Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

Обе стороны ставили на то, что их позиции останутся сильными. В 1993 году Мануэль Хорхе Кутильяс писал в письме, где предупреждал другие алкогольные компании держаться подальше от бывших активов «Бакарди», что его компания ожидает, «что при будущем демократическом правлении традиционные конституционные гарантии будут восстановлены, а незаконная передача имущества, осуществленная режимом Кастро, не будет признаваться в судах имеющей достаточное правооснование». Кутильяс предсказывал, что кубинские суды в эпоху после Кастро «признают и применят право «Бакарди» требовать возмещения ущерба от всякого, кто занял и эксплуатировал собственность «Бакарди» в то или иное время на протяжении правления Кастро».

Подобные смелые заявления, разумеется, только подхлестнули браваду юристов компании. Непонятно, откуда у компании взялась такая уверенность, что при новом кубинском правительстве к ее интересам будут относиться с уважением, даже если оно окажется демократическим.

В ту пору, когда компания «Ром «Бакарди»» возглавляла движение за кубинскую идею на острове, никто не сомневался в ее патриотизме. В начале двадцатого века многие видные кубинские политические деятели и предприниматели обвинялись в подобострастном отношении к Соединенным Штатам — многие, но не «Бакарди». Однако с момента эмиграции «Бакарди» задействовала связи в правительстве США, чтобы преследовать на Кубе свои интересы. В целом получалось, что если у компании и будет поддержка на обновленной Кубе, то в основном благодаря тем законам, которые приняли законодательные органы США в пользу «Бакарди». По условиям билля Хелмса-Бартона для восстановления торговых отношений с Кубой кубинское правительство должно было прежде всего вернуть конфискованную собственность прежним владельцам или их законным наследникам. Во время процесса по делу «Гавана-Клуб» в Нью-Йорке один юрист «Бакарди» интерпретировал эту статью закона следующим образом: «Когда будут исполнены условия снятия эмбарго, права на торговую марку [ «Гавана-Клуб»] на Кубе получит «Бакарди», а не «Гавана-Клуб»».

Кроме того, доводы «Бакарди» против «Перно Рикар» и его кубинского государственного партнера подкреплялись статьей 211 закона, принятой в 1998 году, которая, в сущности, запрещала французско-кубинскому совместному предприятию регистрировать торговую марку «Гавана-Клуб» в США. Некоторые кубинские патриоты, пожалуй, сказали бы, что компания, воспользовавшись помощью правительства США для преследования своих интересов на Кубе, запятнала свою репутацию патриотов, которую когда-то стяжал Эмилио Бакарди как поборник кубинской независимости перед лицом американской интервенции. Мифология страны постоянно рисовала образы отважных кубинцев, сражающихся за свою свободу с иностранными захватчиками, и Фидель Кастро регулярно возвращался к этой теме, чтобы обеспечить своей революции историческую легитимность. Теперь этот миф грозил обернуться против Бакарди.

Однако теперь уже никто не мог сказать наверняка, действуют ли на кубинцев патриотические аргументы. Полвека тягот и нарушенных обещаний воспитали в народе основательный цинизм. Неизвестный кубинский диссидент, оставивший в 2004 году послание из Гаваны на расположенном в США веб-сайте CubaNet, яростно отстаивал ту точку зрения, что режим Кастро «уничтожил какие бы то ни было патриотические чувства среди младшего поколения кубинского народа… Эмигрировать в Штаты или ждать, когда Фидель Кастро наконец умрет — вот варианты, которые чаще всего выбирают на Кубе.

Если сейчас провести референдум, чтобы выбрать между суверенитетом и присоединением к северному великану, никто не заметит, как погибнет независимый кубинский народ, — и этого преступления история никогда не простит».

Относительная стабильность на Кубе, сохранившаяся при переходе власти от Фиделя к Раулю Кастро — кульминацией которого стала отставка Фиделя и «избрание» Рауля его преемником в феврале 2008 года — позволяет предположить, что перемены на острове едва ли окажутся стремительными и вообще не будут следовать никакому известному шаблону. Уже более десяти лет аналитики, изучающие положение на Кубе, исследовали модели перехода от коммунизма к демократии в Восточной Европе, пытаясь экстраполировать их на происходящее на острове, однако результаты этих штудий далеки от идеала. Среди прочих факторов следует учесть, что в истории Восточной Европы нет аналога кубинской exiliado. Американцы кубинского происхождения, живущие на юге Флориды, обещали стать независимой силой в преображении Кубы, хотя оставалось неясным, к чему они будут подталкивать островных кубинцев — к тому, чтобы те с надеждой приветствовали перемены, или к тому, чтобы они изо всех сил им сопротивлялись.

Эмигрантская община очень долго была для кубинцев, оставшихся на острове, источником финансовой поддержки и вдохновения, однако Фидель Кастро постоянно предупреждал, что «кубинцы из Майами» в один прекрасный день вернутся и потребуют отдать им дома, которые они когда-то покинули, а те, кто сейчас там живет, останутся без крыши над головой. Некоторые эмигранты настолько упорно отказывались от контактов с Кубой, что поневоле приходилось предполагать, что они попросту не сочувствуют страданиям простых кубинцев, которые не в состоянии позволить себе следовать высокоморальным принципам в борьбе против режима Кастро. Может быть, долгая уютная жизнь в США со временем сузила кругозор эмигрантов, и они стали скорее американцами, чем кубинцами? Хосе Марти в письме из Нью-Йорка в 1881 году размышлял о том, что даже в «исполинской нации» — его новом доме — есть «ужасные и злобные» элементы. «Быть может, отсутствие женственного духа — источника артистической чувствительности и составной части национального самосознания – сделало сердце этого поразительного народа черствым и испорченным?» — вопрошал он.

Ясно одно: переход в новую эру на Кубе не будет легким. На Кубе так не бывает.

Некогда жил на свете мудрец, который постоянно уговаривал нас не отчаиваться — его звали Эмилио Бакарди. В 1907 году в письме из Сантьяго своему американскому другу Леонарду Вуду Эмилио заметил, что кубинцам будет не так уж трудно найти достойного президента. «Мы совсем не так упрямы и не так плохи, как о нас говорят, — писал он. — Нам нужны нежность и терпимость, нам нужен человек справедливый и искренне любящий свой народ». Сейчас, сто лет спустя, кубинцы особенно остро нуждаются в подобном лидере.

Все мои близкие и коллеги прекрасно знают, как долго мне пришлось работать над этой книгой, и я благодарю всех за то, что они подбадривали меня или просто терпели в этот бесконечный, как казалось совсем недавно, период. Когда я брался за этот проект, то не понимал, в какой степени мне придется полагаться на окружающих, чтобы довести его до конца. Прежде всего я должен упомянуть четырех человек из круга «Бакарди», чья помощь и сотрудничество были мне жизненно необходимы. Роберт О’Брайен, оказавшийся моим соседом, согласился помогать мне с самого начала и объяснял своим свойственникам из семьи Бакарди и сотрудникам фирмы, что я буду честно и беспристрастно излагать историю их семьи и компании. Мануэль Хорхе Кутильяс, бывший глава «Бакарди», отошедший от дел, открыл передо мной двери всех членов семьи и сотрудников фирмы и всегда был готов побеседовать со мной, несмотря на плотный рабочий график. Гульермо Г. Мармоль, который начал работать в фирме и общаться с семьей Бакарди еще в сороковых годах, терпеливо проводил со мной долгие часы и отвечал на сотни вопросов — в особенности о жизни и деятельности Пепина Боша, помощником и поверенным которого был почти тридцать лет. Пепин Аргамасилья, горячий патриот и историк «Бакарди», щедро делился со мной своими поразительными знаниями (и фотографиями) и исправлял в ходе работы все мои ошибки, какие только замечал. Да, я погрузился в историю «Бакарди» на пять лет, но главным специалистом все равно остается Пепин.