Анатолий Кожевников - Стартует мужество

 — Товарищи молодые строители, — начал он, — я не был комсомольцем, жалею об этом и завидую вам…

Он говорил о том, что на наши молодые плечи этой весной ляжет основная тяжесть.

 — Судя по приметам, — сказал Богомолов, — весна в этом году должна быть ранней и бурной. Если мы не закончим водозаборную, разлив может затопить ее, тогда весь наш труд унесет Енисей. Чтобы этого не случилось, я призываю работать в три смены и прошу комсомольцев поддержать мое предложение.

Инженер сел, запахнув полы мехового потертого пальто, и насторожился в ожидании отзывов на его предложение.

Первым поднялся молчавший до этого богатырского сложения парень. В полушубке и ватных брюках, заправленных в валенки с отворотами, он стоял перед нами огромный, не зная, куда деть свои могучие руки.

 — Я говорить не умею, скажу только одно, — парень рубил ладонью воздух, — разве можно допустить, чтобы такая работа пропала даром? А мы зачем здесь? Строить приехали, — значит, и должны строить. Переводите всю нашу бригаду на водозабор и в ночную смену, пока не закончим, не уйдем. Мы не за длинным рублем приехали.

Собрание приняло решение: просить начальника строительства, чтобы самые тяжелые и ответственные объекты поручали комсомольским бригадам.

Через два дня работа на заборной уже шла в три смены. Наверху бетонировали закутанный в тепляк колодец, а в шахте из-под «ножа» выбирали скалу, и железобетонное тело колодца медленно спускалось, приближаясь к проектной отметке. Рыли траншеи, закладывая в них трубы. Работы подходили к концу, но и весна не медлила.

Старый инженер не ошибся. Дружная весна погнала мутные потоки Енисея. Вода прибывала, начал отставать от берегов лед: первые признаки близкого ледохода. Теперь все силы были брошены на водозабор. Люди работали, забывая об отдыхе.

Богомолов сутками не уходил с берега. Он был похож на полководца, который следит за сражением.

Наконец уложена последняя тачка бетона — и мощное победное «Ура!» раскатилось над ледяным полем реки. Ребята торжествовали, а инженер по-прежнему был озабочен и не разделял всеобщей радости.

 — Рано ликовать, — предупреждал Богомолов. — Енисей так легко не отступит.

 — Теперь он нам не страшен, — сказал я инженеру.

 — Будет не страшен через двадцать три часа, — ответил он, не глядя в мою сторону.

Старик был прав: только что уложенный бетон не имел прочности, и если вода поднимется, то быстро размоет его, сооружение погибнет.

Тревога опытного инженера передалась и нам. Никто не покинул своего рабочего места: ждали команды. Стоявший на крутом обрыве Богомолов наконец отвернулся от реки и сказал:

 — Время, товарищи, терять нельзя, вода прибывает. Надо защитить сооружение дамбой. Мы дружно взялись за работу.

 — Землю, камень давайте, — уверенно распоряжался Богомолов.

На помощь второй дежурившей смене пришли первая и третья. Трудились все, кто мог держать лопату.

С наступлением сумерек подул пронизывающий ветер, а мы работали в одних рубашках, не ощущая холода.

 — Пошел, — глядя на реку, вдруг сказал старший инженер.

От берега доносился нарастающий шум: лед двигался сплошным полем, медленно набирая скорость. Так длилось минут пять — десять. Потом раздался обвальный грохот. Лед треснул, и из трещин, бурля, хлынула темная вода. Полутораметровые льдины, наползая одна на другую, громоздились причудливыми торосами. Река выходила из берегов, заливала низины, подступая все ближе к нашему сооружению.

 — Комсомольцы, вперед! — командовал инженер. — Нажмем, ребята!

То была тяжелая оборона. Усталые, голодные — некогда было и поесть, — выпачканные в глине, мы катали тачки, укладывали тяжелые камни, забивали сваи, укрепляя дамбу.

В полночь пошел дождь, все сделалось зыбким и скользким. А вокруг — темень, хоть глаз выколи. Разбушевавшийся Енисей, казалось, специально направлял льдины на крохотный островок, окаймленный небольшой дамбой. Работа не прекращалась ни на минуту, силы оставляли нас, люди спотыкались и падали, но снова вставали и катили тяжелые тачки.

 — Хватит, черт с ней, с насосной, — раздался в темноте чей-то надорванный голос.

 — Если бросишь — уходи отсюда совсем, — ответил кто-то на истерический выкрик. На секунду все остановились.

 — Чего кричишь, вот глотка, — виновато пробормотал первый.

И тачки ушли в темноту.

 — Вот так-то лучше, — тихо сказал Богомолов.

А вода все прибывала. Теперь в дамбе было спасение не только водозаборной станции, но и тех, кто здесь находился: река отрезала все пути отступления.

 — У острова ледяной затор, — сообщил инженер, — будем надеяться, что вода прорвет его раньше, чем размоет нашу дамбу.

 — А когда же прорвет? — спросил кто-то усталым голосом.

 — Надо продержаться до рассвета. Я уверен, что, как только развиднеет, военные саперы подорвут затор. Они уже наготове.

Время тянулось невыносимо медленно. Казалось, никогда не наступит рассвет, никогда не перестанет прибывать вода. Отяжелели руки, непослушно скользили усталые ноги, непомерным грузом казалась даже пустая тачка.

Наконец из темноты стали едва заметно выступать ближние предметы.

 — Светает, ребята, — громко сказал Богомолов. В его голосе мы уловили нотки надежды.

Через несколько минут ночная мгла рассеялась и перед нами раскрылась картина торжествующей стихии Вниз по течению с грохотом неслись вереницы льдин, а водное пространство между нашим островком и основной территорией стройки было забито досками, бревнами и разным хламом. То и дело повторялись тревожные гудки завода.

Прошло еще часа два. Наконец почти одновременно ухнуло несколько взрывов и вода начала постепенно отступать от дамбы, оставив на ее глиняном откосе белую пенистую полоску.

 — Ура! — закричали мы, бросая лопаты и тачки.

 — Что, разбойник, отходишь?! — погрозил инженер в сторону Енисея.

Да, избавленная от затора река отходила, оставляя на берегу грязную пену и тяжелые зеленоватые льдины.

 — Шабаш, друзья, — скомандовал инженер, — по домам.

Но уходить не хотелось. Усталые, в наброшенных на плечи фуфайках, мы стояли на высокой, теперь уже ненужной дамбе и любовались могучей рекой.

 — Всем два дня отдыхать! — торжественно, словно вручая награду, объявил Богомолов.

 — Одного хватит, — ответил за всех пожилой рабочий. — Мы ведь, товарищ инженер, не на подряде.

 — Извините, товарищ, вы меня не так поняли. Пожалуйста, как хотите, только отдохнуть-то вам непременно надо.