Кирилл Бенедиктов - Политическая биография Марин Ле Пен. Возвращение Жанны д‘Арк

Таким образом, идеология «Нового порядка» представляла собой своего рода «ирландское рагу», в котором радикальные лозунги социальной справедливости соседствовали с традиционными и консервативными требованиями восстановления семейных ценностей и «иерархии заслуг», и все это надлежало осуществить в рамках «экстремистского государства». Эта эклектика во многом была обусловлена сосуществованием на платформе «Нового порядка» весьма разнородных элементов крайне правого фланга французской политики, которым подчас было очень не просто достичь компромисса.

Идеологическая слабость «Нового порядка» стала одной из причин поражения организации на первых же выборах, в которых она приняла участие, несмотря на ярко выраженный антипарламентаризм некоторых своих лидеров. Это были муниципальные выборы 1971 г. В 14 районах Парижа за «Новый порядок» проголосовало около 20.000 человек — капля в море для более чем двухмиллионного города. Учитывая тяжелые для ультраправых 60-е годы, это было, пожалуй, не совсем безнадежно — но лидеры «Нового порядка» рассчитывали на большее. Именно тогда им стало ясно, что без полноценной политической партии, созданной по примеру партий мейнстрима, шансов на успех у крайне правых нет. А это было досадно, потому что идеи крайне правых находили отклик в обществе; вот только без эффективной организационной машины конвертировать их в политический капитал не было никакой возможности. Решение о создании «революционной националистической партии» было принято на 2-м съезде «Нового порядка», проходившего в Париже 10–11 июня 1972 г.

Строго говоря, с этого дня и начал отсчитывать свою историю «Национальный Фронт». Недоверие к мейнстримным партиям среди крайне правых было слишком велико — в проекте отказались участвовать такие организации, как «Национальная реставрация», чей лидер Пьер Жюэль принципиально отвергал парламентские методы ведения политической борьбы. Не приняли предложения «Нового порядка» и интеллектуалы, называвшие себя «новыми правыми» и основавшие три года спустя «Группу изысканий и исследования европейской цивилизации» (GRECE).

Зато в рядах бывших членов «Комитета в поддержку Тиксье-Виньянкура» призыв к созданию новой партии нашел самую горячую поддержку. На переговоры с «Новым порядком» пошли две организации, наследовавшие Комитету: уже упоминавшийся «Республиканский Альянс за свободу и прогресс», стоявший на антиголлистских позициях, и «Движение молодой революции», сколоченное капитаном Сержаном из остатков группы ОАС-Метро-Молодежь[50]. К «Движению молодой революции» были близки католики-интегристы, выступавшие против обновленческих идей Второго Ватиканского собора. Из рядов «Движения» вышли, в частности, Р. Мари, Жан-Пьер Стирбуа и Мишель Коллино, которые впоследствии стали видными деятелями НФ.

Переговоры между всеми этими группами и политическими лидерами ультраправых завершились созданием партии, получившей название Национальный Фронт. У этой партии было «три источника, три составные части», представлявшие различные идейные течения французской крайне правой. Во-первых, это были националистические группы экстремистского толка («Новый порядок», бывший наследником группы «Запад»). Во-вторых, консерваторы-антиголлисты, многие из которых испытывали сильный рессентимент из-за потери Алжира и других колоний (ARLP, выросший из обломков Комитета в поддержку Тиксье-Виньянкура, некоторые дочерние группы ОАС). В-третьих, это были молодые интеллектуалы, солидаристы-интегристы («Движение молодой революции», «Группа молодежного действия», католики-интегристы). Новая партия, названная «Национальный Фронт за французское единство», FNUF), была окончательно утверждена 5 октября 1972 г. на собрании, в котором участвовало около 70 представителей крайне правых групп и движений. Зарегистрирована же партия была три недели спустя, 27 октября, и тогда же ее главой (президентом) был утвержден Жан-Мари Ле Пен, представитель консервативного крыла.

Инициатива создания Национального Фронта, таким образом, принадлежала «Новому порядку», а Жан-Мари Ле Пену, в известном смысле, предложили прийти уже «на готовенькое», — на что он, впрочем, охотно откликнулся. Почти сразу же стало ясно, что взгляды Ле Пена на то, какой должна быть новая партия, во многом расходились с позицией лидеров «Нового порядка». В отличие от демагогов «Нового порядка», желавших видеть в членах Национального Фронта «бойцов Революционной Битвы», поднаторевший в политических баталиях Ле Пен ратовал за парламентаризм, призывая к расширению системной политической деятельности и ссылаясь на пример Итальянского социального движения и даже Муссолини[51].

«Мы не говорим больше — власть в дулах винтовок», — заявлял он, явно намекая на «Красный цитатник» Мао, — «мы говорим: Власть находится в избирательных урнах».[52]

Созданная из рыхлого конгломерата националистических групп и экстремистских движений, партия на первых порах не имела своей четкой программы. Полученную «из избирательных урн» власть предполагалось использовать «не для личного стремления к могуществу, а для спасения Нации». Для этого было необходимо установить Новый порядок (в широком смысле этого слова), низложить «прогнивший режим» и разогнать «его слуг», преобразовать рухнувшее под тяжестью пороков общество «с фундамента до крыши» и построить новый мир, который описывался в крайне общих выражениях — мир красоты, мужества, справедливости и «свободной эксплуатации»[53].

По контрасту с расплывчатыми, утопическими целями НФ принципы, на которых строилась новая партия, были сформулированы предельно конкретно: координация деятельности различных групп крайне правых, быстрое реагирование на появляющиеся «привлекательные инициативы ансамбля соединенных сил» вне зависимости от того, какая партия или движение их рождало, и, наконец, обеспечение по-настоящему массовой базы для националистического движения. Именно ориентация на широкое народное движение заставила Жан-Мари Ле Пена объявить беспощадную войну всякому сектантству, которым НФ был заражен, словно стафилококком, с самых первых дней своего существования.

Девизом Национального Фронта в это время был лозунг Ле Пена: «Все, что национальное — наше!» Ряды движения пополнялись «классическими националистами, бывшими ветеранами Алжира, старыми добрыми католиками, обеспокоенными тем, что они видели своих кюре заключающих браки[54] и епископов, голосующих за социалистов… студентами, в которых при виде разнузданности леваков, засилья наркотиков и марксистской пропаганды в лицеях просыпались патриотические чувства»[55].