Иван Кожедуб - Верность Отчизне. Ищущий боя

Винить в этом следует прежде всего режим секретности, покрывавший корейскую командировку, – свободно говорить о боях в Корее наши летчики могли только в общежитиях, столовых и на полянах боевых аэродромов. Насколько недостаточной была информированность в войсках даже на высоком уровне, насколько велик информационный голод, – можно судить хотя бы по такому свидетельству ветерана, вернувшегося с Корейской войны: « Александр Иванович (Покрышкин – прим. редактора ) поселил меня в своем номере гостиницы и каждый вечер, после ужина, мы засиживались с ним заполночь. У нас с ним шли разговоры о воздушных боях в Корее… Его интересовало буквально все, что там происходило. Начиная от взлета и кончая посадкой, как осуществлялось наведение и поиск, какие строили боевые порядки при поиске и в бою, как маневрировали в группах, как стреляли, какими очередями, с какой дистанции и т. д. [19]

Если уж сам Покрышкин мог получить необходимую информацию о боевых действиях в Корее только из личных бесед с их участником, – что уж говорить о рядовых летчиках! И о каком обмене опытом могла идти речь, если у тех же кожедубовцев, прибывших в Китай на смену 151-й иад , не было и пары часов на общение с предшественниками – тех сразу же, «срочно» (!), отправили на Родину.

Не удивительно, что половину всех своих корейских потерь дивизия Кожедуба понесла в первую же неделю боев.

Свой первый боевой вылет летчики 324-й иад совершил 2 апреля 1951 года на перехват разведчика РБ-45, прикрытого десяткой «Сейбров», – однако достать противника, шедшего на высоте около 13000 метров, наши истребители не смогли.

На следующий день произошло несколько боестолкновений, и дивизия понесла первые потери. В результате атаки пары «Тандерджетов» был сбит и погиб гвардии ст. лейтенант П.Д. Никитченко. Позднее в боях были повреждены самолеты ст. лейтенантов Рейтаровского и Вердыша – «миги» разбились при посадке, Рейтаровский получил легкое ранение, Вердыш остался невредим.

Кожедуб негодовал – пунцовый от злости, он громко возмущался действиями Шеберстова, Геся, Васько – ведущих групп, допустивших потери. « Что-то, Саша, ты совсем ослаб , – пенял он своему соратнику Герою Советского Союза А.Ф. Васько, – или без Виктора не видишь ничего? » [20]

Позднее, после разбора ФКП, дивизии была зачтена первая победа, отнесенная на счет гвардии капитана Ивана Яблокова, прицельно атаковавшего «Сейбр» на встречных курсах.

4 апреля вновь был потерян самолет, на сей раз ст. лейтенанта Калмыкова, совершившего посадку на рисовом поле, – впрочем, «миг» быстро отремонтировали, а сам Калмыков отделался ушибами.

В тот же день, около 16 часов, ст. лейтенант Шебанов точной очередью накрыл «Сейбра», промахнувшегося в атаке, – его обломки вскоре были найдены на земле.

7 апреля американское командование предприняло налет на аньдунский мост, рассчитывая, что противник сломлен и деморализован. И хотя в нескольких воздушных боях летчики 324-й иад записали на свой счет три Б-29 (Субботин, Сучков, Образцов), потеряв лишь один самолет ст. лейтенанта Андрушко (летчик катапультировался), – боевая работа дивизии в тот день была признана неудачной: четырнадцати американским «Сверхкрепостям» удалось прорваться к мосту и сбросить бомбы, которые, к счастью, легли неточно.

Кожедуб получил замечание от командира корпуса. Было приказано провести работу с личным составом, вскрыть недостатки и исправить их в кратчайшие сроки. Вот как вспоминает события тех дней один из летчиков, ст. лейтенант Б. Абакумов: « Кожедуб приказал командирам двух полков регулярно водить людей в бой, а не «отсиживаться» на командном пункте. Были сделаны оргвыводы по кадровым вопросам. Иван Никитович предупредил некоторых любителей держаться в стороне от боя. И все пошло нормально. Главное – люди поверили в свои силы и технику » [21] .

8 апреля ст. лейтенанту Шеламонову удалось атаковать и сбить американский самолет-разведчик РБ-45. Следующий день завершился вничью: Гесь сбил «Инвейдер», а Васько – «Сейбр», однако были потеряны и два «мига» – гвардии лейтенант Негодяев получил легкие ранения, а гв. ст. лейтенант Ф.В. Слабкин погиб – его МиГ-15 взорвался в воздухе после атаки «Сейбров».

10 апреля летчики 196-го иап Шебанов и Назаркин сбили по истребителю – Ф-80 и Ф-86.

Таким образом, хотя общий счет первых боев был в пользу кожедубовцев, боевое крещение обошлось им очень недешево – за первую неделю 324-я иад понесла половину всех своих потерь в людях и самолетах.

В эти трудные дни произошло и становление Кожедуба как командира дивизии. Он сумел наладить доверительные отношения с командирами полков, переговорил со всеми комэсками, нашел общий язык с десятками летчиков. Огромных усилий стоила организация надежной работы станций наведения. Несколько раз они попадались на удочку американцев, имитировавших налеты тяжелых бомбардировщиков посредством «шутов» Ф-80 в плотных боевых порядках. Зная, что янки прослушивают его командный пункт, Иван Никитович вступил в радиоигру, давая команды несуществующим эскадрильям для атак с самых неожиданных курсов, – зачастую это оказывалось эффективнее реальных атак…

12 апреля 1951 года, ровно за десять лет до полета Юрия Гагарина, в небе Кореи состоялся воздушный бой, в котором американская авиация понесла самые тяжелые потери за свою историю, а дивизия Кожедуба стяжала яркую воинскую славу. « В тот четверг американское командование решило окончательно уничтожить переправы через Ялуцзян, и главной ударной силой должны были стать «Сверхкрепости». 48 тяжелых бомбардировщиков под прикрытием около 80 истребителей в 8 часов утра появились в зоне действия советских РТС. Свой курс вражеская армада держала на Аньдунский железнодорожный мост. Для летчиков 324-ой иад наступил час проверки их мастерства и мужества. Допустить разрушение переправ через пограничную реку Ялуцзян – значило, по существу, проиграть войну, и это прекрасно понимали обе противоборствующие стороны. Так что предстоящий воздушный бой мог решить исход Корейской войны» [22] .

В этом знаменитом сражении, длившемся не более получаса, американцы потеряли 10 «Летающих сверхкрепостей» (Субботин, Сучков, Гесь, Образцов, Милаушкин, Шеберстов, Плиткин, Кочегаров, Назаркин, Шебанов) и 4 истребителя, скорее всего Ф-84 (Крамаренко, Лазутин, Субботин, Фукин). Предположительно были сбиты еще 3 Б-29 и Ф-86. Дивизия Кожедуба безвозвратных потерь не имела – два поврежденных «мига» вскоре были отремонтированы и вернулись в строй.

После боя на аэродроме и в столовой царило оживление. « Иван Никитович был весел, все время куда-то выбегал – еще бы, звонили из корпуса, из Пекина, из Москвы, поздравляли, расспрашивали,  – рассказывал позднее С.П. Субботин. – Говорили, что было много парашютистов, звонили из полицейских участков, докладывая о падениях огромных самолетов ».