Иван Тургенев - Воспоминания о Белинском

* В этом стихотворении, подписанном Л. П. и напечатанном в № 7 «Отечественных записок» за 1842 г., Белинский увидел «что-то энергическое, восторженное и гражданское, есть много смелого…» (Белинский, XII, 111).

Государственного переворота (франц.).

См. его статьи о Пушкине, о Гоголе, о Кольцове – и особенно его статьи о народных песнях и былинах*. При слабости и скудости тогдашних филологических и археологических данных они поражают читателя глубоким и живым пониманием народного духа и народного творчества. (Прим. И. С. Тургенева.)

* Имеются в виду написанные в 1841 г. статьи о народной поэзии («Древние российские стихотворения»).

«Серьезен» (англ.).

См. первое прибавление в конце отрывка. (Прим. И. С. Тургенева.)

Советую любопытному читателю, желающему наглядно убедиться, до чего могло дойти тогдашнее философствование, отыскать в Смеси одной из книжек «Отечественных записок» за 40 или 41-й год статейку, написанную, впрочем, не Белинским, а самим издателем, – в защиту выражения, употребленного Искандером, будто бы «Наполеон – кверху ногами поставленный Карл Великий», – выражения, поднятого на смех другим журналом. Комизм тут тем более забавен, что весь проникнут угрюмой важностью и даже не подозревает, до какой степени он прелестен!* (Прим. И. С. Тургенева.)

* Выражение это употреблено Герценом в письме первом «Писем об изучении природы» («Эмпирия и идеализм»), напечатанном в № 4 «Отечественных записок» за 1845 г. (Герцен, III, 117). Оно было высмеяно в фельетоне «Северной пчелы» (№ 106 от 12 мая 1845 г.). Ответ «Отечественных записок» был напечатан в № 6.

Особенным юмором отличался при подобных свиданиях цензор Ф<рейганг>, тот самый, который говаривал: «Помилуйте – я всё буквы оставлю: только дух повытравлю». Он мне сказал однажды, с чувством глядя мне в глаза: «Вы хотите, чтоб я не вымарывал. Но посудите сами: я не вымараю – и могу лишиться трех тысяч рублей в год, а вымараю – кому от этого какая печаль? – Были словечки, нет словечек – ну, а дальше? Как же мне не марать?! Бог с вами!» (Прим. И. С. Тургенева.)

Вот еще пример того, как Белинский юмористически относился к самому себе. При отъезде из Парижа ему дали провожатого, который должен был сопутствовать ему до Берлина; но в самую последнюю минуту вышло какое-то недоразумение, и Белинский отправился один. «Представьте мое положение, – писал он одному приятелю в Париж, – на бельгийской границе меня о чем-то спрашивают, а я ничего не понимаю и только глазами хлопаю, К счастью, начальник таможни догадался, должно быть, что я глуп до святости, и пропустил меня»*. (Прим. И. С. Тургенева.)

* Об этом см. в «Замечательном десятилетии» Анненкова, с. 458 и прим. 120 к с. 467.

Еще одно усилие – и я свободен! (Байрон.) (Прим. И. С. Тургенева.)

Курсив в подлиннике. (Прим. И. С. Тургенева.)

Я был крестным отцом его сына. (Прим. И. С. Тургенева.)

Так 22 августа 1860 г. он писал Тургеневу: «Жду с нетерпением (и все ждут) вторую статью о Белинском» (ИРЛИ, ф. 7, ед. хр. 149).

О знакомстве Тургенева с Белинским см. с. 672.

В «Молве» и «Телескопе» Белинский печатался в 1834–1836 гг.

В литературном обществе «Арзамас», существовавшем в 1815–1818 гг., объединились писатели-дворяне, последователи Карамзина (Жуковский, Вяземский, молодой Пушкин и др.), представители передового в то время литературного направления.

Об исключении Белинского из университета см. прим. 6 к с. 103.

Имеется в виду издатель «Отечественных записок» А. А. Краевский.

«Стихотворения Владимира Бенедиктова» вышли в свет в 1835 г. В № 11 «Телескопа» за тот же год была напечатана статья Белинского с трезвой оценкой поэзии Бенедиктова и причин ее успеха. О своей реакции на эту статью Тургенев также вспоминал в 1856 г. (письмо к Л. Н. Толстому от 16/28 декабря): «…знаете ли Вы, что я целовал имя Марлинского на обертке журнала – плакал, обнявшись с Грановским, над книжкою стихов Бенедиктова и пришел в ужасное негодование, услыхав о дерзости Белинского, поднявшего на них руку? Вы, стало быть, видите, что сказанное им тогда казалось новизною неслыханною» (Тургенев. Письма, т. III, с. 61). О совместном с Грановским чтении стихотворений Бенедиктова – «имя которого теперь если не безызвестное, то уже отзвучавшее – прогремело тогда по всей России» – Тургенев рассказал в статье 1855 г. «Два слова о Грановском» (Тургенев. Соч., VI, 372).

Имеется в виду заметка «Вместо вступления» к «Литературным и житейским воспоминаниям», которая начинается упоминанием о «Параше»: «…этою поэмой я вступил на литературное поприще».

Тургенев смещает события: летом 1843 г. Белинский ездил в Москву не жениться, а делать предложение М. В. Орловой; свадьба их состоялась в ноябре в Петербурге. На даче в Лесном Белинский жил уже в 1844 г.

Тургенев говорит об известном портрете, выполненном художником К. Горбуновым в 1843 г. (см. фронтиспис). Портрет не нравился и Кавелину, который считал, что он лишь напоминает Белинского («Русская мысль», 1882, № 9). Однако среди прижизненных портретов Белинского этот – наиболее достоверный (см. ЛН, 57, 364–366).

Стр. 486. Из стихотворения Некрасова «Памяти приятеля» (то есть Белинского) (1853).

Тургенев не ставит перед собой цели раскрыть содержание своих философских бесед с Белинским. Он останавливает внимание на самом факте «мучительных сомнений» Белинского и воссоздает их очень живо. Однако некоторые детали позволяют сделать предположение о характере тех вопросов, над разрешением которых билась в это время мысль Белинского. Критик «сомневался» в своем философском мировоззрении вообще – он преодолевал прежние идеалистические представления. Очевидно, с этим было связано и обсуждение «вопроса о существовании бога», тем более что сравнительно недавно Белинский познакомился с сочинениями Фейербаха (см. прим. 83 к с. 412), а также, вероятно, левогегельянцев Д. Штрауса и Б. Бауэра. Тургенев, безусловно, знакомил Белинского с передовыми течениями немецкой философской мысли.