Михаил Куманин - Отправляем в поход корабли

Крейсер под командованием капитана 1 ранга Ф. С. Маркова совершил дерзкий набег на Констанцу. Задачу он выполнил успешно, но, маневрируя у вражеского берега, подорвался на мине. Поврежденный корабль сотни миль прошел своим ходом. Было просто непонятно, как это ему удалось: весь борт был разворочен.

С большими повреждениями вернулся после обстрела вражеских береговых объектов в районе Феодосийского залива и крейсер «Слава». Он тоже дошел своим ходом, хотя у него взрывом торпеды разнесло корму. Чудом держались кронштейны гребных валов. Это-то и позволило сохранить ход. Под командованием капитана 1 ранга Юрия Константиновича Зиновьева экипаж крейсера отразил атаки фашистской авиации, стремившейся добить истерзанный корабль, и заделал пробоины. Только это и спасло крейсер.

В базе скапливались поврежденные корабли. Их число росло. И это тогда, когда каждый боевой корабль был на счету.

Требовалось организовать ремонт. Эта задача стала для нас первоочередной, и, пожалуй, самой трудной.

Заводы на причалах

Раньше флот обслуживали мощные кораблестроительные и ремонтные заводы, оснащенные по последнему слову техники. В Поти и Батуми их не было. Торговый порт временно передал нам небольшие мастерские, рассчитанные на текущий ремонт малых судов, - а мы теперь имеем дело с боевыми кораблями водоизмещением в сотни и тысячи тонн.

Используем все наши возможности. В мастерских ставим новые станки. В Батуми местные власти уступили нам небольшой завод, в мирное время выпускавший оборудование для переработки чайного листа. Теперь и он переключился на ремонт кораблей.

Из Севастополя эвакуировался Морской завод. Директор тов. Сургучев и главный инженер завода тов. Шрайбер - люди инициативные и энергичные - сразу же приступили к развертыванию своего предприятия на новом месте. Цеха его создаются в бывших портовых складах, прямо на причалах. Здесь же в невероятной тесноте начинают работу эвакуированные из Севастополя судоремонтные мастерские технического отдела флота, возглавляемые инженер-капитаном 1 ранга Григорием Матвеевичем Климовым и инженер-капитаном 3 ранга Николаем Николаевичем Киясовым. Рабочие, инженеры и техники этих предприятий раньше трудились в просторных, хорошо оборудованных цехах. Теперь они устанавливают станки под навесами, а то и под открытым небом. Сами роют котлованы, сооружают фундаменты и на еще не окрепшем бетоне монтируют механизмы. Некоторые вовсе не имеют постоянного рабочего места - с простейшим инструментом [37] трудятся на кораблях. К их чести, они очень быстро освоились с обстановкой. Можно лишь удивляться искусству этих умельцев. Буквально голыми руками ремонтируют сложнейшие машины и приборы.

Но не всякий ремонт корабля произведешь на плаву. Корпусные работы, например, требуют, как правило, подъема корабля из воды. Вместе со своими мастерскими порт передал нам небольшой слип для подъема судов водоизмещением до 600 тонн. Он мог обслуживать малые подводные лодки, тральщики, морские буксиры. Еще несколько подобных слипов краснофлотцы и рабочие смонтировали в гаванях и в устье рек Хоби и Циви.

А как быть с ремонтом крупных кораблей? Мы вздохнули с облегчением, когда к нам из Севастополя привели два плавучих дока, в которые могли входить эсминцы.

Неискушенный читатель, возможно, не представляет себе, что такое плавучий док. Это огромное сооружение длиной в десятки метров и высотой с четырехэтажный дом. Продольные стены и днище этого исполинского понтона - полые, разделенные внутренними переборками на секции. Если отсеки заполнить водой, он погрузится. В него вводят корабль. Затем вода выкачивается, и док всплывает вместе с кораблем.

Доки мы решили поставить в разных местах. Один - в Южной, другой - во Внутренней гаванях Поти. Делали так с целью исключить возможность уничтожения обоих сооружений одним ударом противника. Для работы им нужны значительные глубины. Котлованы в местах погружения доков рыли земснарядом с большими предосторожностями, чтобы не нарушить прочность основания причала. В Южной гавани расположение дока получилось удачным - он разместился вдалеке от ограждающего гавань мола. Во Внутренней гавани при рытье котлована оползень мог разрушить причальную стенку, поэтому для погружения док приходилось отводить в сторону, к котловану, а затем вместе с кораблем буксировать к причалу. Это, конечно, доставляло много неудобств. Да и рискованно буксировать огромное сооружение со стоящим в нем кораблем. Малейший толчок мог привести к сдвигу корабля [38] с кильблоков и клеток, на которых он держался, и окончиться серьезной аварией и корабля и дока. Но другого выхода не было.

Приходилось учитывать и то, что порт плохо защищен от штормов. Корабли здесь трудно удержать на швартовах в сильный ветер, а огромные, неуклюжие доки - тем более.

Я созвал наиболее опытных наших моряков и инженеров, чтобы посоветоваться с ними. Разгорелся спор. Некоторые заявляли, что вообще мало надежд сохранить доки: тягун разобьет их в два счета. Ведь пассажирские пароходы в шторм никогда не оставались в гавани. Капитаны выводили их в открытое море: хоть там и болтает больше, зато можно не опасаться удара о каменную стенку. Поэтому, дескать, в нашем порту никто не поручится за сохранность доков в шторм. Такой пессимистический взгляд нас не устраивал. Большинство моряков и инженеров считали, что можно наладить работу доков в гаванях. Нужно только прочнее закрепить их на месте. Ставим каждый на четыре мертвых якоря, организуем неусыпное дежурство, на всякий случай выделяем буксиры, которые постоянно будут находиться поблизости.

Однажды ночью меня поднял телефонный звонок. Доложили: в Южной гавани док сносит на мол. Я сразу же выехал туда. В темноте ревел ветер. Волны налетали на стенку гавани. Брызги хлестали в лицо. Черная громада дока уже совсем близко от мола. Якоря не держали, медленно ползли по дну.

На молу меня встретил начальник технического отдела флота инженер-капитан 1 ранга Иван Яковлевич Стеценко. Человек находчивый, энергичный, он уже распоряжался действиями буксиров, которые вовремя подоспели к доку и сейчас, напрягая всю мощь своих машин, тянули его от берега. Док прекратил дрейф. Но надолго ли? А вдруг порвутся тросы или откажут машины какого-нибудь из буксиров?

Решаем завести швартовые концы на противоположный причал. Он отсюда в двухстах пятидесяти метрах. Ограниченность акватории порта впервые оказалась нам на руку. Моряки быстро закрепляют тросы. Значительная их длина смягчает толчки. Чуть покачиваясь, док задерживается в тридцати метрах от [39] каменной стенки. К утру он был в безопасности, хотя ветер все не стихал.