Альберт Голдман - Джон Леннон

ГЛОРИЯ: Привет, Марк, я тебя люблю.

МАРК: Я знаю, я тоже люблю тебя. Скажи, к тебе уже пришла полиция?

ГЛОРИЯ: Нет, первым мне позвонил репортер.

МАРК: Только не это! Ты дома?

ГЛОРИЯ: Да. Твои мама и папа тоже здесь.

МАРК: Хорошо. Ладно, я не хочу больше ни с кем разговаривать.

ГЛОРИЯ: Я знаю.

МАРК: Только не плачь, я хочу, чтобы ты меня выслушала.

Несколько минут он настойчиво втолковывал ей о необходимости вызвать полицию, которая должна защитить ее от журналистов. Затем его речь неожиданно прервал робкий голос Глории, которой удалось наконец задать ему вопрос: «Скажи, до тебя хоть дошло, что ты наделал?» «Мне пора идти», – быстро ответил Марк. Когда Леннон был доставлен в отделение интенсивной терапии, у него уже не было пульса. Две пули, попавшие в спину, пробили легкое и вышли из груди. (Одну из них обнаружили застрявшей в черном кожаном пиджаке.) Третья пуля раздробила ему левое плечо и тоже вышла наружу. Четвертая попала тоже в плечо, но срикошетила в грудь, где рассекла аорту и перерезала дыхательное горло.

Бригада из семи медиков делала все возможное, чтобы спасти Джона Леннона. «Ни при каком раскладе его невозможно было вернуть к жизни, – сообщил доктор Стивен Линн, руководитель службы „Скорой помощи“. – У него было три отверстия в груди, два в спине и еще два в левом плече. От пулевых ранений он потерял примерно 80 процентов общего объема крови».

Официальной причиной смерти был указан шок, вызванный сильной потерей крови. Неофициально некоторые представители медицинского персонала сказали, что, может быть, было бы лучше, если бы Леннона оставили лежать на месте и дождались прибытия «скорой помощи». Кроме того, все медики были поражены его крайне слабым физическим состоянием.

Йоко привез в больницу Тони Палма, который узнал, наконец, что обнаруженный им раненый мужчина был Джоном Ленноном. Палма припоминает, что отвел Иоко в маленькую комнату, откуда она могла воспользоваться телефоном. Первым делом она позвонила Дэвиду Геффену, который немедленно приехал. Увидев Иоко, он подхватил ее, как ребенка.

«Кто-то застрелил Джона! – бормотала она. – Ты можешь в это поверить? Кто-то застрелил его!» В этот момент в помещение вошел доктор Линн. «Где мой муж? – бросилась к нему Йоко. – Я хочу быть рядом с мужем. Он бы хотел, чтобы я была с ним. Где он?»

Линн взял себя в руки и объявил: «У нас очень плохие новости. Несмотря на все наши усилия, ваш муж умер. Он скончался без мучений».

Офицеры Палма и Фрауенбергер отвезли Йоко в Дакоту, заехав по пути в «Отель Пьер», где остановился Геффен. Подъехав к Дакоте, они прошли внутрь через черный ход. Очутившись в своей квартире, Иоко схватилась за телефон. Позже она заявила, что позвонила «трем людям, которых, по мнению Джона, надо было известить в первую очередь: Джулиану, тете Мими и Полу Маккартни».

В тот вечер, когда был застрелен Джон Леннон, Сэм Хавадтой и Лучиано Спарачино отдыхали у себя в спальне. Сэм дремал, а Лучиано смотрел очередную серию «Доктора Куинси». Раздался телефонный звонок, и Лучиано с трудом разобрал голос Дэнни, одного из рабочих из Дакоты, который кричал: «Ты слышал?! Джона застрелили! Переключай на пятый канал!» Лучиано растолкал Сэма.

Официальное сообщение прозвучало в четверть двенадцатого: Джон Леннон был мертв. На мгновение все оцепенели. «Бедная Йоко! Бедная Йоко!» – запричитал Хавадтой, хватаясь за телефон.

Но все линии были заняты. «Поезжай туда! Тебя пропустят!» – заторопил его Лучиано. После этого домой Сэм больше не вернулся.

На выходе из Театра Святого Марка Фред Симан обратил внимание на хиппи, державшего в руках номер «Сохо ньюс» с фотографией Иоко на первой странице и заголовком «ЙОКО ОСТАЛАСЬ ОДНА». По лицу у парня катились слезы. «В чем дело?» – поинтересовался Фред.

«Ну не издевательство ли это? – произнес хиппи, указывая на обложку. – Я имею в виду, после того, как Джона застрелили».

«Застрелили! – повторил Фред. – Что значит – „застрелили“?»

Услышав ответ, он кинулся к телефону. Не сумев пробиться в Дакоту, он набрал домашний номер Ричи Депалмы, и его жена подтвердила, что Джон мертв. Поймав такси, Фред помчался в Дакоту.

Перед воротами возле дома он увидел толпу людей, пришедших почтить память Джона. Они слушали записи и пели «Give Peace a Chance». В «Студии Один» Ричи отвечал на телефонные звонки, а Хавадтой нервно расхаживал взад и вперед, жалуясь на то, что Иоко отказалась его принять.

Прошло немного времени, и Фреда вызвали в квартиру 72. Войдя на кухню, он застал Йоко в розовой шелковой ночной рубашке, сидящей на диване, уронив голову на руки. Рядом с ней находились Дэвид Геффен и инспектор Ричард Дж. Никастро, пытавшийся допросить хозяйку дома, которая в ответ только стонала: «Это такое потрясение! Я не могу, я не могу прямо сейчас!» В конце концов она обратила внимание на Фреда и попросила его послать кого-нибудь за Хавадтоем.

После ухода инспектора Иоко ушла с Геффеном и Хавадтоем в спальню, чтобы обсудить самые насущные проблемы. Прежде всего надо было позаботиться о похоронах. В первой части своего завещания Леннон пожелал, чтобы у него были обычные похороны, однако не прошло и нескольких часов после его смерти, как Йоко через Геффена объявила, что похорон как таковых не будет – у гроба состоится только траурное молчание, о времени которого будет объявлено позже.

Проведя ночь на телефоне, к семи утра Иоко была готова принять своих адвокатов и финансовых советников. Во второй половине дня состоящий из четырех страниц документ, подписанный Ленноном примерно за год до смерти – 12 ноября 1979 года, – был отправлен в судебные органы для утверждения. Джон завещал свое имущество Иоко и детям, пополам.

Условия завещания, ставшие достоянием общественности, ни у кого не вызвали удивления, но все были буквально шокированы тем, как распорядилась вдова телом Джона Леннона. Йоко решила, что тело ее мужа будет кремировано, несмотря на то, что Джона ужасала практика кремации, а однажды он даже хотел написать по этому поводу песню протеста. Она поручила распорядиться этим Дугласу Макдугаллу, который появился на службе буквально через несколько часов после убийства. Бывший сотрудник ФБР использовал хитрость, к которой в свое время прибегали «Битлз», когда хотели скрыться после концертов от поклонников. Он перевез тело Леннона в погребальную часовню Фрэнка Дж. Кэмпбелла, где ему выдали поддельный сертификат о кремации. В катафалк была помещена пустая урна, и все журналисты, околачивавшиеся неподалеку, бросились вслед за катафалком. После этого Макдугалл погрузил тело в другой катафалк, который направился в сторону похоронной конторы Фернклиффа в Харсдэйле, к северу от Нью-Йорка.

В это время, во второй половине дня в среду, 10 декабря, Хелен Симан рассказала, наконец, Шону о смерти его отца, так как сама Иоко не нашла в себе сил. Пятилетний мальчик пришел от этого почти непонятного сообщения в сильное волнение. Он захотел попрощаться с отцом. Хелен передала эту просьбу Иоко, и та срочно велела Фреду связаться с крематорием и задержать церемонию до приезда Шона. Но было уже поздно.

Тем вечером Макдугалл появился в «Студии Один», держа в руках небольшой пакет, перевязанный яркой лентой, чтобы не вызвать подозрений у зевак, собравшихся возле дома. «Что это?» – удивился Фред Симан.

«Это, – ответил офицер безопасности, – то, что осталось от величайшего рок-музыканта в мире».

Фред почувствовал, как на него накатила тошнота, но ничего не сказал. В следующий момент он уже звонил Йоко.

«Неси прах наверх», – приказала она. Но Симан не мог прикоснуться к урне и попросил сделать это кого-нибудь другого. Затем Фреда вызвали в спальню, и он застал Йоко у телефона. Когда она знаком показала ему убрать урну под кровать, он прервал ее разговор и заявил: «Я хочу уйти в отпуск».

«Хорошо, – ответила Иоко, зажав трубку подбородком. – Я вижу, тебе это далось нелегко. Можешь немного отдохнуть, только смотри, не наделай глупостей».

Пока весь мир пребывал в трауре, в Дакоте бурлила жизнь. Иоко поручила Шона заботам друзей и сотрудников, а сама занялась своей карьерой. Испустив свой последний вздох, Джон предоставил жене возможность, о какой она мечтала всю жизнь: подняться на самый верх хит-парадов. И она не собиралась упускать этот шанс.

Во вторник вечером, когда после убийства Джона не прошло еще и двадцати четырех часов, Иоко потихоньку выскользнула из Дакоты и отправилась на ужин с Дэвидом Геффеном, который привел с собой Келвина Кляйна и Стива Рубелла, бывшего менеджера «Студио 54», недавно выпущенного из тюрьмы, где он отбывал срок за неуплату налогов. В этот вечер Геффен пребывал в великолепном riacTpo-ении, особенно это проявилось после того, как позже, уже в Дакоте он открыто начал хвастать, сколько денег он зарабатывал для Йоко. У него, безусловно, были причины радоваться, поскольку убийство превратило альбом, который розничные торговцы начали было сдавать обратно оптовикам, в сенсационный суперхит, разошедшийся в одночасье тиражом более шести миллионов экземпляров. В довершение ко всему при подписании контракта Геффен застраховал жизнь Джона Леннона на кругленькую сумму.