Александр Ткаченко - Крымчаки. Подлинная история людей и полуострова

Автор признателен Дмитрию Пуриму и Константину Пуриму за идею создания этой книги

Книга издана при содействии литературного агента Ирины Горюновой

© А. Ткаченко, наследники

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Александр Ткаченко написал книгу о крымчаках – своем народе, исчезающем, кому он сам – «последний из могикан». Какая трепетная задача – удержать от погибели, собрать по крупицам быт, дух и культуру своего прародителя, воскресить и явить его образ и уникальный голос во человечестве… И сейчас – или никогда! И кто другой, если не я?.. Такой дух, воля и интонация слышатся с первых строк этого сочинения.

И что оно такое? Этнографическое исследование об истории, быте и нравах народа? Психолого-художественное описание характеров и типов людей, наподобие «Характеров» Теофраста или Лабрюйера? Книга новелл, анекдотов, мифов и притч, преданий старины глубокой и событий недавних, происшествий близкой нам истории? А и «Ноев ковчег» жанров: тут и повесть, и детектив, и приключения судеб невероятных, очерк и репортаж… Есть такой жанр, как «книга народа» – сама собой сложившаяся в памяти людей энциклопедия жизни, в которую вслушавшись, взялся записать и пересказать одаренный искрой Божьей слова сын этого народа.

Такая книга перед нами. Запечатлеть образ своего уникального этноса, что вот-вот канет в Лету, реку забвения истории: ведь всего несколько сотен человек осталось из некогда пятнадцатитысячной популяции крымчаков!.. А каждый народ – это же космоисторическая Личность, с «лица необщим выраженьем» (слова поэта Баратынского), стилем жизни и мышления.

И как человечество спохватилось создать «Красную книгу Природы», куда занесли редкие и тем драгоценные породы животных и растений, что под угрозой вымирания в переделках индустриализации, – так давно пора бы завести и «Золотую книгу народов, этносов», в которой особые права на существование означить, выговорить для так называемых малых народов: ненцев, эскимосов, тех же могикан, а у нас нивхов, коряков – и вот крымчаков… Ведь спектр и радуга мировой культуры изо всех таковых и слагается, и они – незаменимый инструмент и тембр в симфоническом оркестре человечества. А между тем вектор истории ведет к ужасающей стандартизации, монотонности и однозвучию – под танком глобализации, под катком которой вытоптаны невосполнимые уже ценности Природы и Духа. Для него тоже – «Голубую книгу Духа» бы создать, где оберегать странные идеи и теории…

Но тенденция к нивелировке касается ныне не только так обозначаемых малых народов, но и больших, и великих. Что наблюдаем в культуре Германии, Франции, Испании?.. Американизм и его стиль распространяется и удушает национальное своеобразие и сих культур! Гипноз Количества (и его главные орудия: число, математика и деньги) задавливает принцип Качества, Неповторимости, Оригинальности. А именно самобытность выпестована долгим трудом Бытия, Эволюции и Истории при сложении каждого народа и его культуры. Тысячелетия и века ушли на выделку каждого великим художником Творцом, приложившим климат к рельефу, тундру – к оленеводству и шаманизму… И вот пришел Прогресс, пролетарий с заводом-фабрикой и водкой – и где народы Севера, такие умельцы существовать и творить в условиях тундры и снега? Что, не востребованы уж их умения Человечеством, Рынком? Прочь, вымирай?!.. А ведь вон потепление Земли грядет – и снова могут понадобиться таланты природосообразного образа жизни…

Или вон как на территории Крыма Тавриды, в сем привлекательном по земле и климату благодатном ареале, – как самослагались в поселениях и переселениях, во встречах и перемешивании многие разные этносы, каждый образуя особый букет… И что же? Приходит одержимый арийской идеей безумец и ставит под пулемет 8 тысяч крымчаков в декабре 1941 года – и где нежные влюбленности, тонкие кружева и песни?..

«Это не рок, не судьба, это преступление на все времена, из которых выпал целый народ с его историей, культурой. Так уничтожались крымчаки. Прошедшие долгий путь от девяти десятков дворов в Карасубазаре в XIII–XV веках до 10–12 тысяч человек к началу тысяча девятьсот сороковых. Сейчас их осталось всего несколько сотен. А было бы к настоящему времени около 25–30 тысяч человек, если бы… История не терпит сослагательного наклонения. Так говорят. И это страшная правда. Скоро крымчаков не будет вообще. Есть такая точка в каждом небольшом народе, после которой ему уже не восстановиться биологически. Конечно, он останется, растворившись в других людях, но этих и этого уже не будет…» (Из главы «Листая небеса»).

И вот писатель-крымчак Александр Ткаченко – я чувствую, слышу, как он в известный момент жизни просто заболел судьбой и бедой своего народа, отложил прочие темы и замыслы литературные, которых у него не счесть, – и приник собирать остатки и останки преданий, историй, судеб и сложить мозаику, или монумент-памятник, мавзолей, дом-храм, куда отныне люди человечества могут прийти и поклониться, воспамятовать и восхититься – и помолиться и поплакать о сем жившем, любившем и творившем – и таком прекрасном!

То есть писатель-художник принялся за труд воскрешения. Он симметричен и встречен работе Природы по порождению народа в ходе эволюции и труду Творца по сотворению космоисторической личности данного народа в его культуре. Только у тех в запасе была вечность, не поджимали сроки, а ему – уж поспешать надо, ибо неровен час… на перепутьях истории.

Таковой импульс знаком, испытан и мною. Я тоже жил увлеченный познаванием всемира и разных стран и культур, ученый и писатель и много уже натворивши, – как вдруг горло мне перехватила на 50-м году жизни судьба моего отца, болгарского политэмигранта в СССР, философа, писателя и музыканта, кто закончил свои дни, теплокровный южанин, в вечной мерзлоте в лагере на Колыме, 43 лет от роду в 1945-м… И я бросился собирать его сочинения и воспоминания о нем и подготовили с матерью книгу «Дмитрий Гачев. Статьи. Письма. Воспоминания» (М.: «Музыка», 1975), а на его родине, в Болгарии, подготовил к изданию два тома его «Избранных произведений». И так утолив душу и сердце, смог высвободить дух для новых интересов и писаний.

Подобное душенастроение чувствую собратски и сострадательно и в писателе Александре Ткаченко. Это ведь на перегоне от 60 к 70 принялся он за труд воскрешения своего народа. А до этого самоосуществлялся интенсивно и в жизни разнообразной, и в творчестве. «И жить торопится, и чувствовать спешит», – это и про него в эпиграфе к «Евгению Онегину» (из стихотворения П. Вяземского). А он – сосуд всеодаренный, и мужик красивый и мощный: шутка ли – играл как футболист экстра-класса! С авантюрным характером, человек риска, в жажде все испытать и познать – разные среды общества и типы людей: контактен и любопытен, умеет и дружить, и любить, и враждовать смеет. А главное – призванный к Слову: вознесясь на небо мысли, в эмпирей воображения, свободен оттуда созерцать все поприще бытия и быта, описывать страсти людей, осиливать и свои боли и страдания… Ибо при видимом богатырстве и всепобедительности (донжуанизмом славен – и это полигон его испытательской работы в половине рода людского), душою чувствителен и хрупок. А. Ткаченко и поэт (его книги стихов: «Сотворение мига», «Подземный мост», «Игра навылет», «Облом», «Избрань» и др.), и прозаик (книги «Футболь», «Левый полусладкий», «Джетлег», «Русский суд», «Женщины, которых мы не любим», «Париж – мой любимый жулик»), и общественный деятель: вице-президент Русского ПЕН-клуба. Изъездил он полсвета – и все же притянуло на прародину, в Крым, в Карасубазар, к любимым сонародникам…