Заза Цквитария - Берия без лжи. Кто должен каяться?

Нино Гегечкори арестовали 19 июля 1953 г. Что могли ей вменить в вину? Конечно, ничего бы не вышло без маразма. Нино Гегечкори в дела мужа, а тем более в политику никогда не вмешивалась и никакой опасности для врагов Лаврентия не представляла, но, как говорится, береженого бог бережет, и решили не рисковать. Предоставим слово бывшей заключенной:

«Каждый день меня вызывали на допрос, и следователь требовал, чтобы я давала показания против мужа. Он говорил, что народ возмущен действиями Лаврентия. Я категорически заявила, что никаких показаний — ни хороших, ни плохих — я давать не буду. После этого заявления меня больше не трогали. В Бутырке я просидела больше года. Какие мне предъявляли обвинения? Не смейтесь, абсолютно серьезно меня обвинили в том, что из Нечерноземной зоны России я привезла одно ведро краснозема. Дело в том, что я работала в сельскохозяйственной академии и занималась исследованием почв. Действительно, когда-то по моей просьбе на самолете привезли ведро красного грунта. Но так как самолет был государственным, то получалось, что я использовала государственный транспорт для личных целей. Второе обвинение было связано с использованием мною наемного труда. В Тбилиси жил известный портной, которого звали Саша. Как-то он приехал в Москву, и я заказала у него платье, за которое, естественно, заплатила. Наверное, именно это и называлось «наемным трудом». Честно говоря, я сейчас не помню, был ли у меня в Москве какой-нибудь тбилисский портной. Может быть, и был. Но ведь я заплатила деньги. Не понимаю, в чем заключалось мое преступление. Среди прочих обвинений я услышала и то, что я из Кутаиси в Тбилиси ездила на лошадях с золотыми колокольчиками. На лошадях я когда-то ездила, но золотые колокольчики — такого никогда не было. Знаете, люди горазды на выдумки и любят фантазии выдавать за настоящее.

Как-то ко мне в тюрьму пришел один близкий мне человек, который хотел для меня только хорошее. Он посоветовал, чтобы я написала заявление о своем плохом самочувствии. На основании этого заявления меня должны были перевести в больницу. Да, я действительно жила в камере в очень тяжелых условиях — слышали, наверное, про карцер-одиночку, где нельзя было ни лежать, ни сидеть. Вот так я и провела больше года. От больницы же я отказалась, потому что симпатизирующий мне надзиратель шепнул на ухо: «Ходят слухи, что вы сошли с ума и находитесь в психбольнице».

Однажды следователь заявил, что у них есть данные якобы о том, что 760 женщин назвали себя любовницами Берия.

Вот так, и ничего больше. Лаврентий день и ночь проводил на работе. Когда же он целый легион женщин успел превратить в своих любовниц? На мой взгляд, все было по-другому. Во время войны и после Лаврентий руководил разведкой и контрразведкой. Так вот эти все женщины были работниками разведки, ее агентами и информаторами. И связь с ними поддерживал только Лаврентий. У него была феноменальная память. Все свои служебные связи, в том числе и с этими женщинами, он хранил в своей голове. Но когда этих сотрудниц начали спрашивать о связях со своим шефом, они, естественно, заявили, что были его любовницами. А что же вы хотели, чтобы они назвали себя стукачками и агентами спецслужбы?»

Серго Берию тоже очень скоро препроводили из дачи в тюрьму, и он ходил на допросы в течение года. Его тоже обещали освободить, если даст показания против отца. Он этого не сделал. Несмотря на нелегкий быт, он запомнил следователя Цареградского (видимо того самого): «Цареградский сказал мне, что ведет следствие по делу моей матери, а позднее признался, что оформлял протокол допросов моего отца, которые якобы проводились.

В последнюю нашу встречу в тюрьме сказал:

— Сделайте что-нибудь хорошее, обязательно сделайте. Докажите, что все это…»

Когда уже оставлять за решеткой Нино и Серго не было смысла, сын был вызван к наркому госбезопасности Серову, где находился и Генеральный прокурор Руденко. Серго «осчастливили» новостью, что Советское правительство его помиловало и ему дали право проживать в любом городе, где он мог продолжать работать. При этом ему выписали паспорт под фамилией Гегечкори. Претензии на этот счет не приняли.

Для места жительства Серго выбрал Свердловск, где находился филиал его организации, где он мог продолжать работу. Нино отправилась вместе с сыном.

«Через год меня и Серго, — вспоминает Нино, — в столыпинском вагоне, в котором обычно возят скот, переправили в Свердловск. Там дали на руки 500 рублей денег, это 50 рублей новыми и… отпустили куда глаза глядят. Сначала очень было трудно без квартиры, без денег, без работы. Потом Серго устроился на работу в должности техника. Между прочим, Серго до ареста был доктором технических наук, а после выхода из тюрьмы ему дали справку о том, что он может работать только техником. Я не утверждаю, что он был гениальным ученым, но его ум, способности и трудолюбие никто не может отрицать. Он всегда был таким. Чего скрывать — его возможности позволяли учиться и получать консультации у лучших специалистов страны, и он в конце концов выбрал ту специальность, которая его больше всего интересовала. А после ареста его лишили всех научных званий. После моих настойчивых просьб он начал учиться сначала, и, слава Богу, все пошло так, как мы хотели».

Серго действительно сумел восстановить те звания, которые незаконно отняли. Более того, ему даже предоставили право работать над секретным проектом. Согласитесь, это был беспрецедентный случай. Сына агента империализма привлекли к проекту, к которому старались не допускать даже «чистых» ученых. В первую очередь это говорит о том, что Лаврентий Берия бы невиновен, а во-вторых, о том, что все звания и награды Серго Берия получал своим трудом, без протекции отца. Всей своей жизнью Серго доказал, что, как и его отец, он был талантливым человеком.

Но опять же главным делом Серго Берия считал очищение имени своего отца от грязи. Это выразилось не просто в нескольких интервью, данных журналистам. Серго оставил в стороне свое основное занятие и взялся за написание полноценной книги «Мой отец Лаврентий Берия», основанной на документах.

Не могу не остановиться на вопросе патриотизма Серго Берии. Биография Лаврентия Павловича тесно переплетается с биографией его политического противника Хрущева, который был бледной пародией на Сталина и Берию. Когда вспоминаем об одном политике, вечно приходиться сравнивать его с другим. Так же произошло и в вопросе с наследниками. Невозможно не сравнить судьбы и их детей. Это интересно хотя бы тем, что благодаря иронии судьбы оба, и Серго Берия, и Сергей Хрущев, избрали одну профессию. Оба в молодом возрасте добились значительных успехов и стали докторами наук. Но их судьбы сложились по-разному. У Серго Берии отобрали все награды и звания и выслали, в связи с чем жизнь он начал заново.