Михаил Пришвин - Дневники 1928-1929

Я рассказал ей все по-своему, она согласилась, и мы поехали жить во втором этаже у Андрея Михалыча. Нас удивило сразу, что кочки огороженного болота была не зеленые, как на обыкновенном болоте, а черные с небольшими сухими тычками, остатками каких-то засохших растений.

Авдотья Тарасовна очень это не одобрила, считая, что зеленая травка с разными букашками необходима для птичьего хозяйства.

— Отец, — сказала она Андрею Михалычу, — да что болото у тебя, или сгорело? отчего кочки расчесаны?

— Нет, Авдотья Тарасовна, — ответил хозяин, — это я прежде птичьего хозяйства хотел огород развести и расчесал кочки: помидоры сажал, да вот они посохли.

Узнав, что хозяин без песка и навоза прямо на кочках хотел развести помидоры, Авдотья Тарасовна вдруг все поняла и набросилась на меня, зачем я поселился у такого хозяина. И тут оказалось, что и все так, за что ни возьмись: вода из желоба прямо в погреб бежит…

Не будете смеяться, кроме шуток, я думаю, есть две культуры: людей бородатых — восток, и людей бритых — на западе, есть борода Ассирийская — это одно, и есть обнаженный, стремящийся вперед подбородок — совершенно другое. Часто думаю о своей родине, представляя себя с бритым открытым лицом, как в Европе, и тогда мне родина представляется, куда ни гляну, вся-то заплеванная, вся-то загаженная, жить противно, смотреть некуда, постройки, животные — все дрянь, и человек — жулик. Нельзя, кажется мне, такого человека любить, молоть его надо машиной, и, кажется мне, с бритым подбородком я машину люблю больше, чем человека.

Совсем другое покажется, если на родину посмотрю глазами человека восточного с большой бородой. Видите, друг мой, в чем тут дело, в бороде можно совсем даже и не смотреть на людей, есть они или нет, вид делаешь бородой, а сам смотришь на такое, что человеку с бритым подбородком просто смешно: как по ночам располагаются звезды на небе, как весной птицы летят и осенью улетают, замечаешь, во всем этом узнаешь свое отдаленное родство с миром, и потом вдруг как бы очнешься среди людей, никакого не обращая внимания на их вид, на их внешнюю жизнь, по голосам, по догадкам и улыбкам узнаешь разных людей, самых близких, и родина преображается, и видишь впереди ее непременно счастливой и народ — не хуже, чем всякий народ. Не могу верно сказать, но догадываюсь, что мне эта радость через восток передала как-нибудь по <1 нрзб.> неведомой крови и по мне переходит на запад. Но думаю, в малой степени это бывает у всех с ростом, спрашиваешь себя: «верно ли, что вся эта публика — мои ближние, а что если вовсе без ближних пожить» и так уходишь в пустыню, в свою <1 нрзб.> собственную пустыню, а потом возвращаешься к ближним, скрывая голодную любовь в бороде.

Раненый человек — раб своей раны, но у него есть два средства освободиться, одно легкое и обычное: лечиться у доктора, другое свое и очень трудное: забыть свою боль в творческой работе.

Так и обиженный человек — раб своей обиды, может убить, но так же, как раненый, может забыть, он может простить и даже как-то еще и любить. Убить — я понимаю, легко, простить — труднее, но как можно любить врага, я совсем не понимаю.

Следово, жизнь Бадыкиных. — Деревня Следово под Дорогобужем Смоленской губернии, родом из которой была первая жена Пришвина Ефросинья Павловна Бадыкина (в первом замужестве Смогалева).

…ночевал А. М. Коноплянцев. — Елецкий друг Пришвина, отношения с которым сохранялись всю жизнь; немалую роль сыграл в жизни Пришвина как его читатель, понимающий и верный.

…вел разговор с Замошкиным. — Литературовед и критик Н. И. Замошкин один из первых написал о творчестве Пришвина в советские годы.

…Снегурочка тает… — Образ навеян петербургской знакомой Пришвина С. В. Ефимовой (Козочкой).

…у меня с кем-то вышли «глупости». — Имеется в виду роман с С. П. Коноплянцевой.

Спрашивать писателя о «тайнах его творчества»… — Начало работы над повестью о творчестве «Журавлиная родина».

Жизнь И. Н. Игнатова… — Двоюродный брат Пришвина, врач по образованию, в предреволюционные годы совладелец «Русских ведомостей», был женат на С. Я. Герценштейн.

Утро на пойме. Рассказ. — Был опубликован в журнале «Огонек» под названием «Маралова гать» (1928, № 23), в журнале «Охотник» (1928, № 6), под названием «Утро на пойме», в журнале «Новый мир» (1928, № 12), под названием «Пойма».

В «Родниках» не исчерпано… — Имеется в виду книга Пришвина «Родники Берендея».

…был у меня Н. А. Зворыкин. — Охотник, автор книги «Обучение легавой» (Свердловск, 1927).

«Я — это Ты в моем сердце, Возлюбленный». — Пришвин неточно цитирует строку из стихотворения 3. Н. Гиппиус «Молитва».

…называя мой очерк «Молоко от козла». — Очерк вошел в повесть «Журавлиная родина».

Пендрие рассказывал… — Фотограф П. Л. Пендрие, знакомый писателя по Сергиеву Посаду.

Была встреча с С… — Имеется в виду С. П. Коноплянцева.

Читаю о Суслихе. — Имеется в виду А. П. Суслова, жена Ф. М. Достоевского, позднее В. В. Розанова.

…нам коровы, а вам шары. — Речь идет о реликтовой водоросли Заболотского озера Клавдофоре, в защиту которой выступал Пришвин, когда узнал о планах осушения этого озера.

Был у меня Горский… — Философ, знакомый Пришвина.

Первое Августа — Кровавый день — название очерка. С 1 августа разрешена была охота.

…придется надеть чок-корду… — тонкий длинный кожаный ремешок, который продевается в кольцо, как поводок, но не на карабине.

Имеется в виду министр Временного правительства В. М. Чернов.