Александр Мамалуй - Военный дневник (2014—2015)

Я очень надеюсь, что моя каска уберегла кого-нибудь из них…

Роль зрителя, наблюдателя, достала до чертиков. Но своего места во всем происходящем я пока не видел.

Не так-то просто найти в себе силы бросить на весы судьбы все, чего достиг, и уйти на баррикады. Как-то вот революционером я себя не ощущал.

Хотя эта бело-голубая хрень достала не меньше, чем других…

Донецких, в одночасье потерявших власть, брошенных своим придурком-президентом, жалко не было.

Наработался я под их руководством, спасибо, хватит.

…Я лежал на диване, листал новости и не нравился себе.

Судья, кандидат юридических наук, преподаватель, юридическое и экономическое образование…

События шли мимо меня. Я не влиял ни на что.

Думалось невесело.

Что ждет меня и мою семью в стране победившей революции? Революции, которую я поддерживал, но в которой не участвовал?

Историю я всегда любил.

Людей наших знал хорошо.

Для «рыцарей революции» обыватели — всегда «терпилы», пищевой ресурс.

Так было в 1789-м.

Так было в 1917-м.

Ходить всю оставшуюся жизнь, пряча глаза, и выслушивать от революционеров издевательские вопросы о том, где я был, когда они на баррикадах бронетехнику жгли?

Спасибо, не надо!

Я не жертва, не потерпевший. Не трусливее их.

Водолазы вообще — парни не робкого десятка: под водой бывает всякое…

Гордон на сайте пишет: русский парламент разрешил введение войск в Украину, Парубий объявил мобилизацию.

Ничего не понимаю: ее же президент объявляет!

Но президента у нас где-то нет…

Регистрирую аккаунт в Фейсбуке, нахожу страницу Парубия. Интерфейс непривычный. «ВКонтакте» гораздо удобнее, да и музыка халявная…

Свежая запись: «Только что перезвонили моему помощнику из военкомата с приказом прибыть на 8.00 утра, согласно плану мобилизации».

…На кухне глотнул холодного чаю. Такое время, революция… Наверное, мобилизацию могут и в Фейсбуке объявить — кто знает?

Я военнообязанный.

Военно-учетная специальность 172039а: водолаз водолазных работ.

Не флотский, могу быть использован в инженерных частях и подразделениях.

За плечами водолазная учебка МЧС. Годен без ограничений…

Дед по матери — полковник ВВС. Брат деда по отцу, майор-танкист, погиб в 44-м. Брат — вертолетчик, воевал в Афганистане. Троюродный брат — инженер авиаполка.

У жены оба деда воевали в пехоте, двоюродный брат, челябинский омоновец, погиб в Аргуне…

То, что нужно идти, — зашито даже не в мозгу: в спинном хребте.

Наводнение — в военкомат.

Мобилизация — в военкомат.

Бомбежка — в военкомат.

Конец света — твое место у дверей военкомата.

Там знают.

Там скажут, что делать.

Очереди, плач, обритые головы, «Прощание славянки»…

Не важно, кто враг.

Есть твоя страна, пусть и несуразная, пусть погрязшая в коррупции и неверии в саму себя, — но твоя.

Другой страны нет.

Нет большого Союза, в котором ты родился: он распался.

Есть эта, бывшая союзная республика. Уже 23 года — твоя страна.

В ней ты рожден, в ней вырос, ее именем ты много лет судил.

А еще есть присяга.

И, кажется, где-то на самом донышке души, есть еще совесть…

— Лапушка, в Интернете клевещут, что вроде мобилизация объявлена. Я в военкомат съезжу.

— Езжай… Если что — сразу звони.

Киевский райвоенкомат на улице Чубаря встретил закрытыми дверьми и темными, глухо зашторенными окнами. На стук никто не открыл. Очередей из военнообязанных тоже не наблюдалось. Мобилизацией тут и не пахло…

Решил проехаться в облвоенкомат, на Кацарскую. Та же картина.

Дело ясное: если что и начнется — то явно уже не сегодня.

Завтра…

На этот раз двери райвоенкомата оказались открытыми.

Внутри пустынно.

По юности я помнил военкоматовское многолюдье, там всегда было шумно, стрекотали пишущие машинки, из кабинета в кабинет с бумагами сновали люди.

А тут прям как на фронт все резко сбрились!

…Тогда я еще не знал, что наше многоумное бело-голубое правительство отменило срочную службу и сократило работников, занимавшихся призывом срочников.

Военкомат моего родного Киевского района встретил войну со штатом в 8 человек, из которых только двое были действующими военными…

— Нет, мобилизации пока нет, но вы зайдите в комнату 32, там вам подробнее все объяснят! — сказал радушный дедушка, дежурный военкомата.

В комнате 32 сидел майор Барыбин, настоящий военкоматовский волк. Свою службу он знал туго — никто не покидал его кабинет обделенным. Как писали классики — счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!

Не стал исключением и Саша Мамалуй: когда я, в некотором обалдении, покинул гостеприимный военкомат, в моем кармане лежала повестка о призыве на военные сборы.

— Всех, у кого редкие военно-учетные специальности, берем на сборы, чтобы были «под рукой»! А то потом, в случае мобилизации, вас не найдешь!

«Засветил» повестку в суде — все были в легком шоке. Наша донецкая председатель даже всплакнула:

— Куда?! Ради чего?!

— За Родину!

А что я еще мог сказать…

В Крыму ситуация становилась все хуже и хуже.

Придя к выводу, что все это, похоже, надолго, я отправился покупать себе военную форму. Рассудил, что даже когда выдадут — второй комплект лишним не будет.

Когда начал ходить в судебные заседания в камуфляже и с погонами, шок у окружающих перешел из легкой в среднюю стадию.

Но мне было все равно: мне хотелось думать, что я встал на тот путь, на котором влияют на ситуацию…

Военно-учебные сборы на поверку оказались чистой фикцией: проходили они, номинально, на базе военкоматов, а предвоенный военкомат, как я уже говорил, являл собою зрелище презабавное, но пустынное.

Естественно, с таким куцым штатом о проведении реальных учебных сборов не могло быть и речи.

Я просто ходил по городу в купленной самостоятельно форме и время от времени заходил в военкомат узнать, нет ли у Родины какой-либо нужды во мне.

Нужды не было.

Решил провести себе сборы самостоятельно. Но что я мог-то?

Физуха и так была в норме: весь крайний год я тренировался через день, по два часа.

Начал читать уставы Вооруженных сил, 150-й приказ о порядке ношения военной формы и старинную книжку «Водолаз-взрывник».

А еще — разнашивал «дубовые» берцы производства города-героя Ромны, многократно пропитывая их вазелиновым маслом.