Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

И. И. Ростунов писал далее: «После взятия Очакова Багратион возвратился на Кавказ, где принимал участие в военном походе 1790 г.». Хотя ссылки и нет, но наверняка автор опирался на строчку формуляра 1811 года: «1790-го, в Кавказе, при покорении чеченцев». Однако в формулярном списке полка за 1790 год отмечена очередная командировка Багратиона: он находится в распоряжении генерал-аншефа (позже — фельдмаршала) графа И. П. Салтыкова «на бессменных ординарцах»15, когда тот после участия в боевых действиях на Финляндском театре военных действий был откомандирован в Кубанский корпус36. Заметим попутно, что адъютант, ординарец командующего на войне — это вовсе не синекура, а очень опасное для жизни молодого человека место. (Впрочем, как заметил на полях рукописи этой книги В. В. Лапин, «в практике награждений наблюдается выделение в представлении кого-то “первого” (это дается более развернутым и нетрафаретным текстом), а затем все другие идут скопом. При этом очень трудно, практически невозможно, объяснить выбор начальства — что это: подвиг, протекция или знак судьбы».)

После этого капитан Багратион состоял в штате Кавказского мушкетерского полка недолго — до 30 июля 1791 года, а затем был переведен в сверхкомплект Киевского конно-егерского полка в чине секунд-майора, о чем есть записи в формулярах за несколько месяцев 1792 года37. О его службе в этом полку почти ничего не известно, кроме того, что 26 ноября 1793 года он получил очередной чин премьер-майора с переводом, как утверждает Н. П. Поликарпов, в Переяславский конно-егерский полк38. 4 мая 1794 года Багратион был определен в Софийский карабинерный полк командиром эскадрона, а 15 октября 1794 года — не прошло и года после получения чина премьер-майора — он стал подполковником. Но это возвышение было уже наградой за участие в штурме Праги.

Итак, следует прояснить нашу позицию. Вслед за Н. П. Поликарповым, Л. Л. Ивченко и З. Д. Цинцадзе нельзя не заметить, что первоначальные служебные успехи Багратиона, вопреки сложившейся в биографических работах традиции, не были связаны с тем, что он непрерывно «тянул лямку» на Кавказе, воевал с горцами, как об этом записано в его позднейших, уже генеральских формулярных списках. И. С. Тихонов убежден, что Багратион, несомненно, участвовал в боевых действиях на Кавказе в 1783 и 1785 годах: как писал исследователь в заметках на рукописи данной книги, он «знает об этом документально, а с остальными датами (1784, 1786, 1790) пока до конца не ясно». И хотя документальных доказательств знаток жизни Багратиона не представил, у меня нет оснований ему не верить — даже известные отрывочные сведения все-таки позволяют считать, что Багратион в первой половине 1780-х годов на Кавказе воевал. Но кавказская служба только отчасти стала трамплином для его выдающейся карьеры.

Лев Толстой, характеризуя в своем бессмертном романе «Война и мир» Багратиона как «простого, без связей и интриг русского солдата», глубоко ошибался. Для нас нет сомнений, что успех первоначальной (подчеркиваю — первоначальной!) карьеры Багратиона связан не только с воинскими подвигами на Кавказе и под Очаковом, но и с мощной протекцией, которую ему оказывали влиятельные при дворе и в армии люди, заинтересованные в продвижении одного из многочисленных Багратионов. Так было не только с князем Петром. Без чьей-либо протекции, поддержки на государевой службе выдвинуться сложно. Но многие из выдвинувшихся благодаря протекции получали чины, ордена, а потом исчезали в море посредственностей. В случае с Багратионом его покровители не ошиблись — выдвинувшись в первый эшелон военачальников, Багратион ярко проявил свои выдающиеся способности полководца.

Конец XVIII века был временем триумфа революционной Франции, которая стремительно распространяла по всей Европе свое влияние — или «заразу», как говорили ее враги, — причем преимущественно на штыках своей армии. После прихода к власти Директории французская экспансия усилилась и вскоре привела к победному шествию республиканской формы правления по Европе. Один за другим рушились королевские и княжеские троны. В 1797–1798 годах в Италии возникли несколько республик: Цизальпинская (Ломбардия, Модена, Феррара, Болонья, Равенна), Лигурийская (Генуя, Лукка), Римская (из Папской области, сам папа Пий VI был отвезен во Францию), Парфанопейская (Неаполь), Тосканская. А некоторые области попросту были оккупированы французами (Пьемонт и др.). К этому нужно добавить «успех» республиканцев в Голландии (Батавская республика) и Швейцарии (Гельветическая республика). Полное подчинение этих республик Франции и тесная связь с ней ни для кого не были тайной — Французская республика называлась их «матерью». Нельзя сказать, что монархическая Европа не боролась с «заразой», но борьба эта была безуспешна. Австрия, составлявшая сердцевину Германской империи, показала свою полную несостоятельность и неудачно пыталась воевать, а потом договориться с Францией, чем оттолкнула от себя германские государства, которые также подпали под влияние Франции.

Лишь к концу своей жизни Екатерина Великая изменила взгляд на проблему «революционной заразы», которая поначалу казалась ей неопасной для России. Незадолго до смерти, осенью 1796 года, она решила послать на помощь Австрии, терпевшей военные неудачи в борьбе с Францией, вспомогательную армию под командованием А. В. Суворова. Пришедший к власти Павел I, как известно, действовал во всем не по матушкиным началам и решил не вмешиваться в творившиеся в Европе события. Но, будучи монархистом до мозга костей, он продержался недолго, и как только французы принялись хозяйничать на Средиземном море, где у России были собственные интересы и даже собственная колония, Павел оскорбился и осерчал. Окончательно вывело его из себя то, что Бонапарт во время экспедиции в Египет посмел захватить Мальту, принадлежавшую Ордену иоаннитов — чудом сохранившемуся средневековому реликту. Павел, рыцарь по духу, выказал особое сострадание к собратьям-рыцарям и в ноябре года принял (не совсем законно) звание Великого магистра Ордена святого Иоанна Иерусалимского. Кроме того, французы взяли под свое крыло бежавших от русских штыков во время Третьего раздела Польши в 1794 году польских эмигрантов и вооружали армию генерала Домбровского. Это вызывало крайнее раздражение Петербурга. Со своей стороны, французские республиканцы негодовали на то, что Россия дала убежище французским эмигрантам, формировавшим на русские деньги корпус под командой принца Конде, и пригрела короля Людовика XVIII, который хотя и бедствовал, но все-таки находился в безопасности, живя в Митаве. Словом, в году образовалась антифранцузская коалиция в составе Англии, Австрии, Неаполя, России, а также Турции, обиженной на Францию за захват Египта Бонапартом. Целью было «принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие». Вскоре русские войска численностью 65 тысяч человек под командованием генерала Розенберга вошли в Австрию, и это тотчас привело к разрыву французами ведшихся тогда с австрийцами переговоров. Наиболее острой для Вены оказалась ситуация в Италии, где австрийское влияние было полностью подавлено французами. Более того, именно через Северную Италию Директория намеревалась ударить прямо по Вене. Павел же, настроенный против оскорбителей благородных мальтийских рыцарей, был готов бросить своих солдат в любую часть Европы, лишь бы отомстить «безбожным французишкам». Поэтому он согласился с тем, чтобы русские войска действовали совместно с австрийскими в Италии.