Алексей Варламов - Андрей Платонов

39

В первых западных и в новомирском издании было: «…я теперь ни во что не верю!».

Письмо было любезно предоставлено нам М. М. Шолоховым (сыном писателя).

Еще дальше шел Платонов в «Записных книжках»: «Искусство должно умереть, — в том смысле, что его должно заменить нечто обыкновенно человеческое; человек может хорошо петь и без голоса, если в нем есть особый, сущий энтузиазм жизни».

«Попутчики» — так называемые «непролетарские писатели» (принявшие советскую власть), которых Ассоциация пролетарских писателей (РАПП, ВАПП, МАПП) громила как «стародумов», застывших «перед гранитным монументом буржуазно-дворянской литературы», то есть не «бросивших с корабля современности» традиции дореволюционной классики. — Прим. ред.

В 1937 году Беспалов будет расстрелян.

В РГАСПИ (Российском государственном архиве социально-политической истории) сохранился еще один относящийся к этому сюжету документ — письмо Сталину бывшего члена редколлегии «Красной нови», профессионального революционера Семена Ивановича Канатчикова, датируемое 6 июня 1931 года, «…на одном из последних заседаний Политбюро рассматривался вопрос о напечатании рассказа Андрея Платонова в № 3 „Красной нови“ за 1931 год „Впрок“. Вызывали на это заседание меня и т. Васильевского как бывших редакторов журнала „Красная новь“, меня почему-то не нашли, хотя я находился в момент вызова вместе с т. Васильевским. Во избежание всяких кривотолков считаю своим долгом заявить: я считал и считаю этот рассказ возмутительно издевательским, контрреволюционным. При обсуждении его я категорически протестовал против его напечатания. Ныне по редакциям журналов путешествует такой же возмутительный рассказ об ударничестве того же автора. Боюсь, что найдется „великодушный“ редактор, который его напечатает».

Возможно, опечатка, и следует читать «забота».

МТП — Московское товарищество писателей.

В нем видят Алексея Толстого, хотя не вполне ясно почему.

Ср. в письме жене, написанном летом 1935 года: «С Костькой (писатель Константин Большаков. — А. В.) я не вижусь по простой причине. Мы серьезно поссорились как-то стоя на дворе в присутствии Луговского. Он (Костька) изволил меня упрекнуть (потом он говорил, что это он иронически) в некотором недостатке революционности. Я его отпел так, что он завизжал, забрызгал слюной, как прапорщик. Луговской был на моей стороне».

Так в оригинале — вместо «Такыр».

Ошибка; верно — Александровна.

Так в «Записных книжках» обозначено слово Господь.

Выделенное курсивом зачеркнуто автором.

Так же.

Феликс Дзержинский.

Хуже, когда сегодня Рой Медведев пишет (на этот факт указала Наталья Дужина в статье «„Постоянные идеалы“ Андрея Платонова во второй половине 1930-х годов»): «К сожалению, в компанию по восхвалению Кагановича включился и такой выдающийся писатель, как Андрей Платонов. Автор „Котлована“ и „Чевенгура“… <…> оказавшийся в немилости и получивший теперь отказы от журналов и издательств, Платонов опубликовал в конце 1936 года рассказ „Бессмертие“, который нельзя оценить иначе, чем подхалимский по отношению к Кагановичу».

Так, с ошибкой, в стенограмме.

По мнению Н. В. Корниенко, «репертуар хора затейников — кажется, самое грустно-смешное и точное описание многотрудных акций секции музыкальных драматургов по созданию песен радости, которые робко „бормочет“ и под которые вслед за затейниками мучается „ради радости“ платоновский народ. <…> Не случайно советские писатели так не любили рассказ „Фро“, уникальную энциклопедию литературной жизни 1935–1936 гг.».

И — хотя, разумеется, это уж точно случайное совпадение — он ушел ровно тогда, когда состоялся переход М. А. Булгакова из МХАТа в Большой театр. В русской культуре не иначе как начались «Юрьевы дни».

Имеется в виду очерк Марины Цветаевой «Мой Пушкин», впервые прочитанный ею на своем вечере в Париже 2 марта 1937 года; после вечера она писала В. Н. Буниной: «Никто не понял, почему Мой Пушкин, все, даже самые сочувствующие, поняли как присвоение, а я хотела только: у всякого — свой, это — мой». — Прим. ред.

Ср. в письме жене: «Он как ямщик и человек — среднего качества».

Опера-фарс «Богатыри» на музыку А. П. Бородина была поставлена в 1936 году А. Я. Таировым, основателем Камерного театра; либретто написал Д. Бедный, точнее, переработал старое либретто В. А. Крылова (Бородин и Крылов в 1876 году создали комическую оперу «Богатыри» как пародию на оперные штампы и заимствования у итальянской оперы); Д. Бедный перенес действие из удельного Куруханского княжества в Киев, трех былинных богатырей, Илью, Алешу и Добрыню, представил бесшабашными пьяницами, которых можно обратить в любую веру, и ернически прошелся по Крещению Руси, желая, видимо, угодить партии. Партия ответила незамедлительно: в «Правде» 15 ноября 1936 года вышла статья П. М. Керженцева «Фальсификация народного прошлого (О „Богатырях“ Демьяна Бедного)»; «Богатыри» как пасквиль на русскую историю были запрещены, а Бедный исключен из рядов ВКП(б). В Испании уже шла гражданская война с примеркой внешних сил, репетиция назревающей большой войны, в которой никто не сомневался, и понадобились исторические герои и настоящие примеры, словом, «петух клюнул». — Прим. ред.

Именно так сыгран финал в современной постановке рассказа на сцене Театра-студии Сергея Женовача.

Ср. также в интервью Ф. Сучкова, опубликованном впервые в журнале «Литературное обозрение» в 1989 году: «Я с предубеждением отношусь к так называемым „воспоминаниям“ и к мемуарным произведениям вроде „Непридуманного“ Льва Разгона, в котором придуманного, сочиненного во время писания книжки не менее, чем в биографической повести Ирины Одоевцевой. <…> И я возьмусь, если вам интересно, расчленить „Непридуманное“ Разгона на выдуманные им словеса и заведомо подтасованные речения».