Петр Андреев - Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика

В этот день на нашем маршруте еще дважды встречались военные колонны американских частей, перебазировавшихся в Берлин, и оба раза они при встрече останавливались, а нам приходилось приветствовать их на ходу.

На всем маршруте движения у нас не было ни одной остановки в населенных пунктах. Проехали город Галле, затем Зондерхаузен и остановились в 4 километрах от Зондерхаузена, в поселке, а скорее просто на территории калийной шахты.

Слева, в 100 метрах от хорошей асфальтированной дороги, возвышался террикон пустой породы выработки калийной шахты. За терриконом замер шахтный копер. Вдоль железнодорожной ветки, проложенной параллельно шоссе, расположилось несколько складских помещений. За ними и чуть в отдалении стояло размерами метров 100 на 100 одноэтажное здание. За ним был виден железнодорожный мост через реку с полотном по нижнему поясу высоченных металлических ферм. Вдоль дороги по левой ее стороне выстроились 10–12 добротных особняков в два-три этажа, обнесенных невысокими оградами и цветниками. А за ними расположилось несколько щитовых бараков.

По колонне передается команда: «Командиры дивизионов и батарей – к командиру полка!» Несколько минут проводится рекогносцировка. Дивизионы и батареи получают команды, и работа закипела. Артиллерийский парк и автопарк разместились на площадке у подножия террикона. В одном из особняков разместился штаб полка. Другие особняки отданы под жилье офицеров и штабы дивизионов. Бараки распределены по дивизионам и батареям под казармы солдат. Здание неопределенного назначения очень подошло под полковую столовую.

До наступления ночи все было готово для жизни личного состава. Работу по устройству быта нам очень облегчило то, что бараки были наполнены двухъярусными деревянными кроватями.

Весь следующий день убирали территорию, мыли полы в казармах и офицерских домах и в штабах. К вечеру хозяйственники привезли солому для набивки матрацев. А штабы в это время писали расписание занятий по боевой и политической подготовке.

Перед отбоем начальник штаба дивизиона собрал командиров батарей и взводов и объявил, что с завтрашнего дня, до появления нового, продолжаются занятия по прерванному переездом расписанию. На окончание хозяйственных работ можно оставить минимум людей. Кроме того, объявил приказ командира полка, что полк переходит на распорядок дня мирного времени. Что день начинается с утренней физзарядки и кончается вечерней поверкой. Самовольная отлучка за пределы расположения полка запрещена.

Утром старшинам подразделений (теперь старшины вступили в свои права) с большим трудом удалось вывести на построение не больше половины личного состава. Солдат, служивших в довоенное, «тимошенковское» время, когда на утреннее построение давалось 30 секунд, а за опоздание наказывали 2–4 нарядами на конюшню, остались единицы. А многие, призванные во время войны, совсем не знали армейских порядков, поскольку в ней не служили. Да и старшину знали, и то заочно, только как человека, обеспечивающего солдат питанием. На фронте его могли увидеть только на маршрутах во время передислокации да при редких отводах на формирования. В обычной же боевой обстановке термос с кашей солдатам приносили рабочие по кухне. Потребовалось несколько дней, чтобы наладить нормальное утреннее построение на физзарядку.

После завтрака взводы разошлись на занятия. Мы, разведчики и топоразведчики, в учебное время всегда имели преимущество перед другими специальностями. Огневики занимались изучением материальной части и ведения огня в артиллерийских парках, связисты и радисты – в классах. И те и другие всегда были на виду у офицеров, да и занятия часто проводили офицеры – командиры взводов. Разведчики же должны были проводить занятия на наблюдательных пунктах, то есть где-то на местности. А работа топоразведчиков – прокладывать теодолитные ходы или обнаруживать цели, засекать их с помощью приборов, наносить на планшет и готовить данные для стрельбы. И всю эту работу можно было выполнять только на местности, вдали от глаз начальства.

Начальник разведки дивизиона, он же и командир взвода разведки дивизиона, по штатному расписанию – капитан, являлся и заместителем начальника штаба дивизиона. И так у нас в дивизионе со времени выхода из окружения повелось, что разведчиками командовал помощник командира взвода, старший сержант. А начальник разведки был при штабе дивизиона и как бы в резерве. Когда выбывал офицер в батарее, то им заполняли вакансию. Примерно такое же положение было и с командиром взвода топоразведки. Кроме того, офицеров – специалистов топоразведки – не было. В военных училищах их не готовили, а в частях эту специальность освоить они не успевали. И жалко было офицеров, назначаемых на эту должность. Некоторые из них не вмешивались в службу, наблюдали за взводом со стороны, а все решения и работу выполняли командиры отделений, а те, кто пытался вмешиваться в дело, которое он не знал, попадали в очень смешное положение.

Забрав стереотрубу, рейки и планшеты, по железнодорожному мосту мы перешли через речку. Заниматься не хотелось, да и смысла в этих занятиях не видел. Война кончилась, и мы тогда думали, что нас вот-вот демобилизуют. Но и начальство дразнить не хотелось, надо было делать вид, то есть скрыться с глаз. Перешли большое неубранное поле спелой ржи, поругав нехозяйственных немцев. Мы тогда не знали, что многие зажиточные крестьяне не захотели иметь дело с Советами и, когда американцы стали передавать Тюрингию нашим войскам взамен Западного Берлина, бросив свои земли и дома, ушли на запад. За ржаным полем нашли очень удобную котловину с отдельно стоящими фруктовыми деревьями и редкими кустарниками, а за нею лесок. Потом мы не один день провели в этом прекрасном месте под теплым солнцем Тюрингии. Назавтра запланировали обследовать юго-западную сторону.

С правой стороны дороги, при подъезде к теперешнему нашему месту дислокации, нам открылось огромное уже убранное поле. За ним, примерно в километре, виднелся лиственный лес. Вот туда, забрав инструменты, мы и направились после завтрака. Прошли поле и вошли в лес. Идем, любуемся чистотой леса. Чтобы представить немецкие леса, их надо видеть.

Сибиряки рассказывали, какие леса у них, и мы не заметили, как перед нами выросла фигура солдата с автоматом. Пока солдат объяснял, что здесь запретная зона и что, если мы не хотим побывать в комендатуре, должны немедленно уйти, сквозь ветки деревьев в небольшом отдалении мы рассмотрели ограждение из колючей проволоки и охранные вышки. Поняли, что здесь находится серьезный объект и охрана не шутит. Пришлось нам так понравившийся лес покинуть.