Михаил Пришвин - Дневники 1923-1925

179

Музыкальная кружка. — Ср: «Был старик… Он потихоньку от гувернанток и маменек давал нам заряжать ружья, делал невозможные нелепицы в деле воспитания… И вот теперь все воспитатели забыты, а старика люблю. Значит, все воспитатели неправильно воспитывали, а старик правильно. Вспоминается, как с ним дрозда стреляли из заржавленного ружья. <…> Я знал его с детства. Сколько с тех пор забыто людей! Но его я всегда помнил и носил в своем сердце, и он представляется мне теперь в глубине прошлого большой волшебной кружкой. Стоило, бывало, любому мальчугану подойти к этому старику, когда он копался в своей садовой "школе", как начиналась мелодия. Откуда она бралась — Бог знает — из каких-то пустяков. Подойдет к нему восьмилетний мальчуган, и вот этот огромный великан, старый и почтенный, оставляет работу, усаживается куда-нибудь под куст, важно пригласит сесть рядом с собой и потихоньку шепнет:

— Давай покурим!

— Давай, — согласится мальчуган.

И вот появляется знаменитый портсигар из карельской березы, книжечка курительной бумаги и длиннейший мундштук. Скручиваются папиросы. Закуривают. Сидят под кустом, — он, огромный Фет, и крошечный мальчик. Разговор короткий:

— Затянулся?

— Затянулся. — Силюсь…

— А в нос умеешь?

— Нет.

— Вот, смотри. А кольцами?

И вот запрокидывается большая серьезная голова назад, из прекрасных рыжеватых усов вылетает синее кольцо, другое, третье…

Я много бы мог рассказать про старика, такого чудесного, волшебного. Далекая волшебная поющая кружка!» (Ранний дневник. С. 80–86).

«люби ближнего, как самого себя»… — Мф 5: 43.