Уильям Бакли - Австралийский робинзон

Потом я понял, что ссора возникла из-за того, что мужчина из дружественного племени похитил нашу девушку. Оба они присутствовали на празднике, и женщины решили проучить изменницу за то, что она не вернулась к родным. В свалке ее тяжелым ударом повалили на землю. Увидев это, мужчины тоже начали готовиться в бою. Кто-то бросил в толпу женщин бумеранг, и они разбежались. Похититель девушки вышел вперед и заявил, что мстить следует ему. Он начал петь, прыгать и плясать, и тогда в круг выступил отец девушки. Некоторое время противники стояли неподвижно. Тут отца со всех сторон принялись уговаривать, чтобы он оставил девушку похитителю, так как человек, которому она была предназначена, недостоин ее. Кончилось тем, что девушка возвратилась к отцу. Ей было лет пятнадцать, и не такая уж она была красавица, чтобы из-за нее стоило драться.

Затем мы, сделав миль сорок, достигли места, которое австралийцы называют Киронамаат. Оно находится недалеко от озера, имеющего в окружности около десяти миль. Дорога заняла несколько дней, так как в пути мы все время охотились. Лагерь мы разбили около ручья — в озере вода имела солоноватый привкус, — за которым простиралась равнина. Из полосок коры мы смастерили сети и ловили ими креветок.

Здесь мы спокойно и сытно жили много месяцев, а затем направились к берегам другого озера по названию Мудеварри. Его пресные воды изобиловали угрями. Мы их ловили в большом количестве.

В этом озере, как и в большинстве других водоемов расположенных в глубине материка, водилось удивительное земноводное. Австралийцы называли его буньип. Мне случалось видеть лишь его спину, покрытую, как мне казалось, темно-серыми перьями. По величине оно как будто не уступало взрослому теленку, а некоторые экземпляры были даже больше. Чудовище появлялось только при ясной погоде, когда поверхность воды совершенно спокойна. Я не слышал, чтобы кто-нибудь из австралийцев рассказывал, что видел голову или хвост этого животного, а потому не могу с уверенностью ничего сказать ни о его величине, ни о внешнем виде[21].

Однажды к нам явился бихар, то есть посланец. На руках его красной глиной были сделаны отметки, указывающие, сколько дней он провел в пути. Он предложил нам сделать визит его племени, чтобы обменять угрей на коренья. Племя его находилось в Бермонго, на реке Барвон, до которой было четырнадцать дней пути.

Мы сложили угрей в шкуры кенгуру и пошли в Бермонго, где застали около восьмидесяти мужчин, женщин и детей. Обмен производился так: двое людей из каждого племени на огромных кусках коры на головах носили взад и вперед угрей и коренья, пока все припасы не переменили владельцев.

Вечером состоялось большое корробори, а на следующее утро произошла драка из-за того, что одна женщина бросила мужа и сбежала к мужчине из другого племени. В драке ее тяжело ранили копьем. Вскоре мы распрощались с обитателями Бермонго, условившись встретиться снова для обмена съестными припасами.

Мы перекочевали в Беангала и оставались там несколько месяцев, пока не настало время снова идти менять нашу провизию на коренья. На этот раз, однако, мы взяли мясо кенгуру и пошли в Либлиб, место на берегу большого мелководного озера, окруженного тростником, которое австралийцы называют Бангебалла. Здесь я стал свидетелем страшной бури с градом, какой, наверно, еще не видели люди. Градины были такие большие, что при падении обдирали кору с деревьев.

Я теперь настолько освоился с языком австралийцев, что, общаясь с различными племенами, смог со временем узнать кое-что о судьбе моих бывших товарищей. По-видимому, один из них вскоре отделился от группы. Он встретился с австралийцами, был радушно принят ими; но спустя какое-то время дал им повод для ревности, разрешая себе вольности в обращении с прекрасным полом, и они убили его. Об остальных я ничего не слыхал до отъезда на землю-Ван Димена[22]

Подготовка к вступлению в брак не сопряжена у австралийцев со сложными церемониями. Жених прежде всего должен заручиться согласием родителей своей избранницы, доказав, что он умеет драться и охотиться, иными словами, в состоянии защитить свою семью и позаботиться о ней. Что касается числа жен у такого молодца, то австралийцы на этот счет не очень-то строги; случается поэтому, что у одних пять-шесть жен, а у других ни одной. Претендент на руку девушки, у которой есть взрослый брат, должен в обмен отдать ему свою сестру — если, конечно, она у него имеется.

Вступать в брак с родственниками, даже очень отдаленными, не принято.

Если женщина забеременеет не от мужа, она покрывает себя позором, и новорожденного почти наверняка ждет смерть. Если семья увеличивается слишком быстро, например женщина рожает каждый год, племя держит совет, следует ли младенца оставить в живых; но решающее слово принадлежит отцу: по его просьбе ребенка могут помиловать, особенно если это девочка.

Рожают австралийки без посторонней помощи. Новорожденного заворачивают в шкуры и, если это время перекочевки, тут же двигаются дальше; питается младенец только грудным молоком.

Имя ему дают в честь какого-нибудь события или по отличительным признакам местности, где он родился, — озера или реки. При этом вся семья получает новые имена и носит их до рождения следующего ребенка.

Из того, что я уже сказал, ясно, что ревность — главная причина ссор австралийцев, ибо и мужчины и женщины равно находятся во власти «чудовища с зелеными глазами». Но бедняжкам-женам всегда достается больше; после кровопролитных сражений каждый супруг обычно считает своим долгом в спокойной обстановке как следует поучить свою половину.

Со временем я понял, что племена встречаются не только для обмена продуктов. Им надо было «выводить в свет» своих прелестниц, чтобы кавалеры видели их, знали и добивались их руки. К сожалению, этот вполне естественный процесс сопровождался таким диким взрывом страстей, что его следствием обязательно были тяжелые раны, и отнюдь не только сердечные.

Некоторые обиды австралийцы не забывали и не успокаивались, пока им не удавалось смыть их кровью.

До того как мы покинули Либлиб произошла еще одна драка, имевшая весьма неприятные последствия: когда люди враждебного племени снялись с места, один из наших последовал за ними, прокрался в шалаш человека, который когда-то обещал ему в жены свою дочь, а потом отдал ее другому, и, в то время как тот мирно спал рядом со своей женой, с такой силой пронзил его копьем, что пригвоздил к земле.