Михаил Пыляев - Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы

В первую он поместил крупных торговцев, во вторую – торгашей или лавочников и хороших ремесленников, а в третью – всяких простых ремесленников и мастеров. Древняя наша внутренняя торговля была ярмарочная. Каждый производитель, земледелец, ремесленник, платя подать своим произведением, вез его в известное время года на ярмарку или в город, торговал на возу, раскидывал палатку или заводил лавку.

Внешняя торговля была собственно царская, до времен Петра Великого; точно также учужные рыбные и соленые промыслы оставались за дворцовым обиходом, и только то, что оставалось за царским расходом, продавалось всякого чину людям. Обычай выбирать из купленных или выменянных у иностранцев товаров лучшие сорта для царской казны не только лишал торговца хороших сортов товаров, но и отнимал у него время простоем и ожиданиями.

Царская казна вообще вела торговлю всеми предметами: она покупала через своих агентов воск, поташ, пеньку и проч. и променивала на заграничные товары; все, что оставалось на долю купца, было обложено множеством пошлин и стеснено казенными монополиями.

Купец в старое время был всегда под надзором власти; необеспеченный законом, он никогда не выходил из-под произвола воевод, таможенных и приказных людей.

Флетчер говорит, что русский купец, раскладывая свои товары, боязливо осматривался на все стороны: не идет ли к нему какой чиновник, чтобы взять у него что получше, и притом даром. Собиратель пошлин непременно постарается сорвать с торговца что-нибудь лишнее на заставах, мостах, перевозах и проч. Кроме установленных поборов, его не пропустят без взятки.

Правильные повинности купцы стали нести при императрице Екатерине II, по объявленному ими капиталу в шестигласной думе, с которого они платили в казну по одному проценту со ста. Объявивший капитал от одной тысячи до пяти принадлежал к третьей гильдии и мог отправлять мелочной торг; объявивший капитал от пяти до десяти тысяч принадлежал ко второй гильдии и торговал чем хотел, исключая торговли на судах, да еще не мог держать фабрик; объявивший от десяти до пятидесяти тысяч и платящий с них по одному проценту принадлежал к первой гильдии и мог, сверх промыслов второй и третьей гильдий, производить иностранную торговлю и иметь заводы.

Имевшие корабли и дело не менее как на 100 000 руб., или избранные два раза заседателями в судах, отличались от купцов первой гильдии тем, что назывались «именитыми гражданами».

Это звание давало им право ездить в городе в четыре лошади, иметь загородные дачи, сады, также заводы и фабрики; они наравне с дворянами освобождались от телесного наказания.

К «именитым гражданам» причислялись также ученые, которые могли предъявить академические или университетские дипломы и письменные свидетельства о своем знании или искусстве и которые по испытаниям российских главных училищ такими признаны. Также к именитым гражданам причислялись художники четырех отраслей: архитектуры, живописи, скульптуры и музыкосочинители. Внукам именитых граждан, если дед, отец и сами они беспорочно сохранили именитость, дозволялось старшему по достижении тридцатилетнего возраста просить о возведении в дворянство. Звание именитых граждан было уничтожено при императоре Александре I.

Купечество первой и второй гильдий тоже освобождалось от телесного наказания. Купцам первой гильдии дозволялось ездить в городе в карете парою; второй – в коляске парою; третьей же гильдии купцам запрещалось ездить в таких экипажах и дозволялось в экипажи впрягать зимою и летом только одну лошадь. В екатерининское время иностранное купечество, торговавшее оптом, носило название «иностранных гостей», и если они не были записаны в гильдию, то должны были платить пошлину: одну половину голландскими ефимками, стоимость которых была 1 руб. 25 коп., а другую – российскою монетою.

Возвращаясь к описанию московских рядов, мы видим, что уже в 1626 году, после пожара, по новому чертежу на Никольской улице были ряды: Иконный и Саадачный, или Саадашный. Рыбный, Сапожный и Красный ряды были отведены на другое место. Как мы выше уже заметили, близ этих рядов гнездилась в шалашах и прилавках мелочная торговля; здесь же на выносных очагах варилось и жарилось кушанье; кадки суслеников и квасников предлагали прохожим вкусное питье, а колодцы у дворов – чистую воду, которую черпали из них бадьями. На Никольском крестце стояли бочки, кади и скамьи. Там с утра до вечера толпились московские купцы, греческие гости, торговые люди, слободчане и стрельцы.

В соборе Казанской Богоматери приводили купцов к очистительной присяге; в такие часы раздавался унылый благовест с колокольни этой церкви.

Близ Никольской находилось особое место у городской стены, в переулке, у церкви Троицы, в Старых Полях, где, кроме крестного целования, тяжущимся предлагались поединки. Здесь было некогда позорище судных поединков, которые, подобно крестному целованию и испытанию железом, составляли судебные доказательства. Это поле или польце называлось «Божьею правдою», Божьим судом; там истец с ответчиком бились в присутствии окольничего и дьяка, также боярина, дворецкого, казначея, недельщика, праветчика и подьячего, а со стороны польщиков – при стряпчих и поручиках, но посторонние туда не допускались. С каждого дела, решенного полем, польщики взносили пошлину в пользу судей. Приступая к такому доказательству правоты, судьи спрашивали истца: «А ты лезешь ли на поле биться?» – «Лезу», – отвечал тот. Оружием у ответчика и истца были ослопы (дубинки).

По свидетельству Рафаила Барберини, в Европе в XVI веке польщики сражались в доспехах; наступательным их оружием было надетое на левую руку железо о двух остриях, а в правой руке вилообразное копье, за поясом топор.

Из актов XVI столетия узнаем, что нередко польщики, став у поля, мирились и даже от поля бегали. Уставы церкви преследовали таких поединщиков: убитых на судебном поединке лишали честного погребения. Церковь отвергала от общения с собою убийц и семь лет не допускала к приобщению Св. Тайн даже и того, кто и вышедши на поле, сойдет не бившись.

Если верить старому преданию, по словам Алексеева, автора церковного словаря, то в Китай-городе, близ Никольских ворот, прежде были три полянки с канавою, у которой, по сторонам ставши, соперники, и наклонивши головы, хватали друг друга за волосы, и кто кого перетянет, тот и был прав. Побежденный должен был перенести победителя на плечах через речку, которая была за стеною на север, у Троицы в Полях.

Последние поединки были в обычае только у простонародья.

До 1812 года ограда собора Казанской Богоматери служила местом выставки лубочных картин, какие продавались и на Спасском мосту.