Константин Ваншенкин - Писательский Клуб

Сначала — коротко, потом будет подробнее.

Я родился 17 декабря 1925 года в Москве. Отец мой был инженер, а годы детства совпали с первыми пятилетками, поэтому мы подолгу жили при заводах в средней полосе России, в Сибири. Маленький городок, рабочий поселок стали потом «местом действия» многих моих стихов, да и прозы.

Поэзию в нашем доме любили. Иногда отец читал вслух Некрасова, который был ему особенно близок; я помню, как не раз он с выражением декламировал стихотворение «Вино». Однажды, когда мне было, вероятно, лет пять или шесть и я болел, мать прочла мне стихи — тоже о мальчике и сидящей у его постели матери. Там было такое место:

Это четверостишье (в особенности две его последние строки) прямо‑таки поразило меня красотой, удивительной певучестью и врезалось в душу. Много позже, когда я стал интересоваться: чьи же это стихи, — мать уже забыла их и не могла ответить на мой вопрос. Лишь после войны, впервые с жадностью читая многое, неизвестное мне прежде, я встретил эти строки у Ивана Бунина.

В 1942 году из десятого класса (в конце второй четверти) я ушел в армию. За неделю до этого мне исполнилось семнадцать лет. Впоследствии мне доводилось читать о себе, что я пошел в армию добровольцем. Вероятно, писавших сбил с толку мой юный возраст. Но ничего подобного — это был очередной призыв.

Служил я главным образом в воздушно — десантных войсках, участвовал в боях на 2–м и 3–м Украинских фронтах. Это было суровое, жестокое время, но именно армия военной поры сформировала мое поколение. Армия сделала нас людьми, армия — это мои университеты. Демобилизовался я в самом конце сорок шестого в звании гвардии сержанта.

Война как таковая останется за пределами этой книги воспоминаний. Дело в том, что я немало написал о ней. Прежде всего, конечно, в стихах. Но не только. С годами я стал писать и прозу. И многие мои прозаические вещи тоже связаны с войной, по сути автобиографичны: «Армейская юность» (1959), «Авдюшин и Егорычев» (1962), повесть «Графин с петухом» (1968), ряд рассказов из книг «Проза» (1969), «Как соловей лета» (1975), «Повести и рассказы» (1976), «Любовь по переписке» (1988) и др.

Стихи я начал писать в детстве. Лет девяти написал несколько стихотворений о полярниках, о героях гражданской войны. Все это было, конечно, несерьезно. Вскоре я остыл к своему сочинительству и в пятнадцати — шестнадцатилетнем возрасте, когда, как говорят, пишут стихи едва ли не все, стихов не писал: у меня не было в этом ни малейшей потребности. Снова стал писать совершенно неожиданно для себя уже в конце войны, в Венгрии. Приведу то действительно первое стихотворение — «Будапешт взят!». Через много лет я открыл им первый том моего Собрания сочинений.

С той поры пишу, можно сказать, непрерывно.

После войны я поступил в Московский геологоразведочный институт, но проучился там только один год, не сумев совместить учебу со своими литературными занятиями. Дело в том, что программа в институте была серьезная, нелегкая, требующая всех сил и много времени; за войну я перезабыл почти все школьное, а тут, вместо того чтобы заниматься науками, и в свободное время, да и на лекциях, писал стихи в таких количествах, в каких могут писать лишь совсем молодые, начинающие поэты, не выработавшие чувства самоограничения. Короче говоря, нужно было выбирать что‑нибудь одно.

Я посылал стихи в журналы, сам иногда заходил в редакции, меня похваливали, но не печатали. Тогда я решился показать стихи настоящему поэту. Мне повезло: первым поэтом, с которым я познакомился в своей жизни, был Михаил Васильевич Исаковский. Его добрые советы и душевная поддержка сыграли огромную роль в моей судьбе. Я отважился всерьез заняться стихами и перешел в Литературный институт.

Впервые мои стихи были напечатаны в 1948 году, а первая книга «Песня о часовых» вышла через три года и была доброжелательно встречена критикой. Одновременно с ее выходом в журнале «Новый мир» появилось мое стихотворение «Мальчишка», которое неожиданно для автора получило весьма широкое распространение и известность. Я говорю это к тому, что потом мое имя долго связывалось у читателя, да и у критики, с этим стихотворением, как через несколько лет стало связываться с песней «Я люблю тебя, жизнь». Вероятно, в этом есть и своя положительная сторона.

С той поры у меня вышло немало поэтических книг: «Лирические стихи» (1953), «Портрет друга» (1955), «Волны» (1957), «Надпись на книге» (1960), «Окна» (1962), «Повороты света» (1965), «Соловьиный коридор» (1967), «Опыт» (1968), «Станция» (1970), «Характер» (1973), «Дорожный знак» (1977), «Поздние яблоки» (1980), «Ветка» (1981), «Жизнь человека» (1983), «Примета» (1987), «Музыка из окна» (1991), «Ночное чтение» (1994) и другие.

Некоторые из написанных мною стихотворений положены на музыку и стали песнями. Кроме уже упомянутой мной «Я люблю тебя, жизнь», это — «Вы служите, мы вас подождем», «Солдаты», «Женька», «Я спешу, извините меня», «Вальс расставанья» («Старый вальсок»), «За окошком свету мало», «Как провожают пароходы», «Алеша», «Обучаю игре на гитаре», «Городской мотив» («Каблучки») и другие. Они выпускались отдельными сборниками (с нотами). Выходили они (как, впрочем, и стихи) на моих авторских пластинках. Вообще, это особый пласт моей жизни, о нем я еще расскажу.

О собственно прозе я уже говорил. Кроме того, у меня в 1966 году появилась книга о поэзии и поэтическом вкусе — «Непонятливая Лика», а затем книги литературных записей и заметок — «Наброски к роману» (1973), «Лица и голоса» (1978), «Поиски себя» (1985), «Зимняя дорога» (1986).

Есть у меня книги и на другие темы, например, «Воспоминание о спорте» (1978).

Я принадлежу к поколению писателей, рожденных войной, вышедших из нее. Но в ту пору я, безусловно, не осознавал этого. Как уже было сказано, в конце войны я написал несколько стихотворений. Могу утверждать, что потребность писать стихи возникла у меня тогда без малейшего литературного влияния извне, только под воздействием жизни. Я отнесся к этому достаточно серьезно: Я сшил себе небольшую книжечку (у каждого солдата за отворотом пилотки имеется иголка с ниткой). На обложке изобразил тогдашнюю десантную эмблему — раскрытый парашют, пересеченный авиационными «крылышками», — и поставил собственные инициалы. В книжечку я стал записывать свои сочинения, — прямо начисто, черновиков не было, вся работа производилась в уме.