Клеменс Подевильс - Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942–1943

30 июня

Тяжелый день, большие потери. Противник ждал нашего наступления точно в том месте, где оно началось. Два дня назад «Физелер-Шторьх»[15] сбился с курса во время полета из места расположения дивизии в корпус и был сбит над боевыми порядками противника! Пассажиром этого самолета был офицер Генштаба, который вез с собой оперативный план нового наступления. Немецкое подразделение, которое быстро пробилось к месту падения самолета, обнаружило лишь пустую поврежденную машину. Пилота и офицера не было. Вероятно, и план наступления оказался в руках противника. Инцидент, как видно, повлечет за собой последствия. Гитлер рассвирепел и намеревается привлечь к ответственности командира дивизии и командующего танковым корпусом, ибо «виновный» уклонился от энергичных действий. Однако, раскрыв план нашего наступления, противник, вероятно, не узнал много нового. Ведь для наступления танковым частям был предоставлен в распоряжение и без того узкий проход, который ведет к востоку по направлению к реке Оскол между низиной реки Волчья по отношению к соседу справа и долиной реки Короча, поросшей травой, – к соседу слева. Ожесточенное сопротивление. Т-34 и противотанковые средства в окопах. Активные действия наших танков. Местность пересекается оврагами и глубокими балками, которые необходимо объезжать. При этом многие танки подорвались на минах, установленных на обходных дорогах.

Горящая деревня под полуденным солнцем. При дневном свете языки пламени резко уменьшают видимость, ветер раздувает яркие лоскуты огня. Жители населенного пункта скрываются в вырытых укрытиях. То там, то сям, гогоча, с визгом несутся стаи испуганных гусей. Как будто задержанное невидимой рукой, наступление вдруг приостанавливается. Из танков выпрыгивают люди в черной форме. Происходят странные и страшные вещи. Взмахивая крыльями, окровавленная домашняя птица бросается на машины и солдат.

Сегодня я ехал в бронетранспортере вместе с унтер-офицером, я участвую в наступлении.

В непосредственной близости, с пашни, раздается выстрел из автоматической винтовки. Пуля, описав траекторию, ударяется о противопульную броню, я прячу голову за броней бронетранспортера, которая защищает стоящего в нем только до уровня плеч. Пули барабанят, как градины. Сильный удар по каске моего сопровождающего. Он простонал, что «получил тяжелое огнестрельное ранение в голову». Несмотря на замешательство, я все же сомневаюсь, в состоянии ли он отдавать отчет о тяжести повреждения, полученного в результате «тяжелого огнестрельного ранения в голову». Я снимаю с него каску, ощупываю его голову со всех сторон, не обнаруживая ранения. Лишь на каске снаружи осталась вмятина. Произошел рикошет! Я говорю своему наполовину оглушенному соседу, бледному как мел из-за того, что в него попали, но ему страшно повезло. Он, ошеломленный, смотрит на меня, как будто никак не может возвратиться к вновь обретенной жизни. Затем дрожащей, но непоколебимой рукой он сует руку в угол и вытаскивает оттуда бутылку коньяку, делает большой глоток и передает ее мне. Красная французская этикетка, испачканная красным сургучом. Что это может значить? «Это осталось еще от лейтенанта, который был ранен. Он стоял рядом со мной, так же как и вы». Я также делаю большой глоток и с благоговением ставлю на свое место «лекарство», отмеченное судьбой.

«Когда залечивал свое ранение, я волею судьбы оказался в твоем батальоне. В твое отсутствие им командует подполковник Мюллер. Он принял меня очень тепло, и во время наступления я ехал с ним в его командирской машине, рядом с двумя его офицерами-ординарцами, несмотря на тесноту внутри.

Я обнаружил Мюллера рано утром в овраге, в стороне от дороги, под сенью деревьев. Ему только что передали управление боевой группой дивизии, сформированной в ходе подготовки наступления и состоящей из моторизованного пехотного батальона и подразделений танкового полка. Мюллеру следовало возобновить захлебнувшееся наступление, все надежды возлагались на энтузиазм его личности. Ты должен знать, что вчера дивизия понесла тяжелые потери. В частности, погиб командир танкового полка. Его преемник не справился с поставленными перед ним задачами, поэтому сегодня утром управление боем было осторожным, если не сказать подавленным. Наступление распалось на бои местного значения. На широком, постепенно стабилизирующемся фронте происходили танковые дуэли.

Но ты же знаком с темпераментом Мюллера. Он не мог спокойно смотреть на это. На совещании командиров, назначенном в середине дня, он назвал сложившуюся ситуацию угрозой для успешного проведения операции, в ходе которой дивизия действует на направлении главного удара не для того, чтобы медлить, а для ведения наступления. Остается одно: атаковать широким фронтом, используя моторизованный батальон на правом фланге. Множество приближающихся целей собьют с толку противника и помешают ему сосредоточить огонь на отдельных боевых машинах. «Мы отбросим противника, будем преследовать его, и добьемся этого, не понеся больших потерь». Командир танкового полка высказал свои возражения с заметным раздражением, и не только в связи с тем, что его подвергли критике, но и в связи с тем, что он был старшим по званию и возрасту. Его аргументы также были убедительными, ведь его предостережения подтверждались логикой и опытом. Однако Мюллера не удалось переубедить, и он завершил совещание приказом.

Сразу после обеда танки развернулись в боевой порядок, а моторизованный батальон устремился на правый фланг, чтобы уже там, развернувшись, атаковать противника.

Наступают танки. За много километров наблюдается их движение за гребнем высоты. Они также разворачиваются еще на марше – медленно, веером, – пока не происходит эшелонирование боевого порядка в глубину. Мюллер двигается в своем головном подразделении. Мы находимся в набитой битком боевой машине. Он отдает приказы, используя радиосвязь. Моторизованный батальон действует на правом фланге, поддерживая тем самым наступление соседа, хорватской пехоты, которая действует на равнине, наступая цепью. (В советское время активное участие хорватов, а также словаков, как и участие множества добровольцев из всех стран Европы – от Норвегии, Дании и Нидерландов до Испании, Франции и даже советской с 1940 г. Молдавии, в войне против СССР старались не афишировать. Это помимо больших контингентов войск Румынии, Венгрии, Финляндии и Италии. Причем венгры сражались бок о бок с немцами до конца, как и французские эсэсовцы, оборонявшие в конце апреля 1945 г. подступы к бункеру Гитлера в Берлине. – Ред.) В толпе хорватов раздаются веселые возгласы, и они подают нам знаки. Ибо то, что разворачивается перед их глазами и что должно расчистить им путь (атака танков на открытой местности), не является рядовой поддержкой. Мюллер находится далеко впереди. Он стоит в башне танка без каски, на нем надета только пилотка. Подняв руку над головой, он дает сигнал к наступлению.