Артем Драбкин - По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии

— Читали ли сводки Совинформбюро в период обороны Севастополя?

— Там времени не было, но маленькие местные газеты читали. А центральные газеты не видели даже. Вот когда под Москвой тяжелые бои были, каждый день переживали, что то один город оставляют, то другой, но в блокаду уже мало информации о Большой земле было.

— Какие взаимоотношения у вас складывались с комиссаром?

— Очень хорошие, мы вообще дружно жили, даже никто никому не грубил, я же лечила их всех. Вечерний и утренний обходы, всегда спрашиваешь о самочувствии, отношения со всеми очень хорошие. Люди были очень добрые, ничего не могу сказать. У нас до сих пор дружные отношения, они же не виноваты, что нас выслали, это правительство так решило.

— Какое у вас было отношение к Сталину?

— Я любила его, конечно. За Сталина! За Родину мы воевали. А после депортации я даже не знаю, как к нему относилась, думала, не важно, кто правит, лишь бы нам было жить хорошо.

— Как к вам относились моряки?

— Знаете, я была молоденькая, стройненькая, с длинной косой, что уж говорить, многие мне в любви признавались. Но я всем говорила одно: «Вот закончится война, одержим Победу, тогда уж будем о свадьбах думать!» И раненые всегда ко мне с теплотой, нежностью относились, один раз даже ранен был разведчик Ильяс Тлюстангелов, он слабый был, тяжело раненный в ногу, его надо было на Большую землю эвакуировать, так меня благодарил, а мне самой так жалко и его, и других раненых, молодые парни ведь. Попросилась я тогда у комиссара полка Чапского окончательно меня во взвод разведки санинструктором перевести, он дал разрешение. Моряки вообще очень дружно жили, как говорится, один за всех и все за одного.

— Как кормили в осажденном Севастополе?

— Были и сытые, и голодные, только есть доступ к нам из тыла, дают, нет, и мы голодаем. Не могу сказать, что голодали, но и не были полностью накормлены.

— Как мылись, стирались?

— Как там мыться, про вшей и разговора нет, стряхивали только, но моментами и заниматься даже этим некогда. Обмывочных пунктов тоже не было, у меня были длинные косы, коком у нас был Дедеря Павел, говорил мне всегда: «Катя, я тебе стараюсь хоть как-то сэкономить воды от обеда, вечерком, как чуть-чуть стемнеет, ты придешь, я тебе налью на голову, помоешься». Несколько раз так мыла волосы, потом нам из Кавказа пришли посылки, если там попадала расческа, бойцы всегда мне несли, просили только косы не резать. Но я все равно отрезала, вши ведь были, чего там. А во время боев страшно было, грязные все.

БУП — Боевой устав пехоты.

Батальон аэродромного обслуживания.

«Фокке-Вульф-189», двухфюзеляжный самолет, за что красноармейцы его и прозвали «рамой».

Мария Ивановна — так поначалу называли гвардейский миномет, который вошел в историю под именем «катюша».

ППГ — полевой подвижной госпиталь.

Позже как комментарий будет сказано: «Для нас это означало, что мы стали задыхаться от раненых».

Красноармеец.

Вот что потом довелось мне прочитать у В. Лациса об этом коридоре: «По обе стороны дороги всю ночь не смолкали орудия, и все вокруг то вспыхивало под светом ракет, то меркло. По обе стороны был фронт, посередине узкий коридор, по которому проходила дорога. Справа болотистые берега озера Ильмень с бесчисленными устьями рек, старинные села, рыбачьи поселки и город Старая Русса; там фронт был повернут на запад. Слева от коридора находилась недавно окруженная 16-я немецкая армия, так называемый Демянский плацдарм — громадный мешок, в котором метался со своими дивизиями генерал-полковник Буш. Местами коридор был так узок, что дорогу, по которой двигались наши колонны, могли обстреливать артиллерия и тяжелые минометы. Во второй половине апреля (точно помню 22 марта) в результате длительных боев немцам, наконец, удалось прорезать коридор, который последние зимние месяцы отделял 16-ю армию от главных сил. Образовалось подобие узкой горловины. Ее с обеих сторон можно было покрывать нашим минометным огнем, и она превратилась в подлинную дорогу смерти, где каждый день гибли сотни неприятельских солдат».

Отдельный зенитный артиллерийский дивизион.

ТБ-3 — тяжелый бомбардировщик.

Его просьба будет выполнена через сорок лет. До этого — все эти годы — мать Вани будет считать своего сына без вести пропавшим. Ей напишут, где погиб ее Ванюша и где он похоронен. Через две недели после получения этого письма старенькая Ванина мама умрет.

Впоследствии Зайчик окончил Свердловский юридический и стал прокурором.

Речь идет о том, что во время первого немецкого наступления на юге их выбили из Ростова. Потом, после 1942 года, когда они взяли Ростов, Майкоп, Краснодар, Нальчик, овладели всеми перевалами Главного Кавказского хребта, стали петь так: «Дует теплый ветер, развезло дороги, и на Южном фронте оттепель опять. Тает снег в Ростове, тает в Таганроге… Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать».

Осветительные ракеты на парашютиках.

От нем. Blitzkrieg — война-молния, или молниеносная война: Blitz — молния, Krieg — война; Blitzkrieg — немецкий пропагандистский штамп, обозначавший агрессию Германии против СССР. Начальник Генштаба сухопутных войск Франц Гальдер писал в своем дневнике 3 июля 1941 г.: «…не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель». Слово «блицкриг» стало потом нарицательным, означающим, как правило, провалившуюся наступательную войну, завершение которой планировалось и пропагандировалось в кратчайшие сроки. Блицдрап — невеселая шутка наших солдат, понимаемая как молниеносное отступление: «драпать» (уст. жарг.) — убегать.

ППЖ — (шутл.) — полевая походная жена.