Письма профессора Льва Моисеевича Цейтлина - Полякова

Юрий Силантьев, скрипач, ученик проф. А. Я. Ямпольского. Как видно, сам Силантьев мало интересовался карьерой солиста-скрипача, так как уже в это время активно занимался изучением партитур и дирижёрской техники. Впоследствии — известный дирижёр Эстрадно-симфонического оркестра Всесоюзного радио.

Ольга Пархоменко (род. 1928 г.). Ученица проф. Бертье в Киеве и Давида Ойстраха в Московской Консерватории (с 1950 года). На это прослушивание Пархоменко приезжала ещё из Киева. На финальном туре с оркестром она произвела очень большое впечатление, выступив с Концертом для скрипки Хачатуряна. Её артистизм, тонкость передачи колорита концерта, особенно в медленной части, завоевали ей сразу как симпатии москвичей, так и уважение профессуры. Её трудно было сравнивать с другими скрипачками её поколения, потому что она обладала яркой индивидуальностью и нестандартностью своего таланта интерпретатора: большим темпераментом, тонким лиризмом и совершенной передачей своего артистического замысла на концертной эстраде. И всё же из этой группы скрипачей она была исключена и не поехала в Прагу. Впоследствии лауреат нескольких международных конкурсов и солистка Украинской Филармонии.

Нелли Школьникова (род. в 1928 г.). Ученица Ю. И. Янкелевича. Проходила неоднократно через многие прослушивания к международным конкурсам, но получила разрешение принять участие в международном конкурсе только в 1953 году. Нелли Школьникова с блеском выиграла первую премию на Международном конкурсе им. Жака Тибо в Париже. Она обладала высококачественным полным и красивым звуком в те годы, а также феноменальной чистотой и филигранностью виртуозной техники. Её исполнение Каприса Паганини № 17 едва ли имеет какие-либо аналоги в дискотеке ХХ века.

В 70‑е годы её перестали выпускать заграницу. В 1982 году ей, наконец разрешили гастроли в Западном Берлине, откуда она не вернулась. Она поселилась в Австралии, где начала преподавать в Мельбурне. Потом работала почти два десятилетия в Университете штата Индиана, после чего окончательно вернулась в Мельбурн. Школьникова — одна из выдающихся женщин-скрипачек середины ХХ века.

Леонид Коган вероятнее всего вообще не хотел принимать участия в этом конкурсе, понимая, что «расклад» на премии сделан давно в Комитете по делам искусств и ему там места нет. Играть для проформы ему, вероятно, не хотелось, хотя за два года до этого, на международном фестивале молодёжи в Праге Коган, Безродный и Ситковецкий — все трое получили первую премию.

В 1945 году на Всесоюзном конкурсе Леонида Когана не допустили даже до финального прослушивания. Так что печальный опыт участия в конкурсах был ему хорошо знаком.

Несмотря на это, А. И. Ямпольский продолжал с ним упорно работать и когда через два года, в 1951 году, настал тот час, когда без Когана невозможно было обойтись — он был послан на Международный конкурс им. Королевы Елизаветы в Брюссель, где его ждал настоящий триумф и Гран при этого конкурса. Он стал сразу всемирно известным скрипачом. В дальнейшем его мировая карьера развивалась успешно. Он стал одним из самых известных виртуозов мира второй половины ХХ века.

В итоге группа советских скрипачей после распределения премий на Конкурсе им. Яна Кубелика в Праге выглядела так, как и задумывалось в Комитете по делам искусств: 1‑я премия — Игорь Безродный, 2‑я премия — Виктор Пикайзен, 3‑ю получил английский скрипач Алан Лаудей, 4—5 поделили Михаил Вайман и Марина Яшвили.

Эта политика постепенного «выдавливания» был характерной и эффективной не только в музыкальных учреждениях, но и в театральных, издательских, литературных и даже медицинских. Это была государственная политика постепенного «освобождения» от присутствия людей еврейского происхождения во всех сферах творческой или иной другой практической деятельности.

Как видно, Цейтлин был целью весьма важной — его постепенное исключение и выживание из Консерватории вело также и к «освобождению» его ассистентов, а не наоборот, как это могло показаться тогда самому Льву Моисеевичу. Лишение его своей кафедры было очень сильным ударом, так как именно Цейтлин в 1921 году привлёк к работе в Консерватории А. И. Ямпольского. Интересно в этой связи отметить, что в это время зав. кафедрой марксизма некто К. В. Трошин, откровенный антисемит, во всеуслышание заявил: «Ямпольский занимается дома и не появляется в консерватории. Очень хорошо! Лучше бы он вообще никогда не появлялся здесь. И Ойстрах тоже». Но тут Трошину, дали понять, что всё это так, но Ойстраха трогать никак нельзя. Две неудачных попытки замены Ойстраха заграницей не принесли успеха и советские власти поняли, что на данном этапе Ойстраха заменить никак невозможно. Стареющий профессор Л. М. Цейтлин был принесён в жертву этой политике — «освобождения от некоренных элементов». Кстати, интересно отметить, что и проф. К. Г. Мострас попал в проскрипционные списки «евреев» (см. в конце публикации «Документ 17 августа 1942 г.»), хотя был греком по происхождению.

Проект издания 6 Сонат и Партит для скрипки соло в редакции Цейтлина мог бы быть исключительно важным как для советской исполнительской школы, так и для изучения этого цикла студентами. К сожалению, этот проект не состоялся. В конце 50‑х годов вместо этой работы Цейтлина была выпущена редакция цикла 6 Сонат и Партит под редакцией проф. К. Г. Мостраса. Она не завоевала себе сколько-нибудь устойчивого места в исполнительской практике, несмотря на её неоднократные переиздания в Москве. Вероятно и потому, что с начала 60‑х началась тенденция обращения к подлиннику, то есть к баховскому манускрипту, на основе которого ещё в 20‑е годы была выпущена всемирно-известная работа Карла Флеша с его редакцией баховского цикла.

Яков Миронович Милкис (род. в 1928 г.). Один из ведущих скрипачей прославленного Оркестра Ленинградской Филармонии. Он был членом оркестра в течение лучших лет этого коллектива — с середины 50‑х по начало 70‑х.

Начал заниматься на скрипке в одесской муз. школе у Ильи Штейна. В мае 1941 года выдержал конкурс и поступил в школу им. Столярского, но даже не начал там заниматься из-за начавшейся войны. В эвакуации в Ташкенте занимался почти три года с проф. Ленинградской Консерватории Эйдлиным. Приехав в Москву в 1944 году, в следующем — 1945‑м Яков Милкис окончил Музыкальное училище при Московской Государственной Консерватории в классе Льва Моисеевича Цейтлина. Затем ему пришлось поступить в Одесскую Консерваторию, так как по семейным обстоятельствам он должен был вернуться в Одессу. Оттуда он приезжал на уроки к Цейтлину в Москву.

Он исключительно высоко оценивает метод занятий с ним Цейтлина, принесший молодому скрипачу первоклассное звукоизвлечение — как во владении вибрацией левой руки, так и в технике ведения смычка (см. также отрывок из его книги в заключительном очерке «Л. М. Цейтлин»). Важнейшие качества техники звукоизвлечения могли быть использованы далеко не каждым студентом. Но лучших из них всегда можно было безошибочно определить по красоте