Юрий Шутов - Анатолий Собчак. Отец Ксении, муж Людмилы

Я сидел на балконе. Кое-что из выступления «патрона» отмечал в блокнотике, а также наблюдал за реакцией не только всей аудитории, но и отдельных помеченных мною субъектов. Следует сказать: одним из ряда выдающихся достоинств Собчака было его умение выступать без заранее написанного текста, так сказать, экспромтом перед любой публикой и с любой темой. Правда, впоследствии это породило жуткую непоследовательность и чисто случайные политические перелицовки, ибо при следующих выступлениях на ранее уже озвученные темы он подзабывал, за что агитировал в прошлый раз, а посему порой испытывал трудности с развитием мысли, не помня, о чем говорил накануне. Но разовые выступления Собчак выстреливал с блеском. Вот и сейчас ему аплодировали, а он передыхал с блуждающей улыбочкой, какая бывает у нетрезвого, сильно близорукого человека, к тому же потерявшего очки, который по слабости зрения никого не замечает, но выражает готовность тут же поздороваться за руку с любым его толкнувшим.

Трибуна под Собчаком, как породистая лошадь, излучала свет надежды и уверенность в победе на скачках. После всех этих плоских, но обновленных риторическим напильником штампов, выданных Собчаком за оригинальные идеи, он перешел к злобе дня, сообщив партеру, что наше общество состоит только из хапуг и воров, что наши недра поистрепались, а кадры подразболтались. Однако если у Ленсовета будет власть, то сразу появятся деньги и всевозможные блага ему внимающим. Свою речь он закончил призывом к несокрушимому единству вокруг кресла избираемого председателя. Затем Собчак развернулся выгодным полуфасом к боковой телекамере и отдался на откуп всей наличной всенародной любви, зная, что если он сейчас станет главой города, то его имя, пусть хоть непродолжительно, будут произносить с верой и надеждой.

В то время еще никто не догадывался: изображаемые всеми на телеэкранах златые горы в итоге окажутся лишь обычным кукишем.

По реакции зала, активно воркующего под балконом, мне стало ясно, что «дело в шляпе» Собчак будет избран, а Аникин потерпит сокрушительное поражение своего дворового честолюбия. Я не стал дожидаться результатов голосования, отправился искать жену «патрона» и организовывать его отлет в Москву, до которого оставался час с небольшим.

В коридоре ко мне подскочил хорошо говоривший по-русски молодой репортер греческой газеты, аккредитованной в Москве, которого я встретить тут совсем не ожидал. Неделю назад по заданию Собчака мне пришлось посвятить ему почти целый день, рассматривая различные коммерческие предложения его покровителя, греческого миллионера, с которым Собчак, как я понял, познакомился на каком-то столичном приеме, и тот сразу обаял «патрона» своим приглашением приехать отдохнуть вместе с женой в Грецию на роскошной островной вилле, находящейся где-то в Эгейском море. Все эти «коммерческие» предложения, пересказанные мне репортером, хитро-радушный грек-миллионер сводил, по сути, к одной цели: возместить свои расходы в случае, если Собчак таки надумает его навестить, и иметь одностороннюю выгоду в будущем. Сейчас же посыльный миллионера, догоняя меня, просил посодействовать взять у Собчака интервью, в связи с его возможным избранием главой города, и получить ответ на один вопрос.

— Какой? — походя заинтересовался я.

— О его отношениях с членом Межрегиональной группы, вероятно, будущим Председателем Верховного Совета РСФСР.

Я понял: речь шла о Ельцине. Однако, извинившись, сообщил греку об отсутствии у Собчака для интервью даже минуты, ибо ему спешно нужно лететь в Москву и есть опасение, что он может опоздать на самолет. Поэтому будет, наверно, лучше, ежели грек найдет «патрона» в Москве по известному домашнему телефону. Репортер поблагодарил меня и был тут же смыт коридорной толчеей, а я отметил про себя странный интерес забалканской газеты.

Приблизительно в это время через наш город автобусом «Икарус» проследовал до Приозерска и обратно тогда еще «никакой» Борис Ельцин. Перед этим событием самолет, на котором он летел, совершил где-то в Испании неудачную посадку. Ельцин вроде повредил спину, и все «демократы» взахлеб рассказывали о «преступных происках агентов КГБ», которые ради его ликвидации, разумеется, по заданию Горбачева, готовы были угробить безвинных иностранных пассажиров. Я специально заехал в телецентр, куда Ельцина на обратном пути из Приозерска обещала затащить рулевая «Пятого колеса» Бэлла Куркова для интервью, и увидел там этот «объект происков КГБ», вокруг которого довольно по-приятельски хлопотал Сергей Дегтярев. Выглядел Б. Ельцин действительно неважно. Вероятно, авария самолета все же была. Накануне Собчак при мне обсуждал политические перспективы Ельцина и варианты сотрудничества с ним. Я не буду уподобляться ни авторам, ни разносчикам сплетен, но если оценка личности и отношение к самому Ельцину, высказанная Собчаком, была искренней, то как он смог в скором времени изменить ее на прямо противоположную, ума не приложу. Такие перелицовки без повреждений собственной чести, у кого она, разумеется, есть, не проходят. Надо думать, уж очень было нужно!

Если бы Собчак мог тогда заподозрить, что Ельцин станет Президентом, то уверен: истинное свое отношение к его персоне он вслух вообще бы не высказал.

Жену «патрона» я обнаружил почему-то в бывшей приемной Ходырева, хотя даже сам Собчак, в случае избрания, еще не мог так спешно определиться с местоположением своего кабинета. Она стояла там вместе с десятилетней дочкой, нервно покусывая губы, шелушащиеся от волнения последних дней. Вид у нее был растерянно-опущенный.

Еще не наступило то время, когда она будет безумно увлекаться обогащением и скупкой всякой недвижимости, а ее «изысканный» вкус сделается «украшением» города, и «слава» о ней полетит впереди мужа. Вероятно, внезапное богатство, неверие в будущее и зыбкость настоящего породит у нее неодолимое желание разодеться в пух и прах на пару с супругом и прогреметь по всему белому свету «куртуазностью» манер при демонстрации тюрбана-чалмы с газовыми шальварами. Хотя нетрудно было себе уяснить: подобные «претенциозные» наряды, прежде всего, являются приметой мелких, тщеславных, провинциальных обывателей. Причем такая вычурность супругов очень невыгодно контрастировала с быстро окружившей почти всех бедностью и жуткой действительностью.

Ее переживания в ходыревской приемной выглядели настолько искренними, что мне пришлось поделиться своей полной уверенностью относительно результатов голосования, затем вывести их с дочкой на площадь, усадить в машину, после чего вернуться за Собчаком.