Крис Катлер - Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография)

Duck and Cover — слева: Крис Катлер, Джордж Льюис, Альфред Харт, справа: Джордж Льюис

Фото Майкла Шредтерrа (Michael Schroedter)

Когда в 1986 году Альфред оставил группу, Хайнер, Кристоф и я стали использовать совсем другой подход к композициям: более продуманный и более драматургический. Я до сих пор писал тексты, но теперь я посылал их Хайнеру и Кристофу заранее, чтобы они могли делать какие-то наброски до того, как мы начнём записываться. Ничто более не импровизировалось с нуля, а некоторые вещи, подобно "Sleep Armed"[11], были полностью написаны заранее, так что, когда мы закончили запись, "Perfect Worlds" представлял из себя более или менее связный набор композиций — продуманный, урезанный и дополненный наложениями. На концертах наше трио больше не импровизировало новые произведения, а лишь представляло уже записанный репертуар, так что к тому времени, когда мы были готовы записать наш четвертый (и последний) LP, наши палубы были чисты, а мы готовы начинать сначала. "A Face We All Know" с самого начала был задуман как цельная драматургическая единица. Начальную историю и текст я написал в течение трех дней в Ньюфаундленде (мы играли на ежегодном Sound Symposium в Сент-Джонсе), и затем Кристоф и Хайнер работали над композициями после возвращения во Франкфурт[12], добавив тексты от Томаса Пинчона (Thomas Pynchon), которые открывают другую точку зрения на тот же сценарий. "A Face…" был далёк от интуитивной прозорливости "Man or Monkey". Заранее полностью написанный, альбом был основан на единой (но как бы разрушенной) идее, тщательно упорядочен и собран, и воспринимался больше как кино, чем рок-альбом. Если "Man or Monkey" был продуктом непосредственного человеческого взаимодействия, исследуя случайные тропинки в музыке, то "Face" был устойчивым произведением, приспосабливаясь к вещам, уже существующим в окружающем мире. Альбом был записан — хотя никто и не заметил — в старинном стиле стерео: каждый звук был или только в левом канале, или в правом, или в обоих, так что не было никакого панорамирования или хитрой стерео-картинки. Это был кошмар при мастеринге, но получилось вполне достойно для тонкого, характерного психо-акустического воздействовия, которое передается альбомом в его эмпирической целостности.

На живых выступлениях трио продолжало свободно работать на основе уже записанного, как показывают концертные записи. Непосредственность, новаторство, гибкость и интенсивность остались нашей основной заботой, и всегда брал верх над интерпретацией или повторениями. К этому времени мы стали использовать в структуре композиций немузыкальные звуки, и выстраивать её как драматургически, так и музыкально, — этому отчасти способствовало появление доступной клавиатуры с библиотекой сэмплов — Ensoniq’s Mirage. Как только это маленькое чудо прибыло в Европу — на торговую выставку во Франкфурте — Хайнер купил один; Кристоф немедленно последовал его примеру. А поскольку Кристоф, в конце концов, у нас занимался сэмплингом с самого начала — и шёл более трудным путём — то теперь он мог, наконец, выбросить свои груды пре-записанных кассет в пользу более гибкой технологии. Я тоже к тому времени значительно расширил и улучшил электрификацию моего комплекта[14], добавив больше процессоров, каналов, контактных микрофонов и вторичных объектов (цепи, сковороду, тамбуры) в свой арсенал. Так что пока мы мыслили в духе рок-музыки, но наша ориентация на рок всё сильнее компенсировалась — и смешивалась — с чем-то вроде фоли[15]-мышления с помощью культурного мусора, абсолютных сопоставлений и несоответствий в качестве основного эмоционального лексикона. Мы начали приглашать гостей играть с нами на концертах в надежде немного встряхнуть наш собственный материал (Дитмар Diesner (Dietmar Diesner) и Ханнес Бауэр (Hannes Bauer) были первыми) — когда приглашения на концерты перестали приходить. После выступлений в Лиссабоне в декабре 1992 года больше предложений не было. На этом мы закончили нашу творческую деятельность.

Альфред Харт и Крис Катлер

Витор Руа (Vitor Rua) был частью дуэта Telectu, когда он приехал на наш последний концерт; в то время мы не знали его, и он не был знаком с нами.

Вальтер Беньямин (Walter Benjamin) рассуждает о потери ауры на копии, сделанной с оригинала[16]. Я бы хотел рассказать собственную историю на эту тему: всякий раз, когда я слышал Телониуса Монка (Thelonius Monk), мною овладевало чувство прикосновения к чему-то за пределами нашего рационального мира. Он так замечателен, настолько совершенен, — и паузы в его сольных партиях просто удивительны! Так и получается: вы слушаете игру Монка, эти его паузы между нотами и аккордами, — "как, черт возьми, он это делает?"… — и вот вам аура. Когда, наконец, я увидел Монка на выступлении, оказалось, что у него на каждом пальце надето по кольцу, и они все болтаются. Когда он играет, кольца сползают, и он останавливается, чтобы вернуть их на место. Вот и причина этих таинственных молчаний: он всего лишь поправляет кольца. Какое разочарование; не интеллект или рационализм, а просто вопрос… моды.

Конечно, всё не так просто: когда понимаешь, что Монк делает паузы из-за своих колец, тут же рождается другая аура, которая заменяет ауру его пауз; проявляется эффект плавного перетекания одной ауры в другую. И вот что я хочу всем этим сказать: до встречи с оригиналом у меня была своя копия (LP), которая делала меня счастливым с этой аурой — с монковыми паузами, но когда я увидел оригинал, это было как будто иллюзионист раскрыл мне секрет своего фокуса, или если бы я обнаружил, что подарки в Кристмас приносит вовсе не Санта Клаус.

В 1985–1986 годах Telectu использовали для записи четырёхдорожечные кассеты, а затем делали мастеринг на нормальные кассеты. С появлением PCM-рекордеров[17] мы стали переводить касеты в PCM-формат, — звук был по-прежнему на высоте и приближался к живому оригиналу. И, что интересно, теперь оригинальная запись (кассета) казалась копией, а копия — на PCM — казалась оригиналом. В итоге уже как будто бы PCM нёс ауру, а не оригинал.

Это объяснение нужно, чтобы обнаружить людей, которые чувствовали ауру Cassiber прежде, чем увидели группу на сцене, то есть тогда, когда они знали Cassiber только по их записям (копиям). Бьюсь об заклад, что, когда они увидят группу живьём (в оригинале), им будет казаться, что аура пропала.