Сергей Мамонтов - Походы и кони

— Леня, как я рад, что тебя встретил.

—Я тоже, Сережа, рад тебя видеть.

Он расчувствовался и чуть не упал с седла.

—Слушай меня внимательно. Я остался без лошади.

—Возьми мою.

— Нет, но поезжай в батарею и пришли мне Андромаху с солдатом, который не очень пьян. Это очень важно. И не свались.

Он пошел крупной рысью, и я с беспокойством следил за ним глазами. Но он не упал, и через некоторое время Половинкин привел мне Андромаху. Как я ей был рад! Я присоединился к батарее, которая с эскадроном гвардейской кавалерии стояла на громадном обрыве, доминирующем над дорогой, долиной и местечком Гурзуф, там, у моря, между двумя скалами. Одну из скал звали Аю-Даг. Вся же дивизия ушла в Ялту грузиться на пароход.

К моему удивлению, Александров и все офицеры батареи были уже трезвы, чего нельзя было сказать про солдат.

Поставили мою пушку на шоссе. Это была прекрасная позиция с обстрелом всех подходов и обходов. Таким образом, моему орудию выпала честь стоять на последней позиции. Мы послали одного офицера вниз, в большую виллу, и он нам принес пять жареных гусей и два ящика прекрасного вина. Мы поделились с солдатами.

Мы не спали эту последнюю ночь в России. Сидя на обрыве около орудия, мы обменивались с Александровым мыслями. Что делают наши родители в Москве? Как известить их о нашей судьбе? Завтра уедем. Куда? Что мы будем делать за границей? Как нас там встретят? Нужно будет начинать жизнь с самого начала. Вернемся ли мы в Россию или это навсегда? Что станется с Россией под коммунистами? Что станется с народом?

Мы написали открытку домой и отдали жителям, прося отправить ее немного позже, когда все успокоится. В ней было лишь две фразы: “Мы живы, здоровы и едем в далекое путешествие. С нами Леня”. Подписал я “Сима”, это значило Сергей Иванович Мамонтов. Открытка дошла и очень обрадовала мать. Она известила отца Лени.

Иногда проезжала повозка, нагруженная телами мертвецки пьяных. Сердобольные крестьяне нагружали их и везли. Мы осматривали пьяных и вытаскивали из кучи наших солдат. Клали их на травку, и на следующее утро вся батарея была в сборе и протрезвленная.

Рано утром явился из Ялты ротмистр Чичерин с волнующим известием. Оказалось, что через гору существует “царская тропа”, дорога, которая вела в удельное имение Массандру, находившееся у нас в тылу. Красные могли нас отрезать от пароходов. Мы забеспокоились и тотчас же двинулись к Ялте. Опасения наши были излишни, красные ничего не предприняли.

В Массандре мы взяли несколько ящиков очень хорошего вина. Директор хотел нам воспрепятствовать, но нам было некогда.

— Отчитаетесь завтра с большевиками.

— Что это значит?

—А то значит, что мы уходим и завтра придут большевики и все тут разнесут. Он страшно растерялся.

— Берите все, что хотите.

На этот раз шоссе шло высоко в горах над морем. Солнце сияло, море блестело, было тепло, и горы как-то светились. Кругом стояли зонтичные сосны, красиво вырисовываясь на небе. Там, далеко внизу, совсем маленькие домики в садах. И синее море до горизонта. Казалось, что Россия улыбалась нам при нашем уходе. Решили уничтожить мою пушку, чтобы она не досталась красным. Выбрали глубокое ущелье. Сняли прицел и замок, подкатили к самому краю и по команде столкнули вниз. Орудие ударилось о скалу, перевернулось в воздухе, отскочило, ударилось о противоположную скалу и упало на дно пропасти. В бинокль мы не заметили сломанных частей. Хорошо сконструировано орудие. Прицел и затвор кинули дальше в другое ущелье. Сердце сжималось при виде идущего одного передка в запряжке.

Мы дошли до предместья Ялты и остановились. Испортили орудия, распрягли лошадей. Расседлали. По тревожному гудку парохода мы должны были идти на пристань. Нас предупредили, что, возможно, местные коммунисты будут в нас стрелять.

Я обменял подошвенную кожу у жителей на чашку и ложку, которые мне очень пригодились в Галлиполи.

Трое старых солдат орудия, линейные казаки братья Шакаловы и Бондаренко подошли ко мне.

— Что вы будете делать, господин поручик?

— Я уезжаю.

— А что вы нам посоветуете?

— Я не знаю. Мы поедем за границу. Там жизнь будет трудной. Без языка. Кто знает, сможем ли мы вернуться.

— В том-то и дело. У нас семьи. Мы решили остаться. Но мы не хотели уйти, не простившись с вами. Ведь так много пережили вместе.

— Спасибо. Не забудьте, что красные вам не простят. Но если вы думаете, что сможете выкрутиться, ступайте. Я ничего против не имею... Возьмите с собой Андромаху. Советую вам идти по “царской тропе” из Массандры — там будет меньше встреч. Возьмите консервов в обозе. И дай вам Бог удачи.

— Спасибо. Дай Бог и вам счастья.

Мы пожали крепко руки. Я долго гладил Андромаху. Они пошли. Повернулись.

— Если вернетесь с армией, мы вас отыщем.

С тяжелым сердцем я смотрел им вслед.

На этот раз эвакуация была хорошо организована. В Ялте нас ждал большой пароход “Сарыч”. На него из войск грузились только регулярная кавалерия и конная артиллерия, и, конечно, беженцы из Ялты. Никакой толкотни не было.

Мы оставили на границе города орудия (испорченные) и лошадей.

К нам пришел офицер с парохода и сказал, что тревожного гудка решили не давать, чтобы не вызывать паники. Все готово, и мы можем идти. Как только мы подымемся на пароход, он отойдет. Молчаливая цепочка солдат с винтовками за плечами пошла к пристани. Последние белые, оставляющие Россию. Побежденные.

На душе было тяжело. Но было гордое сознание, что мы честно исполнили свой долг. Никто в нас не стрелял. Мы пересекли часть города и поднялись на пароход, который тотчас же отошел. Мне кажется, что это было 3/16 ноября 1920 года.

Генерал Врангель подошел к нам на своей яхте “Кагул” и сказал нам несколько слов. Борьба не кончена. “Ура” было ему ответом. Люди гвардии запели национальный гимн. Это было волнующе.

Крым исчезал в вечернем мареве.

Мы покинули Россию навсегда.

В период между 1917 и 1920, а в Сибири даже до 1922 года было четыре антибольшевистских армии:

1.     Армия адмирала Колчака в Сибири.

2.     Добровольческая Армия на юге европейской России.

3.     Армия генерала Юденича у Петрограда.

4.     Армия генерала Миллера у Архангельска.

Была у большевиков и польская война, и много внутренних восстаний. Главные из них в Ярославле, в Кронштадте, в Тамбове, на Урале, в Туркестане, в Сибири и много мелких. И конечно, в Петрограде и в Москве.