Татьяна Луговская - Как знаю, как помню, как умею

И так у нее было всегда. Она могла с восторгом говорить о человеке, но стоило ему сделать опрометчивый шаг, и в его адрес звучало короткое и презрительное слово: «Дурак!» Человек, награжденный таким титулом, либо навсегда исчезал из ее жизни, либо должен был долго вымаливать себе прощение.

Мне выпало счастье знать Татьяну Александровну 10 лет. И все эти годы я балансировал на грани между «дураком» и нормальным человеком. Это было удивительное испытание, которое, к счастью, я выдержал. Я не был изгнан, и это одно из главных достижений моей жизни.

Думаю, что на это Татьяна Александровна ответила бы еще одной своей любимой присказкой:

Скончалась Татьяна Луговская.

Она была красива, как чередование звуков в ее имени и фамилии. Ей было уже много лет, она была больна, одинока — детьми Бог ее не наградил. Тяжелая травма ноги, годы уже не позволяли ей выйти из дома.

Что привязывало ее к жизни? ЛЮБОВЬ и ВЕРНОСТЬ тем, кого она ощущала истинно близкими. И не имело значения, что они давно уже ушли из жизни. Оставалось право ВСЕГДА ПОМНИТЬ, оставалась сила ДУМАТЬ, ГОВОРИТЬ, ПИСАТЬ. Так возникла замечательная книга Татьяны Александровны «Я помню…». Книга о детстве и отрочестве, о мудрой радости вхождения в жизнь, о брате — Владимире Луговском, но прежде всего об отце — гимназическом учителе и директоре. О Москве 10–20-х годов. Книга имела успех и была переиздана несколько раз. На склоне лет Татьяна Александровна Луговская — художник по профессии — стала писателем. Такова сила многосторонней талантливости, такова сила любви.

Но о главной своей любви она не написала. О любви не по происхождению, а по выбору, раз и навсегда, о любви к своему мужу — Сергею Александровичу Ермолинскому, писателю, сценаристу, другу Булгакова и страдальца за Булгакова. Она вышла замуж за бесправного, безнадежно ссыльного, бездомного. И непрерывной радостью была их трудная жизнь — радостью оттого, что найти друг друга, что могут шутить и веселиться, иметь друзей и, довольствуясь малым, весь мир нести в душе своей. Это была жизнь истинных аристократов духа.

Имя Ермолинского объединяло большой круг интересных людей — писателей, историков, режиссеров, ученых. Собирались у Татьяны Александровны регулярно, и — никогда — по долгу, всегда — в радость!

18 февраля — день смерти Ермолинского — давно перестал быть траурным, это день ежегодного самого большого памятного собрания друзей.

Татьяна Александровна говорила: «Десятую годовщину мы должны отметить. Надо написать о нем, надо напомнить людям…

Я должна… но я уже не могу…»

Она хотела одного — чтобы в этот день собрались.

Собрались.

Но она уже была без сознания.

Она скончалась 19 февраля во второй половине дня.

Круг разорван — ушли из жизни многие.

Теперь вырван центр — мы прощаемся с неизменно возвышенной, благородной, остроумной, талантливой, верной Татьяной Луговской.

Мы приводим здесь, записанный Т.А. разговор с редактором, очень характерный для доперестроечных времен: «Т.А., рукопись мне понравилась. Вы беспощадны и правдивы, но плохо освещена средняя переломная часть 1917 года.

Что-то надо делать.

Непонятно, почему ваш отец, будучи беспартийным интеллигентом, так легко принял революцию. Почему вы, маленькой девочкой поевши красной икры и погулявши с нянькой на сквере, с большим удовольствием вспоминаете колонию и голодный 1920 год? Почему ваша семья не уехала за границу? Может быть, кто-нибудь из вашей семьи все-таки имел отношение к революции».

— Да, дядя Петр Федорович Луговской был убит в 1905 году, когда студентом произносил речь, зацепившись за фонарный столб, но это не имеет никакого отношения к тому, что я пишу и мне не хотелось бы спекулировать на этом.

Здесь и далее примечания составителя.

Успенские: Михаил Дмитриевич Успенский (1850(?)—1912) — отец матери Ольги Михайловны Успенской (Луговской), настоятель церкви Симеона Столпника на Поварской. Их дом на Поварской, 6, описанный в воспоминаниях ТА Луговской, рухнул в одну из бомбежек 1942 года.

Юлия Михайловна — жена Михаила Дмитриевича, бабушка Т. А. Луговской, умерла до ее рождения.

Ольга Михайловна Луговская (в девич. Успенская) (1878–1942) — мать Т. А. Луговской.

Сергей Михайлович Успенский, брат Ольги Михайловны.

Наталья Михайловна Успенская, сестра Ольги Михайловны.

В. А. Луговской — Владимир Александрович Луговской (1901–1957), старший брат Татьяны Александровны Луговской, впоследствии известный советский поэт.

Нина Александровна Шаховская (1903–1980), сестра Т. А. Луговской, работала в музее им. Бахрушина.

Голубкина Людмила Владимировна (род. 1933) — редактор, директор высших режиссерских и сценарных курсов, дочь В. А. Луговского, племянница Т. А. Луговской.

Сергей Александрович Ермолинский (1900–1982), сценарист, драматург. Муж Татьяны Александровны. После смерти Булгакова был арестован и сослан.

Луговские — Федор Александрович Луговской, дед Т. А. Луговской по линии отца. Умер в Риге в 1896 году, похоронен на Лесном кладбище. Священник.

Его жена — Мария Ивановна Луговская (описана Т. А. Луговской как Юрьевская бабушка в главе «Болезнь отца»).

Александр Федорович Луговской (1874–1925) — старший сын, отец Т. А. Луговской. Педагог, учитель словесности, инспектор Первой московской гимназии.

Петр Федорович (1879–1905) — студент, погиб в 1905 году во время январских событий.

Николай Федорович (ок. 1881(?) — после 1937) — офицер, потом советский служащий. Был арестован в 37-ом году, умер в ссылке.

Евгений Федорович (1884–1952) — врач, учился в Юрьевском ун-те, потом в Москве у известного доктора Нечаева. С 1922 работал в Петрозаводске (дети — Борис, Мария, Станислав — историк, проректор Петрозаводского ун-та).