Сара Брэдфорд - Диана. Жизнь, любовь, судьба

Но Рейн никуда не ушла. В мае 1976 года Джеральд Дартмут получил развод на основании супружеской неверности жены. Через два месяца, 14 июля 1976 года, Джонни и Рейн поженились в Лондоне. Джонни не сообщил о своих планах детям. Ярость их не знала границ! В 1992 году Диана рассказывала Питеру Сеттелену: «Мне позвонила Сара и спросила: „Ты видела сегодняшние газеты?“ „Нет, а что?“ – ответила я. „Папа женился на Рейн!“ „Не может быть! – воскликнула я. – Откуда ты знаешь?“ „Открой Express!“ Мы были в ярости, но Сара сказала: „Послушай, Дач (в семье меня звали Дач), тебе нужно поехать и с ним поговорить“.

Папа сказал: „Я хочу объяснить, почему… э-э… женился на Рейн…“, а я ответила: „Она нам не нравится“. Тогда он сказал: „Я это знаю, но когда ты вырастешь, то полюбишь ее так же, как и я“. А я все твердила: „Нет, не полюблю, она нам не нравится!“ – чувствуя себя маленьким крестоносцем. В конце концов я пришла в такую ярость, что, если не ошибаюсь, даже дала отцу пощечину и заявила: „Это от всех нас! Ты сделал нам больно!“ С этими словами я выскочила из комнаты и изо всех сил хлопнула дверью. Отец выбежал за мной, схватил меня за руку, повернул к себе и рявкнул: „Никогда больше не разговаривай со мной в таком тоне!“ А я ответила: „А ты никогда больше с нами так не поступай!“ – и убежала» [40].

Все четверо детей Спенсеров были очень близки – и физически, и морально. «Они были очень дружными. Все делали вместе. На любом семейном празднике они держались рядом – это выглядело на посторонний взгляд довольно пугающе. Казалось, они стремятся защитить друг друга…» – вспоминает один из родственников. Человеку, не столь сосредоточенному на собственной цели, как Рейн Дартмут, сплоченные юные Спенсеры могли показаться преторианской гвардией собственного отца. Кто угодно бы напугался их – только не Рейн… Впрочем, иногда даже она пугалась: преданность Джонни своим детям могла помешать ему жениться на ней.

После свадьбы, когда Рейн стала безраздельной хозяйкой Олторпа, ситуация еще больше обострилась. Собственнический инстинкт по отношению к отцу никуда не делся, но теперь дети чувствовали себя исключенными из его жизни. Чары Рейн на них не действовали. Когда Джонни и Рейн приглашали гостей, те сразу чувствовали «ужасную напряженность в отношениях Рейн со всеми тремя девочками». Сестры старались по возможности не разговаривать с Рейн – попросту не говорили ей ни слова. Порой возникали весьма неловкие ситуации. Во время молодежного бала в Хэддон-холле рядом с Дианой за обедом сидел хороший знакомый Джонни и Рейн. Вот что он вспоминал: «Неожиданно глаза ее заблестели, и она спросила: „Вы же дружите с моей мачехой, верно?“ „Надеюсь, что и с твоим отцом тоже“, – ответил я. Это был очень неприятный разговор». Сара, которая постоянно общалась с журналистами, проявляла свою враждебность активнее – постоянно рассказывала что-то о Рейн репортерам желтых газет [41]. Даже самая спокойная и тихая из четверки Спенсеров Джейн, «лучшая из всех», по мнению друзей семьи, не сумела сдержаться. Когда за обедом ее спросили, как часто она бывает в Олторпе, она громко, чтобы услышала Рейн, ответила: «Когда меня приглашают».

Диана, как и остальные дети, чувствовала, что отдаляется от отца. Она любила его, но их общение почти сошло на нет. Он оставался любящим отцом, но теперь принадлежал Рейн, а не любимой дочери. Не улучшилось положение и в следующем году, когда нужно было сдавать экзамены. Диана сдавала дважды, дважды провалилась и была вынуждена в шестнадцать лет покинуть Вест-Хит. Она вспоминала: «В четырнадцать лет я была уверена, что неспособна к учебе, что абсолютно безнадежна. Брат – вот кто всегда сдавал экзамены на отлично, а я была неудачницей…» [42]«Мне вечно твердили, что я толстая, что мой брат умнее меня, и я твердо в это поверила». «Я приходила к директрисе вся в слезах. Рыдала и твердила, что не хочу быть такой глупой!» [43]Впрочем, Рут Рудж опровергает эти слова: «Не помню, чтобы мне приходилось ее успокаивать и приносить ей таблетки перед экзаменами, хотя с другими девочками такое случалось. Я не замечала, чтобы ее охватывала паника на экзаменах» [44].

Друзья Дианы приписывали неудачи в учебе «обычной лени и тому, что ее никто и никогда ни к чему не принуждал». Она добивалась отличных успехов в том, что ей нравилось, но, когда дело доходило до учебных предметов, попросту сдавалась, даже не начав. Вот что говорит один из членов семьи Спенсер: «Нет, она не была глупой. Ей хватало сообразительности, но не хватало уверенности. В состоянии эмоциональной травмы трудно сосредоточиться на обучении, поэтому она и не достигла больших успехов в школе. Ее сознание просто блокировало способность концентрироваться, впитывать и обрабатывать информацию. Диана точно не была глупой». Тот же родственник считает, что неудачи Дианы в формальном образовании связаны с ее положением «ребенка замещения» – она родилась после смерти Джона: «Я замечал это и в других семьях, где были „дети замещения“, то есть родившиеся после смерти других детей. От них ожидают того, чего они не могут дать, и им приходится подстраиваться под ожидания других людей…»

Неудачи в учебе Диана с лихвой компенсировала своей почти мистической убежденностью в силе и правильности собственной интуиции. Она была уверена, что инстинктивно найдет верный путь в жизни. Она осознавала собственную судьбу (или, по крайней мере, утверждала это). Диана была убеждена в том, что рождена для величия. А если это так, то к чему сдавать какие-то экзамены?

Жизнь детей Спенсер менялась. Рейн оказалась исключительно общительна. В доме постоянно устраивались приемы, балы, охотничьи вечеринки. Детям приходилось торчать на своем этаже, чтобы хватало места для гостей. Развлечения приобретали все более и более официальный характер. Рейн была на редкость требовательной хозяйкой, во всем стремившейся к совершенству. Неудивительно, что слуги в доме то и дело менялись.

Один из слуг так говорил Анджеле Ливайн о реакции детей на мачеху: «За исключением Джейн, которая сохраняла внешний нейтралитет, дети относились к Рейн враждебно и холодно. Они открыто высказывали свое недовольство – и не только лично ею. Им не нравилось, что она командует их отцом, превращает его в свою собственность. Детям приходилось соперничать с Рейн за внимание собственного отца» [45].

А вот какое впечатление сложилось у Руперта Хэмбро: «Казалось, что Рейн окружила его [Джонни] непробиваемым барьером. Она вела себя так, что все, кто до ее появления играл хоть какую-то роль в его жизни, почувствовали себя лишними и ненужными. Ее совершенно не интересовала семья Джонни, его жизнь и его интересы. При встречах говорила только она. Когда Джонни о чем-то спрашивали, она всегда отвечала за него. Многие чувствуют себя вполне комфортно в ситуации, когда ни за что не нужно отвечать. Полагаю, лорд Спенсер был очень близок к подобному состоянию…» [46]

Тетя Джонни Спенсера, леди Маргарет Дуглас-Хоум, которая хорошо знала детей, понимала проблему лучше других. «Не думаю, что Рейн поступала правильно, – говорит она. – Вряд ли из нее могла получиться хорошая мачеха. Она стремилась стать единственной и не хотела делиться вниманием Джонни с его детьми, стремилась постоянно его контролировать, и ее раздражало, что дети вмешиваются в их жизнь. Конечно, им это не нравилось. Они были достаточно взрослыми, чтобы понимать это. Мне было их очень жаль. Дети выглядели несчастными» [47].

Друг Рейн рассказывает, что в то время Олторп целиком и полностью зависел от камердинера Пендри, «весельчака и исключительно надежного человека». Камердинер и его жена, экономка Мод, дочь норфолкского фермера, стали для Дианы настоящими друзьями.

Миссис Пендри вспоминала: «Когда Диана переехала в Олторп, то поразила нас своей застенчивостью. Она мгновенно краснела – щеки начинали прямо полыхать. Мой муж обожал Диану – впрочем, ее любили все. Она приезжала к отцу раз в полтора-два месяца. Узнав, что на выходные приедет Диана, мой муж заказывал ее любимые блюда и строго следил за тем, чтобы в ее спальне было все необходимое. Она обычно спала в детской, на маленькой черной железной кровати… Приезжая в Олторп, Диана сразу же бежала и разыскивала моего мужа, потому что она была очень милой девочкой, и вежливой вдобавок – всегда называла его „мистером Пендри“… Ну и он, конечно, баловал ее.

После повторной женитьбы отца она часто приходила к нам поболтать, иногда ужинала с нами. Высокомерие было ей абсолютно несвойственно. Диана была чудесная девочка, и все ее любили. Когда она приезжала в Олторп, в ее спальне обязательно стояли свежие цветы – мы следили за этим. Стремились сделать ей что-нибудь приятное, чтобы она почувствовала нашу любовь. Заметив, что Диана превращается в девушку, муж сказал мне: „Подожди еще! Она станет совершенно особенным человеком“» [48].