Всеволод Глуховцев - Александр Первый: император, христианин, человек

Стоп! Главное здесь – вовремя остановиться. Перебор известных фактов – дело вроде бы теоретически ограниченное, но практически – бесконечное. И бесплодное: ничего нового не совершится, чашки весов «pro» и «contra» останутся на прежнем месте…

Если суммировать всё, что за полтора века сказано о сочетании «Александр I – Феодор Козьмич», то обрисуются следующие версии.

1. Александр I и Феодор Козьмич – одно и то же лицо. Император не умер, а в самом деле сознательно ушёл в неизвестность.

Иногда этот тезис обогащается удивительным дополнением: монахиня Сырковского монастыря (близ Новгорода) Вера, возложившая на себя обет молчания, и так, не промолвив ни слова, скончавшаяся в начале 50-х гг. XIX века, была… Елизавета Алексеевна, подобно мужу инсценировавшая свою смерть и тайно удалившаяся от мира [8, 17; 94].

Императрица Елизавета Алексеевна пережила мужа на полгода; собственно, она так и не выздоровела после той простуды, полученной 7 ноября 1824 года. Проведя зиму в Таганроге, она весной 1826-го поехала обратно в столицу, но в пути занемогла хуже… и скончалась 3 мая в городе Белёве Тульской губернии.

«Альтернативных историков» это, разумеется, не смущает. Венценосная чета, полагают они, заранее всё обсудила – и как по нотам разыграла комбинацию: сопряжены пред Богом – значит, оба и будем держать ответ за грехи. И с помощью друзей, сохранивших тайну, совершили уход из суеты – в разные стороны России, она на запад, он на восток – чтобы никогда уже не встретиться в этом мире, всегда помня друг о друге…

Могила монахини Веры Молчальницы и поныне считается чудотоворной, подобно могиле Павла I в Петропавловском соборе. Летом на ней всегда живые цветы – и люди аккуратно срывают их, считая, что они тоже обладают целебной силой.

2. Феодор Козьмич – не Александр I.

Много свидетельств тому, что он был человек образованный; более того: знакомый с высшим светом, скорее всего бывший военный [есть, впрочем, и иные свидетельства – В.Г.]. Ростом, осанкой, манерами кому-то напомнил Александра Благословенного, пошли слухи, стали взаимодополняться… и пошло-поехало, и превратилось в сказку: может быть и помимо воли этого самого человека, по неким одному ему ведомым причинам возложившего на себя подвиг отшельничества. А вот царю, помазаннику Божию, тайно уйти с трона – дело в сакральном смысле очень непростое, и сам Александр, истово верующий монарх, понимал это лучше, чем кто-либо.

Хотя…

Хотя вспомним выход Серафима Саровского из затвора – через шесть дней после официальной смерти императора! Говорит это о чём-то? А маршрут императора в Таганрог, пролегавший буквально в нескольких верстах от Саровской обители?.. Не намекает ли всё это на то, что Александр получил-таки позволение оставить престол?!

Не очень, честно говоря.

Но кто же тогда был всё-таки Феодор Козьмич?!..

Упоминается морской офицер Семён Великий – личность, окружённая легендами. Якобы внебрачный сын императора Павла, то ли умерший, то ли пропавший без вести примерно в 1794 году в Карибском море во время дальнего похода [7, 139]… Ясно, впрочем, какова цена и этому предположению и ему подобным.

3. Самая отчаянная версия: Александр действительно умер, а потом по каким-то обстоятельствам воскрес – вернулся с того света в наш, ибо ТАМ ему было сказано, что мера его ещё не пришла… И в данном случае находятся аргументы «за», хотя как раз было бы весомее, если бы никаких аргументов не было.

Теория чудес – дело особое, и разговор на эту тему должен быть специальный. Нам же придётся ограничиться констатацией факта: есть и такое мнение. Впрочем, вряд ли кто-то решиться признаться в том, что он его сторонник, даже если в глубине души страстно хочет видеть императора Александра способным на чудо.

4. Феодор Козьмич – не Александр I, но человек, решившийся на редкое подвижничество: добровольно взять на себя грехи покойного государя, искупая их, равно как и свои, которые у него, конечно, тоже водились; есть основания допускать, что были они весьма тяжкие…

Деяние это было бы, однако, банальным самозванством без благословения церкви – а потому, если так, то человек, известный в русской истории под именем Феодора Козьмича, благословение такое должен был получить. От кого?..

А. Архангельский, рассматривая данную гипотезу, указывает, что оно могло исходить от митрополита Филарета (митрополитом стал в 1826-м) [5, 405]. Разумеется, кающийся грешник не мог очутиться перед взором владыки ни с того ни с сего – некоторые косвенные признаки наводят на мысль об его пребывании сначала в Киево-Печерской лавре (вообще о том, что он, предположительно, был родом с Украины) откуда «по рекомендации» он был направлен к Филарету, а преосвященный, болея душой о посмертной судьбе Александра I, предложил гостю взять на себя нелёгкую миссию.

Тот согласился. И митрополит отослал его прежде к Серафиму Саровскому, который мог заранее предвидеть такое развитие событий. Познакомившись с неприкаянным странником, саровский старец подтвердил слова Филарета и определил на подвижничество в глухом краю. А дальнейшее известно…

Любопытный поворот темы: будущий Феодор Козьмич сам мог пережить встречу, потрясшую его и изменившую всю его жизнь. Именно: его физическое тело стало пристанищем души покойного императора. Уже ТАМ, в мире горнем, прощёный и принятый, Александр, окинув духовным взором пройденный путь, мог предъявить себе высший счёт. Он не сделал всего, что должен был сделать, как монарх. Он, помазанник Божий, устал от этой стези, и смертельную болезнь воспринял с облегчением, как законный повод избавиться от огромной ответственности, от судеб страны, народа, будущего… Судьба мира, наверное, в любом бы случае не очень изменилась от этой Александровой слабости, и вероятно, уход прежнего и воцарение нового государя на самом деле оказались наилучшим практическим разрешением актуальной ситуации. Но ведь саму-то эту неблагополучную ситуацию создал не кто иной, как он сам, прежний! И с престолонаследием, и с тайными обществами – заварил горькую кашу, а расхлёбывать оставил брату Николаю.

Так вот – видя из вечности земное время, зная, что может случиться, не решил ли Александр Павлович, что он должен пройти ещё одно испытание временем: ради будущего, ради того, чтобы оно сложилось не столь уж сурово к новым поколениям землян?..

На этом, впрочем, авторскую фантазию должно укоротить; к тому же в контексте историческом всё это не столь уж и важно.

Да, разумеется, с онтологической точки зрения это очень интересно! Более того – принципиально. Однако, следует повторить: в привычном нам бытии мы не можем безапелляционно определить тождество или отличие этих двух персон. Можем строить догадки, которые догадками и останутся… Добавить здесь нечего.