Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

Я не сразу понял, что серьезный (а значит верный) анализ событий невозможно делать каждое воскресенье. Да и нужно ли? Это уже что-то из платоновского «Чевенгура»: «Чтоб к маю был социализм!» Комментарий к телесюжетам — не вполне анализ — это в лучшем случае политическое шоу Нужна концепция времени. Может быть, она и есть у Киселева, но он ее, очевидно, скрывает — во всяком случае, не декларирует и подчеркнуто претендует на объективность. Спаси его Господь! Дело опасное — за претензией на объективность слишком часто скрываются самые лютые тенденции. Из голого факта даже простая гипотеза не следует сама собой.

Сегодня, например, многое становится ясным, если прочесть воспоминания сэра Уинстона Черчилля, написанные более полувека назад. Одна глава из этой книги, анализирующая путь от Первой мировой войны ко Второй, сегодня звучит новой сенсацией: воочию видно, как мы идем той же дорогой к третьей мировой войне. Даже детали совпадают. Американский профессор российского происхождения Янов даже пишет о «Веймарской России». Да и Вторая мировая раскрывается вовсе не в духе наших юродствующих во грехе и покаянии российских исторических мазохистов или международной политической мафии любителей памятников старины и чужих побед. Где-то в нашей газетке прочел гнусненькое о «позоре победы». В Латвии бывшим эсэсовцам дают ордена. На Победу, говоря жаргоном новых русских, наехали.

Но если политики успешно дрессируют историю, заставляя ее ходить на задних лапках по политической арене, то попытки подменить культуру информацией и поп-музыкой все ж не удаются. Лживый художественный образ перестает быть художественным. Культура может пасть до определенной черты — ниже она становится антикультурой. Происходящее теряет логику и связь. Мы слепнем и глохнем от террора информации и лжи. Формула Маркса «товар — деньги — товар» сегодня выглядит старомодно, возникла и побеждает похожая, но совсем другая - «деньги — товар — деньги», а это уже нечто иррациональное. Как-то великий американец Генри Форд, узнав, что некоторые американские продавцы оружия продавали его фашистской Германии, сказал: «Эти люди давно умерли, а то, что не было похоронной процессии, — это пустая формальность». Неприятно думать, что мы живем среди мертвецов, но наша жизнь все больше обретает иррациональный, даже мистический характер.

Культура и искусство на глазах становятся последним пристанищем реальности существования человека, сегодня они чуть ли не единственные наши координаты в стихии времени, без них наш ковчег не найдет пути к спасению. Важно только, наконец, разобраться, что происходит с культурой и искусством? О правах человека мир твердит без устали, о правах культуры почему-то молчит. А могут ли осуществляться права человека без прс з культуры — этой главной гуманистической общности? А не выродится ли вслед за идеей коммунизма без прав культуры и идея демократии по той же формуле опошления и деградации? А не является ли российская духовность иммунитетом мирового разума от прагматизма?

Я не уповаю, что новые Вильям Шекспир, Томас Манн или Лев Толстой лично решат проблему подъема российской экономики — она своим путем рано или поздно придет к расцвету. Лучше, конечно, раньше, чем позже. Но без них, новых гениев культуры и духовности, сам подъем экономики ничего не решит. Останутся все проблемы, ведущие мир к неминуемой гибели.

Только новая цивилизация, построенная не на вытеснении культуры, а на объединении науки и культуры, может вернуть нас к Богу.

II. ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ

Жизнь есть бледное отражение искусства.

Оскар Уайльд

15.02.87 г.

Феномен культуры — одна из главных истин и основ гомо-сферы, то есть всей совокупности человеческого духовного мироздания. Термин «гомосфера» предложил академик Д.С. Лихачев. Не знаю, что больше: люблю его или удивляюсь ему. Тюрьма, Беломорканал, Соловки... Его гений только окреп. Он как бы полемизирует с Вернадским, но идет вслед за ним дальше, определяя глобальную роль культуры в решении проблем современного мира.

Как не велико значение экономики и политики, финансов и государственно-общественных устройств, ответы на самые сложные и проклятые вопросы дня сегодняшнего и дня завтрашнего — в судьбе культуры, потому что речь сегодня идет не просто об экономике, а о культуре экономики, культуре производства, сельского хозяйства, о культуре права и демократии. Культура — не столько особая «отрасль народного хозяйства», сколько один из основных законов существования и развития всех отраслей — это их уровень и здоровье. Без культуры государственность — это вечный политический кризис, безкультурье экономики — коррупция. Без высокой банковской и налоговой культуры деньги становятся черными и перестают быть финансами. Это закон, столь же неоспоримый и вечный, как ньютоновский закон тяготения. Хотя, после открытия Эйнштейном теории относительности другой великий физик пошутил:

Был этот мир глубокой тьмой окутан.

«Да будет свет!» — и вот явился Ньютон.

Но сатана не долго ждал реванша,

Пришел Эйнштейн, и стало все как раньше.

То, что выражено в этой шутливой эпиграмме, никуда не годится как научная мысль, но как шутка обнаруживает вдруг глубинный смысл. То, что всерьез выглядит глупо, в шутку может оказаться истиной. Шутка несет в себе элемент искусства, образ улавливает то, что скрыто от факта. Он дает факту новое измерение — не только во времени, но и в жизни духа. Никакие открытия в естествознании не заменят и не отменят духовной системы измерений. Человечеству важно не только знать, но и ведать. Речь идет об одушевленности измерений.

Наука — царствующая королева XX века, но без союза с культурой и искусством в недалеком времени она рискует потерять свой трон и оказаться в политическом гетто. Неодушевленная цивилизация — всемирный склеп. Убежден, что возможности образных систем в поисках истины приведут к важнейшим открытиям XX века. Точные науки наиболее успешно познают бездуховный мир — образ и вера открывают мир человека. Парадокс Оскара Уайльда — «Мир есть бледное отражение искусства» сегодня обретает чуть ли не буквальный смысл: там, где жизнь, — только факт, там, где искусство, — истина.

III. ЗАКАТ КУЛЬТУРЫ

«Вначале было слово». Ветхий завет

Когда берлинская стена еще стояла непоколебимо, и никому не приходило в голову, что она вот-вот рухнет (а это было сравнительно недавно), я выступал в западноберлинском институте искусств. Начал как бы для себя: «В мире произошел заговор бездарностей, и этот заговор, как мне кажется, побеждает». Переводчик перевел. Раздались дружные аплодисменты. Я слегка растерялся: «Это что, международное?» — в ответ дружный хохот и новые аплодисменты. Я рассказал, что «помню время, когда все делилось на талантливое и бездарное — сегодня это разница вкусов». Далее стал цитировать немецкого философа О. Шпенглера: «Мы были на уровне орлов — мы оказались на уровне лягушек».