Андрей Каменский - Даниель Дефо. Его жизнь и литературная деятельность

В числе книг, изданных Дефо после 1720 года, есть несколько уже упомянутых ранее биографий знаменитых в то время преступников, которые многими читались и раскупались нарасхват. Истина требует, чтобы память великого писателя и честного человека была очищена от всяких несправедливых нареканий, будто в этом случае его побуждала писать страсть к наживе и что, издавая подобные книги, он ради этой цели потворствовал низменным, кровожадным вкусам толпы. Уже в первой главе нашего очерка мы коснулись той испорченности и растления нравов, которые господствовали в высших слоях английского общества в период правления Карла II; все это отчасти перешло и к следующему поколению времен Анны и Георга I; но теперь зараза распространилась среди всего населения, особенно в больших городах, с тою лишь разницей, что в низших слоях утонченные формы порока превратились в кровожадное зверство, уличный разбой и самый цинический разврат. Это было время, когда во Франции свирепствовали шайки знаменитого Картуша, когда в Англии гремело имя не уступавшего ему по кровожадности убийцы и разбойника Джонатана Уайльда и не менее их знаменитый вор Джон Шепперд был героем лондонской толпы, удивлявшейся его многочисленным и беспримерным по дерзости побегам из тюрьмы. Все дороги кишели шайками разбойников, безнаказанно останавливавшими почтовые кареты и убивавшими пассажиров при малейшем сопротивлении; не только в предместьях Лондона, но по большим улицам города нельзя было проехать или пройти, не подвергаясь опасности быть ограбленным; газеты того времени запружены известиями о грабежах и воровстве на громадные суммы. Ньюгейт и другие тюрьмы были переполнены арестантами, и палач едва успевал вешать приговоренных к смертной казни, причем в Тайбурне (место казней) ежедневно собиралась громадная сочувствующая толпа, для которой это было любимым зрелищем. Порок до того проник во все классы общества, что в числе воров и грабителей сплошь и рядом попадались состоятельные люди из среды буржуазии, фермеры, купцы и даже юристы.

В числе газет, выходивших в то время в Лондоне, был так называемый «Подлинный журнал» («The original journal»), издаваемый Джоном Аппльби, бывшим владельцем типографии, в которой печатались все официальные отчеты Ньюгейтской тюрьмы и сведения о заключенных там преступниках. Дефо в течение шести лет, с 1720 года, являлся постоянным сотрудником названной газеты и благодаря этому обстоятельству имел свободный доступ в тюрьму. Знакомясь с арестантами, он не только почерпал самые достоверные материалы для своих книг, но (как то видно из его статей, рассеянных в разных журналах и газетах того времени) стремился насколько возможно способствовать с помощью этих книг нравственному перерождению заключенных. Громадная существовавшая тогда криминальная литература с хвалебными описаниями, подвигов выдающихся воров и разбойников, конечно, задавалась другими целями, совершенно чуждыми Дефо; и в противовес ей он выпустил целый ряд книг, в которых, самым точным образом описывая преступную деятельность этих несчастных, старался через увлекательность своего изложения пробудить в них человеческие чувства и спасти от окончательной гибели тех, которые миновали виселицы и тюрьмы или были только сосланы на американские плантации. Такой именно характер носят все издания Дефо, посвященные жизнеописанию знаменитых преступников. Насколько он успел в этом, невозможно судить по недостатку данных; но во всяком случае память этого человека, подвергавшегося стольким клеветам и гонениям при его жизни, остается чистою с этой стороны.

Возвращаясь в заключение настоящей главы к прославившему Дефо роману, лучше всего характеризующему его деятельность как беллетриста, нельзя не признать, что влияние «Робинзона Крузо» было громадно. Правда, Дефо был лучше знаком с внешней жизнью, чем с сокровенными индивидуальными движениями человеческой натуры, и потому его нельзя назвать писателем, создавшим крупные человеческие типы, – прежде всего он все-таки удивительный рассказчик, – но тем не менее «Робинзон Крузо» подготовил целый переворот в этой области литературы. Подобно тому как «Дон Кихот» Сервантеса положил конец рыцарскому роману и рыцарским нравам, так «Робинзон Крузо» сделал невозможными все господствовавшие до него вычурные, искусственные произведения с их бесцветными придворными героями и героинями. Он стал провозвестником тех новых требований, которые возникли в среде народившегося теперь в Англии сильного и многочисленного среднего класса, жаждавшего более серьезного чтения с подкладкою реальной жизненной правды, и является родоначальником того реального романа, прочное основание которому через двадцать с лишком лет было положено в Англии Филдингом и Ричардсоном.

Новый переворот в жизни Дефо. – Его болезнь. – Памфлет Аттербюри и ответ на него Дефо. – Его дальнейшая деятельность как политического писателя. – Новые материалы о последних годах его жизни. – Дефо опять на службе у правительства. – Журнал Миста и роль Дефо в этом издании. – Его изумительная деятельность в последние годы его жизни. – Выдающиеся сочинения этого периода. – Домашняя жизнь Дефо. – Последнее горе и сумасшествие. – Смерть Дефо. – Заключение.

Смерть королевы Анны также отмечает целую эпоху в жизни Дефо. Он сам говорит про себя, что «тринадцать раз был богат и тринадцать раз впадал в нищету, причем не однажды испытал переход из королевского кабинета в Ньюгейтскую тюрьму». Но человеку, последовательно пользовавшемуся доверием двух государей и их ближайших советников, не пришлось в конце концов остаться в неизвестности и бездеятельности и при Ганноверской династии.

Новый король, Георг I, не понимал ни одного слова по-английски и только по слухам мог знать о роли Даниеля Дефо в тот период, когда закладывались основания революции 1688 года, благодаря которой он сам попал на английский престол. Королева Анна, всегда склонявшаяся более или менее открыто на сторону якобитов и других сторонников ее изгнанного отца, оставила после себя министерство, состоящее из тори. Новый король заменил их вигами, поддерживавшими Ганноверскую династию, и изгнал с коронной службы всех лиц, которые были назначены его предшественниками. В числе других лишился своих занятий и Дефо, который должен был теперь, как и в прежнее время, добывать себе пропитание только при помощи своего пера. Он уже становился стар, не столько по годам (ему было в это время пятьдесят четыре года), сколько от тяжелой работы и под давлением горестей и беспокойств, выпавших на его долю. После смерти Анны он сделался жертвою самой ожесточенной злобы и клеветы своих противников; не раз за неправильно истолкованные памфлеты и газетные статьи, особенно по интригам его многочисленных врагов, ему грозило новое заключение в Ньюгейт. Его друг и первый покровитель, лорд Оксфорд, обвиненный в государственной измене, сидел теперь в тюрьме Тауэра, ожидая суда и смерти на эшафоте.