Владислав Бахревский - Никон (сборник)

Мужики кольцом. Вилы наготове. Ждут, когда огонь накажет Шишку за все его злодеяния.

Шишка увидал Петра.

«Это он погубил меня!»

Поднял пистолет. Прицелился.

– Петр, берегись! – крикнули мужики.

Петр не пошевелился.

И когда Шишка, дивясь твердости этого человека, нажал на спуск, перед глазами его колыхнулся вымахнувший из-под крыши язык огня. Выстрел грянул, а Петр стоял невредим. Рига затрещала.

– Жить хочу! – крикнул Шишка и бросился с крыши к людям. Но этих людей он жег, убивал и грабил, и они навстречу ему подняли вилы…

И снова в ночи раздался конский топот.

– Кто еще к нам? – спросил у тьмы Петр, и вилы повернулись к дороге.

Из тьмы выехал Кудеяр. За его спиной стояли люди его.

– Кто ты? – спросил Кудеяра Петр.

– Ты не узнал меня? Я спешил на помощь можарцам, но вы и без меня управились.

– Кто ты?

– Я – Кудеяр!

Дрогнули вилы и вновь закаменели. Петр сказал:

– Нам не нужна помощь разбойника. Мы сами за себя постоим. Мы без тебя засеваем поле и без тебя его убираем. Уходи!

– Где Анюта?

– Она здесь, Кудеяр! – вышел из толпы Вася. – Цела.

– Уходи, Кудеяр! – крикнул Петр.

– Я с тобой! – Анюта побежала к Кудеяру и взялась за стремя.

Петр обмяк и вдруг спохватился.

– Я ведь кошелек тебе должен вернуть.

– Возьми его себе.

– Ну уж нет! Слезай с коня! Коль Анюта полюбила тебя, Бог ей судья, но без благословения отпустить ее не могу.

Петр обернулся к своим.

– Где священник?

– Сбежал куда-то.

– Найдите! Я выдаю дочь замуж. Сойди, Кудеяр, с коня, и пусть твои люди покинут седла.

– И меня! И меня! – завопил Вася.

– Что тебя?

– Жените меня на Федоре!

Трещали язычки свечей. Тени покачивались, закрывали лики святых. И вдруг в окна ударяла крылом жар-птица. Тени исчезали, позолота иконостаса расцветала, но птица, будто испугавшись, разбрызгивая искры, исчезала.

Нет, это не рига дотлевала. Пожар был далеко за лесом и огромный. Горел монастырь Паисия.

Поп попросил молодоженов обменяться кольцами, но колец не успел вручить. Грянул гром, и в церкви стало светло, как днем. Поп сел на пол.

– Не пугайся, батюшка, – сказал Кудеяр, поднимая его. – Монахи держали в погребах слишком большие запасы пороху.

Потом венчали радостного Васю и смущенную Федору.

Пожаловал Емельян. Его работники принесли сундук, приданое Анюте.

– Спасибо, – сказала ему бывшая приемная дочь, – мне ничего не надо. Я в поход. Сундук, если не жалко, подари Федоре. И с Васей помирись при всех. Чтоб зла ты ему не помнил за Пасху. Вася в Можарах остается.

Поцеловал Емельян Васю, пригласил в работники.

Петр-сеятель позвал гостей в дом.

– Спасибо! – поклонился Кудеяр. – Пируйте. Мы приедем на пир. А пока нас с Анютой ночь ждет.

Вскочил Кудеяр на коня, посадил Анюту в седло и уехал.

Они вернулись в полдень.

Следы побоища были убраны. Вся деревня веселилась – еще бы, две свадьбы!

Избушки Федоры уже не было. Всем миром поутру ее разобрали и теперь весело рубили новую, просторную.

Кудеяр сошел с коня, хотел подсобить, но его увел Микита Шуйский.

– Беда, Кудеяр!

В доме Петра-сеятеля под образами лежал Аксен Лохматый. Лицо его было разрублено.

– Аксен?!

Аксен облизал высохшие губы.

– Дождался тебя, Кудеяр! Слушай, боюсь, не успею… Ромодановский пришел с войском. Осадил. А нас было, сам знаешь… Женщины бились и ребята малые. Держались два дня, а на третий, когда Ромодановский поджег стан, мы ушли в тайник, под озеро. Но нас нашли…

– Как же так?!

– У них был провожатый.

– Холоп?

– Холоп, будь он проклят! Нас взяли, и кузнеца Егора взяли… Всех, кто остался жив. Женщин и детей, даже грудных…

– И твоего, свободного по рождению?!

– Всех, Кудеяр. Всех заковали в цепи и повезли, как зверей, по деревням и в каждой деревне били. А теперь к Белгродской черте везут. Там вольности завелись. Для устрашения… Везут и бьют… В каждой деревне. Я ушел. Сбил с помоста Холопа-палача. Холоп-то в палачах. Прыгнул на лошадь Ромодановского и ушел…

Аксен застонал и потерял сознание.

Кудеяр сказал Петру:

– Сбереги его. Он мужик сильный, выдюжит.

– Будь спокоен.

Кудеяр выбежал на крыльцо – на лошадь и к строителям Федориной избы.

– Седлать коней!

Разбойников у Кудеяра было сто человек без малого. На каждого по три лошади. Скакали весь день без роздыху, без привалов. Воду пили из походных сулей, хлеб в седле жевали. И все же ускакали не больно-то далеко: мешали повозки с монастырским добром.

Поздним вечером остановились в лесу возле озера.

Ночью Кудеяр поднял Анюту, Микиту Шуйского, Ваньку Кафтана.

– Место здесь приметное и глухое. Давайте спрячем часть добычи.

Подняли двадцать человек, выкопали яму, положили в нее сундуки с драгоценными ризами, старинные иконы, книги в золотых и серебряных окладах, с редкими камнями, тяжелое, в серебре да золоте оружие.

Яму закопали, забросали листьями.

– А теперь идите все спать! – приказал Кудеяр. – Я прочитаю заклятие, Клад этот дастся только тому, кто придет с чистыми помыслами, кто богатства не для себя пожелает, но для дела народного, общинного.

Кудеяр выхватил меч и сделал им несколько странных движений, потом быстро заговорил на непонятном языке. Все в страхе разошлись. То были арабские стихи.

Кудеяр прочитал заклинание, сел на пень. Теплые руки обняли за голову, теплые губы нашли глаза.

– Анюта?

– Кудеяр, ты и вправду колдун!

– Нет, Анюта. Я хочу запугать корыстолюбивых. Этот клад должен достаться народу, на доброе дело. Спаленную деревню возродить, Божий храм возвести.

– Кудеяр, все так быстро. Я боюсь, что и налюбиться не успею.

– Ты жалеешь, что полюбила меня?

– О нет, Кудеяр! Я так долго ждала любви. И я дождалась. Я не хочу другой… Но все так быстро!

– Да. Уже светает. Пора на коней. Жены и дети наших товарищей в беде.

Люди начали уставать.

В полдень Кудеяр сделал привал. Велел готовить сытный обед.

– Перед боем, – смекали разбойники.

Остановились в степи, возле старинного кургана, на берегу безымянной речушки с белым песчаным дном.

Здесь Кудеяр раздал каждому разбойнику по сто рублей и по одному драгоценному камню.

В курган зарыли сундуки с деньгами.

Кудеяр опять сделал магические знаки мечом, сжег пучок емшана и сказал слова на непонятном языке. А потом он достал свою лютню, прислонился спиной к каменной бабе, торчащей на вершине кургана, заиграл и запел.

Пел Кудеяр о том, что после боя их ждет новый бой и так будет вечно, пока люди не добудут саблей правду. Он славил женщин. Женщины, пошедшие вслед за мужьями в бесконечный путь, достойны самых прекрасных цветов, самых дорогих каменьев и песен, которые делают людей бессмертными.