Дмитрий Язов - Карибский кризис. 50 лет спустя

В Шенноне сели благополучно. По селекторной связи объявили: «Стоянка будет один час, самолет никому не покидать».

Но вот прошел час. Затем – второй, третий… Вдруг объявление: «По техническим причинам вылет задерживается, можно выйти в здание аэровокзала».

В аэропорту жизнь кипит круглые сутки. Пассажиры с нашего рейса разбрелись по буфетам и магазинам, а кое-кто сел поближе к выходу. Время тянулось медленно, заставляя пассажиров нервно посматривать на часы. После пяти часов пребывания в Шенноне объявили посадку в самолет на рейс Москва-Гавана. С энтузиазмом мы заняли свои места, предвкушая скорую встречу с Кубой.

Заработали мощные двигательные установки, лайнер вздрогнул и после недолгого руления вышел на взлетно-посадочную полосу. Секундная пауза, двигатели взревели, и наш самолет начал свой разбег.

И вдруг где-то посредине взлетной полосы один из наших двигателей загорелся. Эмма Евгеньевна сидела около иллюминатора и видела все своими глазами. «Смотри, горит», – потянула она меня за руку, показывая в иллюминатор. Пассажиры даже не успели среагировать – сработала система автоматического тушения пожара, а самолет тем временем, прекратив разбег, тихонько подрулил к посадочному рукаву аэровокзала.

Над салоном пронесся вздох облегчения и одновременно возмущения. Столь сложное чувство было понятно. Пережив минуты стресса, пассажиры были рады, что все обошлось благополучно, двигатель загорелся на земле, а не в воздухе над океаном. Однако нерадивость обслуживающего персонала, за пять часов так и не подготовившего самолет к дальнему перелету, вызывала законное возмущение. Рухнули планы тех, кто надеялся быть в Гаване уже 29 декабря. По внутренней сети лайнера было объявлено, что этот самолет дальше не полетит, вместо него из Москвы вызывается новый лайнер. Пассажирам было заявлено, что на ночь всех разместят в гостинице в 20 километрах от Шеннона, куда их доставят автобусами.

Надо отдать должное нашим временным хозяевам: переезд и размещение в гостинице были осуществлены быстро и четко. За окнами автобуса зеленели поля, дул теплый ветерок. Даже не верилось, что на календаре был декабрь месяц.

Разместившись в гостинице, мы попытались лечь спать. Но около 2 часов ночи теперь уже 30 декабря всех пассажиров злополучного рейса разбудила новая команда: «По автобусам!»

Без приключений добрались до аэропорта и в 4 часа ночи по московскому времени – ровно через сутки с момента взлета в Москве – благополучно взлетели. Пассажиры, несмотря на все приключения сохранившие способность шутить, сделали практический вывод: «Если и дальше будем двигаться до Кубы с такой же скоростью, то до Гаваны еще двое суток пути…»

К счастью, эти прогнозы не сбылись. Десять часов полета, и мы – в Гаване. Над кубинской столицей только что прошел сильный ливень, и мокрая взлетно-посадочная полоса на ярком солнце блестела серебром. Под бурные овации измученных пассажиров командир корабля безупречно посадил лайнер в аэропорту имени Хосе Марти.

В гаванском аэропорту меня уже ждали. Подполковник Хосе Рамон Родригес, выполнявший функции переводчика, помог нам быстро пройти все формальности, и мы оказались в объятиях встречающих. Мы обнялись с генерал-лейтенантом Валерием Григорьевичем Стрельниковым, нашим старшим военным советником, и российским военным атташе генерал-майором Михаилом Марковичем Макаруком. Кубинскую сторону представляли генерал-лейтенант Рамон Педро Герра и группа кубинских старших офицеров.

По кубинскому обычаю нас пригласили в гостевой зал, где предложили кофе, соки, ром. Хозяином, как я понял, был Рамон Педро Герра, который сразу же после знакомства обратился ко мне с вопросом: «Вы меня не помните?» Мне и самому с первой минуты встречи лицо кубинского генерала показалось знакомым. «Где-то мы с вами когда-то встречались, но сейчас – не припомню», – отвечал я. И тогда Рамон Педро Герра напомнил мне обстоятельства нашей первой встречи. В далеком 1963 году он в звании капитана командовал танковым батальоном и принимал у моего полка перед убытием на Родину боевую технику. Теперь же он – заместитель министра РВС Кубы, и ему лично Рауль Кастро поручил встретить меня.

После небольшого отдыха в аэропорту в 10 часов утра по гаванскому времени мы поехали в Гавану. Наш гид и переводчик Хосе успел сообщить нам, что все руководство Кубы находится в городе Санта-Клара, где происходит церемония торжественного захоронения останков революционеров во главе с легендарным Че Геварой, погибших в Боливии.

Через несколько минут мы уже были в Эль-Лагито, где нас разместили в домике для гостей. Туда же вскоре доставили и наш багаж в полуразбитых при неоднократных перегрузках коробках. Было жаль разбитых бутылок и промокших шоколадных конфет, которые мы везли в качестве новогодних подарков нашим друзьям. Однако все это было ерундой по сравнению с возможной катастрофой.

Устроившись в номере, мы с Эммой Евгеньевной вышли в парк. Кругом все благоухало. Хосе подвел нас к озеру покормить фламинго. Среди этих удивительно красивых птиц сновали шустрые утки, выхватывавшие из клюва грациозных фламинго крошки белого хлеба. Не отставали от уток и любимые кубинцами птицы тоти, похожие на небольших белых цапель. Эти птицы сопровождают стада скота, смело расхаживая по спинам животных, уничтожая насекомых-паразитов.

Вечером мы были свидетелями изумительной картины: к огромному дереву на берегу озера слетелось несколько тысяч белых птиц тоти, и в лучах заходящего солнца могучее дерево, казалось, «расцвело» белыми цветами. С наступлением темноты птичий гомон утих, а с утренними лучами солнца вся стая сорвалась с места и разлетелась в разные стороны.

Последний день 1998 года мы посвятили знакомству с достопримечательностями Гаваны. Странное чувство охватывало нас: в заснеженной Москве уже встречали Новый, 1999 год, а мы прогуливались под палящим солнцем по асфальтированным дорожкам вокруг озера, любуясь тропической экзотикой. Хосе сообщил нам, что на встречу Нового года к нам прибудет генерал-лейтенант Рамон Педро Герра с супругой Марией.

За праздничным столом мы посидели около двух часов, а потом, сославшись на усталость после дальней дороги, проводили наших гостей домой. Мы прекрасно понимали, что Рамон и Мария хотели бы встретить Новый год в кругу семьи. Весьма довольные, они, пожелав нам приятного отдыха, уехали с подарками для своих детей.

Утром 1 января 1999 года вся Куба торжественно праздновала сорокалетие революции. Нам предстояло лететь в Сантьяго-де-Куба, где намечались основные торжества по случаю годовщины освобождения города и исторической речи Фиделя Кастро на площади около федерального собора перед жителями провинции Ориенте и воинами повстанческой армии.