Вера Хоружая - Иван Григорьевич Новиков

— Ладно уж… Переодевайся быстрее, а то простудишься…

Как и многие девочки Мозыря, Вера училась в женской гимназии, училась прилежно, старательно. В отличие от своих сверстниц более внимательно прислушивалась и присматривалась к взбудораженному миру, более остро реагировала на малейшие проявления социальной несправедливости.

Этому помогало неудержимое влечение к литературе. Преподавательница русского языка и литературы Вера Николаевна Тризно заметила любовь Веры Хоружей к яркому, образному слову, к произведениям Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова, Горького, Гюго и тактично, ненавязчиво рекомендовала для чтения книги, которые пробуждали у юной читательницы чувство справедливости, высокое человеческое достоинство, любовь к угнетенным, простым людям, к тем, среди которых росла и постоянно находилась маленькая Вера.

Вера Николаевна по совместительству заведовала гимназической библиотекой. Однажды во время перемены к ней подошла Вера Хоружая и попросила разрешения помогать ей в библиотеке.

— Пожалуйста, — охотно согласилась учительница. — Дела нам хватит на двоих.

Вера сразу принялась за расстановку книг, привела в порядок картотеку. Особенно любила выдавать книжки маленьким читательницам: расспросит, кто чем интересуется, что уже прочитали, и обязательно найдет для них что-нибудь интересное.

Однажды весной 1918 года во время перемены, когда школьный коридор огласился звонкими криками детворы, в вихрь голосов ворвалось нечто необычное и странное для захолустного белорусского городка — звуки духового оркестра.

Вера вдавила в стекло свой нос, превратив его в белый пятачок. Ее окружили подруги и тоже прильнули к окну. Все смотрели недоуменно и сосредоточенно.

На улице показалась колонна солдат в незнакомой серо-зеленой форме. За спиной Веры раздался приглушенный голос учителя:

— Немцы…

Оглянувшись, Вера увидела его бледное лицо.

Потом она снова смотрела на пришельцев. Оркестр играл оглушительно. Вере казалось, что кто-то бьет её по голове: «На тебе, на тебе, на тебе!»

Не глядя на подруг, она чувствовала, что они переживают то же, что и она. Большое недетское горе захлестнуло Веру. Она впилась пальцами в подоконник, потом, не выдержав нахлынувших чувств, рванулась от окна, повалилась на парту и заплакала навзрыд…

Осенью в мужской гимназии умер один ученик. Подчиняясь оккупационным порядкам, директор гимназии разрешил участвовать в похоронах только его одноклассникам, чтобы похороны не выглядели демонстрацией.

В мужскую гимназию пришла Вера:

— Наша гимназия поддержит вас. Приготовьте красное знамя!

Услышав об этом, директор запротестовал:

— Ни в коем случае! Представляете, что произойдет?

— А вы предупредите военные власти, что мы хороним товарища, — возразила Вера. — Знамя будет с траурной каймой.

На похороны вышло около шестисот гимназистов. Впереди всех Вера. Над колонной реяло красное знамя с черной лентой. Жители Мозыря высыпали на улицу. Это была открытая демонстрация революционной молодежи, не побоявшейся оккупантов.

Но тем было уже не до гимназистов: в самой Германии свергли кайзера Вильгельма.

Закончились Верины школьные годы. Хотелось учиться дальше, в университете, но время сложное, трудное — не до учебы.

В марте 1920 года Мозырь захватили войска белополяков.

Вчерашней гимназистке пришлось идти батрачить к мельнику в деревню Рогали. Вера уже неплохо разбиралась в обстановке и разъясняла сельским парням и девушкам, кто их друзья и кто классовые враги. Не боялась, что за такие разговоры ее могут расстрелять.

Как только Мозырь был освобожден в июне 1920 года войсками Красной Армии, Вера получила место учительницы в сельской школе.

Став учительницей, Вера включилась в общественную жизнь: выступала на собраниях, учительских конференциях, решительно отстаивала позиции большевиков. Такой и запомнил ее заведующий уездным отделом народного образования Людовой.

Вернувшись из деревни в Мозырь, Вера пошла в уком партии.

— Хочу стать коммунисткой, — сказала она секретарю укома, человеку огромного роста, медлительному и, как казалось Вере тогда, чрезвычайно флегматичному.

Он посмотрел на нее с улыбкой сверху вниз и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— В партию рановато. Поработай сначала в комсомоле, там тебе сподручнее.

У кого взять рекомендацию? Ведь она из семьи служащего — требуется рекомендация коммунистов. Пришлось просить Людового. Тот покрутил головой, сказал:

— По правде говоря, я знаю тебя маловато. Ведь речь идет о рекомендации, хотя выступала ты на учительских конференциях всегда правильно, хорошо. Знаешь, городу опять угрожает опасность?

— Знаю, — спокойно ответила Вера.

— Представляешь, что ждет тебя, если попадешься белобандитам?

— Хорошо знаю и не боюсь.

— Вот это похвально, — одобрил Людовой. — Значит, не с корыстными целями стремишься вступить в комсомол, — и дал ей рекомендацию.

Вера поспешила в уком комсомола. Там было шумно, суетливо. Готовились к эвакуации. Секретарь комитета взял Верину анкету, внимательно прочитал ее и удивленно поднял глаза на девушку:

— В такое время в комсомол?

Больше всего его удивило, что заявление подает учительница, вышедшая из семьи служащего. Тогда интеллигенции в Мозырской комсомольской организации почти не было.

— Я хочу быть вместе с вами, — настойчиво сказала Вера.

— Слышишь, как гремят орудия?

— Ну и что же?

— Пойми, мне некогда заниматься приемом в комсомол. Прогоним беляков, вернемся к этому вопросу. Кстати, ты здесь останешься или эвакуируешься?

— Я буду с вами! — не задумываясь, ответила Вера.

Через два дня вместе с мозырскими комсомольцами она выехала в Гомель.

В день эвакуации секретарь комитета комсомола спросил:

— Кто согласится выполнить самое опасное и самое ответственное дело — везти комсомольское знамя и документы комитета?

— Я! — первая отозвалась Вера.

Все удивленно оглянулись на нее, а секретарь комитета заметил:

— Это, конечно, хорошо, но ты еще не комсомолка, мы не имеем права поручить тебе такое дело.

До боли закусив губу, Вера отошла в сторону. Она не обиделась, понимала, что надо еще заслужить право быть комсомолкой.

Ждать пришлось недолго. По прибытии в Гомель из числа эвакуированных комсомольцев сформировали отряд для борьбы с бандой Булак-Балаховича, переброшенной из Польши. Отбирали придирчиво — самых надежных, самых смелых. Из девушек взяли сначала Ольгу Тихонову и Веру Хоружую. Потом еще двух. Их зачислили в разведку.

Вместе с частями Красной Армии в ноябре 1920 года девушки вошли в освобожденный от белобандитов Мозырь. Вера доказала, что она достойна быть комсомолкой. На одном из первых после возвращения в Мозырь собраний ее единогласно приняли в комсомол, назначили библиотекарем.

Она ездила по деревням, раздавала комсомольцам книжки, разъясняла политику партии, организовывала кружки по ликвидации неграмотности. Ее беседы, неутомимость и увлеченность в работе заражали молодежь. Вскоре Веру избрали членом комитета комсомола, назначили заведующей политпросветотделом.

Забот и тревог добавилось. Она добирается до самых глухих полесских деревень, беседует с крестьянами, несет им большевистскую правду о новой жизни. А по лесам в это время шныряют