Фрэнк Абигнейл - Поймай меня, если сможешь

Впрочем, как липовый пилот, я всё ещё был прикован к земле. Мне ясно помнились слова капитана, которого я интервьюировал под вымышленным предлогом: «Самое главное — твоя лицензия. Нужно иметь её при себе всякий раз, когда садишься за штурвал. Я свою ношу в одном отделении бумажника с удостоверением. Лицензию приходится показывать не реже, чем удостоверение».

Я бился над этим вопросом не один день, но так и не нашёл никакого решения, кроме окончания лётной школы. Снова зачастил в книжные магазины, листая разнообразнейшие публикации об авиации. Я и сам не знал, чего ищу, — но всё-таки нашёл.

Искомое обнаружилось в виде небольшой рекламки в конце одной из книг, размещённой фирмой из Милуоки, занимавшейся изготовлением плакеток, мемориальных досок и латунных табличек и обслуживавшей профессионалов. Всего за тридцать пять баксов фирма предлагала воспроизвести лицензию любого пилота, выгравировав её на серебряной пластине и укрепив на красивой подложке из твёрдого дерева размером двадцать на двадцать восемь сантиметров. При этом компания использовала стандартную печатную матрицу для лицензий, применяемую FAA. Пилоту требовалось лишь предоставить необходимые сведения, в том числе номер лицензии FAA и класс, а фирма присылала серебряную копию лицензии, которую можно выставлять где угодно. Оказывается, у FAA было подразделение «Товары — почтой».

Естественно, я загорелся желанием обзавестись плакеткой, чувствуя, что имея её в своем распоряжении, отыщу способ перенести её в соответствующих размерах на соответствующую бумагу. И у меня появится собственная лицензия пилота!

Идея распалила мой мозг. Писать в фирму я не стал, вместо этого позвонив в их контору в Милуоки. Сказав продавцу, что хотел бы приобрести плакетку, я поинтересовался, можно ли заказать её по телефону.

Не выказав ни малейшего удивления по поводу моей спешки, он ответил:

— Ну, все необходимые сведения вы можете продиктовать мне по телефону, но прежде чем приступить к изготовлению, мы должны получить чек или наличные. А пока можем изготовить её вчерне, пустив как спецзаказ. Вместе с пересылкой и наценкой за спецзаказ это обойдётся вам в 37,50.

Торговаться я не стал. Назвал ему своё вымышленное имя — Фрэнк Уильямс. Указал свой фиктивный возраст и реальные вес, рост, цвет волос и глаз и номер страховки. Номер лицензии пилота или диплома всегда совпадает с номером карточки социального страхования. Класс я себе присвоил наивысший из всех доступных пилоту — транспортная авиация. Сказал, что сдавал экзамены на DC-9, 727 и 707. Адрес я ему указал до востребования, Нью-Йорк (что не в диковинку для лётчиков гражданской авиации, массу времени проводящих в разъездах), сообщив, что деньги переведу сегодня же. На самом деле я их перевёл уже через час. Это был мой единственный реальный платёж за несколько недель.

Плакетка пришла через неделю. Вещь просто шикарная! Моё звание пилота было увековечено в серебре 92 5 пробы, кроме того на копии лицензии красовалась подпись главы Федерального управления гражданской авиации.

С этой плакеткой я заявился в затрапезную типографию в Бруклине, обратившись к главному печатнику:

— Послушайте, я хотел бы уменьшить лицензию, чтобы можно было носить её в бумажнике… ну, знаете, на манер диплома. Такое возможно?

— Боже мой! — с восторгом уставился печатник на плакетку. — А я и не знал, что пилоты получают такие штуковины, когда научатся летать. Она покруче диплома колледжа.

— Ну, на самом деле, лицензия — просто бумага, но она осталась у меня дома в Л.А., — отозвался я. — А эту подружка сделала мне в подарок. Но я застрял здесь на несколько месяцев и хотел бы иметь копию лицензии, входящую в бумажник. Вы можете это сделать, или мне выписывать сертификат из дома?

— Не-а, я справлюсь.

Воспользовавшись специальной камерой, он уменьшил лицензию до реального размера, отпечатал на плотной белой бумаге, обрезал и вручил мне. На всё про всё ушло менее получаса и обошлось мне в жалкую пятёрку. Заламинировал я её при помощи двух кусков пластика уже самостоятельно. Я ни разу не видел настоящей лицензии пилота, но эта наверняка чертовски на неё походила.

Надев мундир пилота, который уже успел отдать в подгонку, чтобы он сидел как влитой, я залихватски сдвинул фуражку, набекрень и сел на автобус до аэропорта Ла-Гуардиа.

Теперь я был готов отправиться в полёт — разумеется, если кто-нибудь поведёт самолёт вместо меня.

Форма источает какие-то чары, особенно, если выдаёт в обладателе редкостные дарования, отвагу или доблесть.

Крылышки десантника говорят, что он — солдат особой породы. Дельфин подводника означает, что он необычный моряк. Синий мундир полицейского символизирует власть. Хаки рэйнджера наводит на мысль об искусстве следопыта. И даже крикливо-яркая ливрея швейцара навевает смутные мысли о помпезности и царственном величии.

Входя в аэропорт Ла-Гуардиа, я себя в форме пилота Pan Am чувствовал просто великолепно, явно внушая окружающим уважение и почитание. Мужчины смотрели на меня кто с восхищением, кто с завистью. Очаровательные женщины и девушки улыбались мне. Полицейские аэропорта любезно кивали. Встречные пилоты и стюардессы улыбались, заговаривали со мной или поднимали руки в знак приветствия. Казалось, каждый мужчина, женщина и ребенок, заметившие меня, источали тепло и дружелюбие.

Это пьянящее чувство пришлось мне по душе. Правду говоря, я тут же попал в полнейшую от него зависимость. В ближайшие пять лет этот мундир стал моим вторым я. Я пользовался им точь-в-точь так же, как наркоман ширяется героином. Всякий раз, когда меня охватывали одиночество, уныние, чувство отверженности или сомнения в себе, я надевал мундир пилота и устремлялся в толпу. Форма возвращала мне уважение и чувство собственного достоинства. Без неё я порой чувствовал себя бесполезным и удручённым. А в кителе пилота в подобные времена чувствовал себя так, будто надел шляпу Фортунато[9] и шагаю в семимильных сапогах.

В то утро я кружил вместе с толпой в вестибюле Ла-Гуардиа, упиваясь своим вымышленным положением. Я решительно настроился обманом проложить себе путь на борт самолёта, отправляющегося в далёкий город, чтобы заняться там чековыми махинациями, но всё тянул с осуществлением этого решения — уж слишком меня тешило выпадавшее на мою долю внимание и почтение.

Проголодавшись, я зашёл в одно из многочисленных кафе аэропорта, плюхнулся на табурет у стойки и заказал сэндвич с молоком. И уже доедал, когда на табурет по соседству уселся второй пилот TWA. Поглядев на меня, он кивнул, заказал кофе с рогаликом, после чего окинул меня взглядом, в котором сквозило легкое любопытство.