Василий Гурко - Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917

Было бы естественно, если бы они предпочли бросить свои силы сначала на ту армию, которая уже оккупировала германскую территорию. Но с другой стороны, германцы должны были понимать, что наступление Ренненкампфа остановится или, по крайней мере, замедлится само собой из-за необходимости навести порядок в своих тылах и на железных дорогах. В противоположность этому, армия Самсонова могла немедленно двинуться вперед точно так же, как это сделали войска Ренненкампфа, причем его наступление оказалось бы для германцев более опасным, чем вторжение Ренненкампфа. По этой причине они двинули армейские корпуса, переброшенные, по всей видимости, с французского фронта или из резервов внутри страны, именно против армии Самсонова и даже усилили их дивизиями, взятыми из армии, действовавшей против Ренненкампфа. Я получил подтверждение этого факта во время нашего рейда на Алленштейн, когда были обнаружены явные признаки передислокации крупных неприятельских сил с северо-востока на юго-запад. Следы этого движения были не слишком свежими, но служили доказательством того, что перебрасываемые войска двигались в этом направлении по нескольким разным маршрутам. Германцы, как видно, в конце концов решили воспользоваться преимуществом, которое им обеспечила временная остановка наступления 1-й армии, для того чтобы бросить большую часть своих сил против армии Самсонова, которая только начала двигаться вперед, а после ее разгрома приняться за армию Ренненкампфа.

Генерал Ренненкампф, узнав о катастрофе, постигшей два армейских корпуса генерала Самсонова, немедленно приступил к подготовке дальнейшего наступления в глубь Восточной Пруссии. Ему удалось получить на это санкцию главнокомандующего фронтом, который даже пообещал отправить для поддержки 1-й армии 22-й армейский корпус. Этот корпус был взят из 10-й армии, сосредоточенной в тот момент к югу от Граево, и отправлен через Лык[41] для окружения крепости Лётцен и прикрытия левого фланга армии Ренненкампфа.

Приказы об этом уже были отданы, а выполнение самой операции находилось только в начальной стадии, когда германцы сами перешли в наступление. Они, как видно, уже успели передислоцировать свои корпуса, участвовавшие в разгроме армии Самсонова. Хотя обещанные Ренненкампфу войска действительно продвинулись вперед, это не дало существенных преимуществ, поскольку, встретив сопротивление, они были вынуждены отступить на исходные позиции, тем самым предоставив германцам возможность повернуть свои силы против левого фланга генерала Ренненкампфа.

С каждым часом давление германцев на войска армии Ренненкампфа возрастало. Наши полки, сильно сократившиеся численно за время боев в Восточной Пруссии, были не в состоянии выдерживать напор полностью укомплектованных германских батальонов, среди которых находились и части, переброшенные с юго-запада, большинство из которых в Танненбергском сражении не понесло сколько-нибудь значительных потерь. Кроме того, очень вероятно, что батальоны, сражавшиеся в Восточной Пруссии, успели уже восполнить свои потери. Напротив, наши полки на этом этапе кампании не пополнялись; недостаточно развитая железнодорожная система не справилась еще с переброской в зону боевых действий кадровых полков первого эшелона или частей второго, которые были отмобилизованы во внутренних районах империи. Наши постоянно тающие силы не получали подкреплений. Несмотря на это, генерал Ренненкампф все еще отказывался признать, что победа склоняется на сторону противника; он надеялся, что наступление обещанного ему 10-го корпуса у него на фланге даст хорошие результаты, и не решался дать приказ к отступлению. В донесениях, стекавшихся к нему с разных участков фронта, сообщалось об удачных боях, об отражении настойчивых германских атак и о захвате пленных и трофеев. А в это самое время противник, получивший в период предшествующих боев полное представление о силе и составе армии Ренненкампфа, отлично знавший, очевидно, о превосходстве своих сил и вдохновленный успешным окружением в Танненбергском лесу двух русских корпусов, храбро двигал вперед свои силы повсюду, где они встречали более слабое сопротивление.

Именно так относительно слабая германская кавалерийская часть с приданной ей артиллерийской батареей обнаружила незащищенный участок передовой, глубоко вклинилась в расположение наших войск и внезапно открыла огонь по городу и железнодорожной станции Гумбиннен.

Об обстреле Гумбиннена и о панике, которую он вызвал на транспорте, в штаб-квартиру Ренненкампфа одновременно донесли два офицера, но штаб не отнесся к их сообщению с должной серьезностью, несмотря на то что захват этой станции противником прерывал сообщение армии с ее базой снабжения. Только на следующий день отношение к произошедшему изменилось и войскам в спешке были разосланы приказы об отступлении к русской границе. Трудность положения, в котором оказалась армия Ренненкампфа, объяснялась тем, что германцы нанесли свой главный удар по ее левому флангу. Это было вполне ожидаемо, так как германцы могли с легкостью сосредоточить свои войска против этого фланга, а успешное наступление сулило принести значительные выгоды. Правый фланг Ренненкампфа был дальше выдвинут к западу, вследствие чего германцы могли рассчитывать, двигаясь по кратчайшему маршруту, отрезать правофланговые русские корпуса от границы.

Дав своему начальнику штаба указания, предполагавшие организованное отступление всей армии к русской границе, генерал Ренненкампф был, как видно, настолько потрясен поступавшими одно за другим донесениями, что совершенно лишился самообладания и, бросив свой штаб, на автомобиле выехал к русской границе. В результате он прибыл в Ковно[42], полностью отказавшись от управления своими войсками и предоставив им пробиваться назад самостоятельно, ведя тяжелые и рискованные арьергардные бои.

Несомненно, этот шаг возложил на генерала Ренненкампфа всю вину за неудачу операции. Позднее, в ноябре, на левом берегу Вислы, он был обвинен в том, что из-за его негодных распоряжений нам не удалось окружить два германских армейских корпуса, хотя этот возможный успех и считался уже совершившимся фактом; в результате высшие военные инстанции решили сместить его с поста командующего армией.

Этот эпизод стал огромной сенсацией не только в России, но и по всей Европе; это доказывает, что генерал Ренненкампф считался тогда военной звездой первой величины. На свете не существует людей без слабостей, и достаточно часто случается, что человек под влиянием тех или иных обстоятельств поступает вопреки всему, что подсказывают ему опыт, интеллект и темперамент, перечеркивая тем самым все свои прежние заслуги.

Сомнительно, что замена Ренненкампфа другим лицом принесла какую-либо пользу. Возможно, что просчеты, совершенные им в первые месяцы кампании, удержали бы его от совершения чего-либо подобного в будущем. Во всяком случае, сам он очень тяжело переживал выпавшие на его долю злоключения. Трудно сказать, признавал ли он, что заслуженно пострадал за совершенные им серьезные ошибки. Во всяком случае, в тот момент многие в войсках сожалели об отставке Ренненкампфа и продолжали верить в его энергию, военные таланты и решительность, не обращая внимания на временную слабость, которую он продемонстрировал в дни первого вторжения в Восточную Пруссию.

Одержав победу над армией Самсонова, германцы побороли естественное желание развить ее и поспешили перебросить свои войска для пресечения нового наступления армии Ренненкампфа. Когда же они сломили упорное сопротивление 1-й армии и вынудили ее отступить к границе, то не имели никаких причин для отсрочки собственного наступления, а потому продолжали стремительно двигаться в хвосте отступающих русских частей со всей возможной быстротой.

Германцы не могли тогда испытывать сколько-нибудь серьезных затруднений со снабжением продовольствием или с транспортом для перевозки войск, поскольку в их распоряжении была сеть хорошо налаженных шоссейных и железных дорог. Несмотря на то что русские части при отступлении разрушили несколько железнодорожных линий и станций, к основной работе по перешивке путей на широкую российскую колею даже не приступали; в тот момент мы предпочитали использовать подвижной состав Варшавско-Венской железной дороги, работа которой тогда почти замерла.

Численное превосходство германских войск и расстройство, в которое пришли русские части в результате последних неудачных боев, а главное – большие потери личного состава – все это не позволило нам закрепиться на своих границах. Важно было и то, что на данном участке отсутствовали как крепкие от природы рубежи, так и заранее подготовленные позиции. В русской армии тогда даже не задумывались об устройстве обороны с применением проволочных заграждений. Первые поставки русским частям колючей проволоки начались только в декабре 1914 года. Ближайшими линиями, на которые можно было отвести наши войска, чтобы в тылу под их прикрытием переформировать и пополнить для восстановления полной боеспособности расстроенные части, были для 1-й армии река Неман, а для 2-й и 10-й армий – река Нарев и Августовский канал. Для этой цели указанная линия обороны подходила тем больше, что усиливалась близостью к форту[43] и дополнительно укреплялась цепочкой заранее предусмотренных укреплений (часть из которых уже была подготовлена).