Андрей Коренев - Кадетская история

Рота гудела как разворошенный улей. Среди кадет оказался стукач, что ложилось пятном позора на все кадетское братство и делало четвертую роту объектом насмешек и пересуда для кадет из других рот. Пострадавший в результате доноса командир отделения вице-сержант Фролов Санька, в обиходе просто Фрол, в сотый раз отозванный для уточнения подробностей с жаром рассказывал:

— И вот подхожу я к канцелярии, хотел у взводного Кота отпроситься в увольнение, слышу — он с кем-то разговаривает. Ну, стою, жду, думал тет-а-тет с ним перетрещать, тут вроде бы мою фамилию за дверью называют. Я к двери — ухо приложил — а там, какая-то падла Коту рассказывает, как я за спортивным городком курил! Спрятался в коридоре, а сам пасу — что за гнида от Кота выйдет. Ну, выходит, кто думаете? Воронин! — лицо Фрола раскраснелось от гордости за выявленного им стукача и обилия проявляемого к нему внимания.

Кадеты кучковались по углам, обсуждая эту вопиющую новость и предлагая различные варианты наказания виновного. Честь выбора окончательного варианта экзекуции предоставили Фролу, как пострадавшему и за курение лишенного увольнений на целый месяц. Воронин был здоровый и нетрусливый малый, поэтому сценарий был разработан тщательно и все роли распределены конкретно по каждому кадету.

Ответственным по роте заступил командир четвертого взвода, что для планируемого было на руку, так как сразу после вечерней поверки Таракан не надоедал своими шараханиями, а сразу поднимался на второй этаж в канцелярию, где недолго читал, пил чай и заваливался спать глубоким непробудным сном.

В этот вечер рота порадовала Таракана своей организованностью и управляемостью. Ни один суворовец не опоздал в строй на вечернюю поверку после умывания и туалета, все успели подшить воротнички и начистить до блеска обувь, а самое удивительное — когда он зашел в казарму дать команду строиться — рота стояла в строю и вице-сержанты осматривали подчиненных. Таракан даже крякнул от удовольствия. Орлы!

По команде «Отбой!» кадеты быстро разделись, аккуратно заправили обмундирование и легли по кроватям. В помещении воцарилась тишина, никто не болтал, не шептался как обычно и Таракан с отеческой нежностью подумал, что мальчишки, однако уж сильно умотались. Для приличия, почитав нотации дежурному по роте Василькову и наказав разбудить его, если что случится, Таракан широко зевнул и пошел в канцелярию.

Васильков, выждав некоторое время, тихонько поднялся на второй этаж. В канцелярии свет был отключен, и из-за двери раздавалось равномерное сопение. Васильков спустился вниз, махнул дневальному в сторону лестницы: «Карауль!», сам зашел в спальное помещение и негромко кашлянул.

Спавший рядом с Ворониным кадет Ярцев не спеша поднялся, подхватил свое одеяло и набросил его Воронину на голову. С соседних кроватей подскочило еще пару кадет. Дав несколько хороших тумаков, они отпустили Воронина. Когда ничего не понимающий Воронин дрожащими руками сорвал с головы одеяло, то увидел что вокруг него плотным кольцом стоит вся рота.

— Ты кадет или стукач?

— Кадет…

— Какой же ты кадет, если стучишь?

— Пацаны! Да вы что?!..

— Подожди! Вот стоит перед тобой Фрол. Скажи ему в глаза — ты его Коту застучал? А мы посмотрим, стоит ли тебе носить имя кадета!

Момент был решающий. Рота ждала ответа, затаив дыхание, и от его правдивости зависела его дальнейшая судьба. Воронин был неплохим кадетом, вице-сержантом, здоровым малым, пользовался авторитетом. Сознается — будет иметь шанс остаться в коллективе, поглядим на него, стоит ли ему быть кадетом. Соврет — все! Презрение, бойкот, когда ему даже из его земляков никто руки не подаст…

— Пацаны, простите… — обречено прошептал Воронин.

— Вставай! — решительно произнес Ярцев, — Дерись с Фролом!

Никто не сомневался, что в настоящей драке Фрол не выстоит против Воронина, но сейчас за Фролом стояла рота нахмурившихся кадет, а за Ворониным всепожирающее его чувство вины. Фрол ударил Воронина два раза, тот даже не поднял руки, чтобы защититься.

— Теперь садись! В наказание тебе сейчас вся рота пройдет и проставит фофаны в лоб! Чтобы на всю жизнь запомнил, ты — кадет, а не стукач!

Воронин сидел на кровати, сжав зубы, на глаза наворачивались слезы и ему казалось, что цепочка кадет, отвешивающих ему фофаны, никогда не кончится…

— Мужики! Там в отпуск приехали наши прадедушки! Которые до нас в нашей роте учились! Череп разрешил к нам зайти — они с нашего взвода!

Все, бросив учебники, кинулись в класс первого взвода, хотелось посмотреть на своих предков и послушать рассказы, как было у них, и как сейчас складывается их жизнь.

— Заходите! В тесноте, да не в обиде, — приветственно махнули рукой два курсанта, по хозяйски рассевшиеся на преподавательском месте, заметив смущение кадет из других взводов.

Класс заполнился до отказа, майор Слаквичев, чтобы не смущать суворовцев и дать пооткровенничать, подмигнув своим бывшим воспитанникам, ушел в канцелярию.

— Ну что, кадеты! Как жизнь?

— Все нормально! — заулыбался народ, — Слушайте! А у вас Слаквичева тоже Черепом называли?

— Называли… — засмеялись те, — Руденкова — Тараканом, Кулебова — Котом, а Жорж Палыча — Пиночетом! Жорж Палыч — вообще самая знаменитая наша личность…

— Мужики! А сейчас вы где учитесь, в каком училище?

— В Киевском общевойсковом, на разведфакультете!

— А какое самое крутое училище? Рязанское десантное?

Те откровенно расхохотались:

— Ну и глупости вы говорите! Нет крутых и некрутых училищ. Из всех выйдут офицеры, просто выполняющие различные задачи. Если вы имеете в виду умение драться и выживать, то фильмы про десантуру — откровенная показуха! Они ничем не отличаются от той же пехоты, за исключением формы. Идите к нам в Киев, на разведфакультет, будете намного круче! Наши выпускники такие задачи выполняют — десантуре не снилось!

— А с вами из других кадеток учатся? Они какие? Хуже нас?

— Э-э, пацаны! Вы, как малые дети! Запомните! Нет плохих и хороших кадеток. Если у тебя на груди краб, значит ты кадет. И всем другим людям глубоко наплевать, с какой ты кадетки. Так что все мы делим ответственность за все кадетки. Небольшие отличия, конечно же, есть. Например, в Московском суворовском и других западных, не носят постоянно как мы — сапоги. Они всегда в ботинках. Мы их только в увольнения и отпуска одевали.

— У-у-у! — осуждающе-насмешливо зашумели суворовцы.

— Не — у-у! — остановили их курсанты, — Они такие же, как и мы. Только они на глазах у больших начальников в Москве, а мы в глуши, на другом конце страны. Еще казанцы и свердловчане постоянно в сапогах. Но для кадетства это роли не играет. А вообще нашу уссурийскую кадетку уважают! Наших кадет называют уссурийскими тиграми! Кстати, больше ни одна из кадеток подобной чести не удостоена…