вниманием ничего достойного интереса; короче говоря, он должен был написать философскую историю путешествия, свободную от предубеждений и обычных ошибок, где рассказ обо всем, что касается людей и вообще естествознания, основывался бы не на произвольных системах, а лишь на принципах человеколюбия. Словом, от него ждали такого описания путешествия, какого ученый мир до сих нор еще не знал. Столь обширная задача соответствовала величию духа, каким обычно отмечены все начинания британской нации. Предполагалось; что мой отец, как человек, преданный науке, сам сумеет позаботиться о том, чтобы это путешествие как можно более обогатило ее, поэтому ему великодушно не стали давать каких-либо особых указаний.

Итак, он путешествовал и собирал заметки, как от него это и ожидалось. Желая выполнить свою задачу и рассказать читателям о своих открытиях, он не дал себе даже времени отдохнуть от тягот странствия. Не прошло и четырех месяцев после возвращения, как он уже передал королю посвященный ему первый труд[5].

Теперь главной и самой неотложной его работой стала история путешествия. Первоначально предполагалось, что он составит из своих дневников и дневников капитана Кука единое повествование, в котором будут использованы наиболее важные заметки каждого, соответственно по-разному обозначенные. Отец получил часть дневников Кука и подготовил для пробы несколько листов. Однако вскоре мнение переменилось, и было решено печатать каждый дневник отдельно, так что этот план не получил дальнейшего осуществления. Лорды Адмиралтейств-коллегий решили украсить новую историю путешествия гравюрами на меди по рисункам художника, участвовавшего в плавании; все расходы по гравировке были оплачены поровну за капитана Кука и моего отца[6]. 13 апреля 1776 года они оба заключили соглашение, подписанное также графом Сандвичем (президентом Адмиралтейств-коллегий)[7], в котором каждому определялось, какую часть описания он должен взять на себя, а со стороны Коллегии были гарантированы в подарок гравюрные доски. Отец передал графу Сандвичу еще один образец своей работы, но, к не меньшему его изумлению, она опять не была одобрена. Наконец он понял, в чем дело. В упомянутом соглашении умышленно не употреблялось слово «рассказ», поэтому он не имел права писать связную историю путешествия. Теперь он был уведомлен также формально, что под угрозой потерять свою долю в гравюрах должен строго придерживаться буквы соглашения. Хотя отец всегда был убежден, что главная его задача именно описать путешествие, он все же постарался приспособиться к такому требованию и ограничился лишь отдельными философскими замечаниями, только бы не лишать свою семью таких существенных выгод. Увы, шаг этот оказался столь же самоотверженным, сколь и бесплодным. Работу его опять отклонили и в конце концов совершенно лишили его обещанного права на гравюры. Возможно, так ему хотели дать почувствовать, что он иностранец, или сочли, что даже в немногих размышлениях, на которые он решился, связанный договором, его образ мысли остался все же слишком философски свободным; возможно, лишить его подарка Адмиралтейств-коллегий было в интересах кого-то третьего.

Признаться, мне было больно видеть, как остается неосуществленной главная цель моего отца, а публика оказывается обманутой в своих ожиданиях. Я был его помощником в этом путешествии и потому счел своим долгом хотя бы попытаться сделать такое философское описание вместо него. Все утверждало меня в этом намерении, которое уже не зависело ни от чьей прихоти, это было просто моим долгом перед читателями. За время плавания я накопил множество материалов и подходил к работе то как путешественник, рассказывающий о собственных впечатлениях, то как собиратель, нанятый, чтобы обработать сведения других. Я не был связан никакими договорами; в томе, который касался отца, мое имя даже не упоминалось, и мне не запрещалось пользоваться его содействием. Во всех необходимых случаях я мог прибегать к помощи его дневников и таким образом составил это повествование в точнейшем соответствии с исторической правдой.

О нашем путешествии уже написано кое-что двумя анонимными авторами[8], но в нынешний просвещенный век никто больше не верит сказкам, какие нравились нашим предкам с их романтическим воображением. Плавание было столь богато событиями, разнообразными и важными, что нет нужды дополнять их выдумкой. Иногда событий было больше, иногда меньше, но как усердный земледелец умеет извлечь пользу даже из самого неплодородного поля, так и любая глушь дает пытливому уму материал для исследования.

Другой рассказ об этом кругосветном плавании составлен на основе бумаг капитана Джеймса Кука, под руководством которого оно было совершено[9]. По распоряжению Адмиралтейства это описание снабдили множеством гравюр на меди; часть их представляет собой виды местностей, часть — зарисовки туземцев, их лодок, оружия и орудий труда, часть — карты различных стран; это те самые гравюры, которые были обещаны прежде вышеназванной Коллегией совместно моему отцу и капитану Куку.